Еще Джей дала ей книгу о том, как выучить язык. Хирка еле-еле смогла прочитать ее заглавие. Книги здесь были доступны всем. Да и вообще, изобилие разных вещей казалось просто непостижимым. Но и в этом мире существовали бездомные. И что еще хуже – такие, как она. Люди без номера. У всех людей были номера. Без номера человека нет. Хирка с тем же успехом могла быть призраком.

Она прижалась к стене в широком оконном проеме. Призрак или нет, но у нее хотя бы есть собственное окно с настоящим стеклом. Окно заострялось кверху, и в нем имелась форточка, которая по большей части была открыта.

Хирка провела рукой по прохладному стеклу. Стекло хорошее. Камень хороший. Эти материалы она понимала в отличие от многих других вещей этого мира.

Она обвела взглядом Йорк, как называли этот город. Церковь носила имя Святого Фомы и располагалась недалеко от центра. Дома плотно лепились друг к другу, как в Маннфалле. Единственное свободное пространство находилось прямо перед ней – безобразный садик с выпирающими из земли камнями, которые были похожи на гнилые зубы. Под каждым камнем закопан труп. Здесь умерших не сжигали, а просто закапывали в землю и оставляли там гнить. Это неправильно. Так поступают только убийцы. Но здесь это никого не беспокоит.

Хирка однажды спросила, скармливают ли когда-нибудь умерших воронам, но об этом, как и о многом другом, она больше никогда спрашивать не станет.

Только подумать, для чего она могла бы использовать участок, где проводились их извращенные ритуалы. Она могла бы выращивать коренья, а может, и золотой колокольчик, солнцеслез и…

Вещи, которых здесь нет. Вещи, о которых никто не слышал.

Здесь никто ничего не выращивает. Даже необходимую еду.

Хирка потрогала одно из растений на подоконнике. Отец Броуди свозил ее в теплицу у школы и купил ей три ростка. Они стояли каждый в своем бумажном горшке. Что это за растения и от каких болезней они помогают, она понятия не имела. Все надо было учить заново. Абсолютно все.

Она водила глазами по сторонам в поисках надежной вещи, за которую можно зацепиться.

Далеко внизу она разглядела мужчину у скамейки. Он счистил снег не со всей поверхности, а только с того места, куда собирался сесть. Поднял глаза, но тут же отвел их в сторону – сделал вид, что не заметил ее. На нем был серый свитер с капюшоном и кожаная куртка. Она уже видела его раньше, накануне он проходил мимо. Она уверена. И Хирка видела его поблизости от магазина с едой. Что ему надо? Зачем он здесь? Он из полиции? Пришел забрать ее, потому что у нее нет номера?

Страх сковал ее холодом. В животе появился ледяной комок.

Мужчина резко поднялся, пересек кладбище и вышел через кованые ворота. Она смотрела ему вслед, но он уже скрылся из виду. Ей были видны только проезжающие мимо машины.

В этом мире отсутствовала тишина. Куда бы ты ни пошел, тебя постоянно окружали звуки. Постоянный рокот машин. Так много неизведанного. Здесь столько всего надо знать, столько ошибок можно совершить.

Хирка зажимала руки ушами до тех пор, пока не услышала, как по ее телу течет кровь. Все быстрее и быстрее.

Воздух отказывался проникать в легкие. Она задыхалась. Ее накрыло чувство нереальности происходящего. Руки затряслись. Она принялась срывать с себя одежду, молнию на брюках заело, и она не смогла раздеться быстро. Она высыпала содержимое своего мешка. Вещи рассыпались по полу. Старые вещи. Знакомые вещи. Ее вещи. Травы. Их осталось ничтожно мало. Зеленый свитер, который все так же расходится по швам. Хирка натянула его. И штаны. Перочинный нож. Здесь никто не носит ножей. Это запрещено законом.

Хирка опустилась на матрац и посидела, обхватив себя руками. Потом она нащупала украшения на груди. Ракушка и волчий зуб. С маленькими зарубками. Каждая зарубка символизировала что-то настоящее. То, что произошло в действительности. Победу в единоборстве между нею и Римером.

Ример…

Она уже привыкла к внезапным приступам. Привыкла к потрясениям. А вот к тоске никак привыкнуть не могла. Дыра в груди пожирала ее каждый день. Каждый из ста пятидесяти четырех дней.

Имланд в безопасности, это единственное утешение. Теперь, когда ее там нет, слепые не угрожают тому миру. Теперь, когда она унесла скверну с собой.

Но у нее остались воспоминания. И подарки.

Сердце стало биться медленнее. Дышать стало легче. Она – Хирка. Она настоящая. Ее вещи – настоящие. Просто они не принадлежат этому миру.

И этому тоже.

Она засунула руку в карман и нащупала три камня-кровавика. Подарок Ярладина. Член Совета спрятал их в плаще перед ее отбытием. Они могли бы помочь ей в Маннфалле, а вот здесь – неизвестно. Здесь она не видела ни одного места, где торговали бы камнями. И в магазины их не принимали.

И еще книга от Хлосниана. Подарок, который наверняка стоил заклинателю камней так дорого, что даже думать об этом страшно. Ример отдал ей книгу в ночь ее отбытия.

Хирка услышала шелест крыльев. Куро приземлился на подоконник и протиснулся в форточку. Он спланировал вниз и устроился в ящике. В последнее время он был какой-то странный. Он мало прыгал, вместо этого ходил, и Хирка даже видела, как он падал. Казалось, он просто-напросто впал в депрессию. Может быть, ворону было так же тяжело, как и ей. Тяжело находить себе пищу в этом мертвом мире, лишенном энергии Потока.

Но они были друг у друга, а это уже немало. Едва ли она смогла бы выдержать последние пару месяцев без него.

Хирка взяла книгу Хлосниана, толстую, в коричневом кожаном переплете с ремешками, с помощью которых ее можно закрыть. Хирка приделала к обложке одну круглую штуковину. По словам отца Броуди, это старый компас. Она нашла его на кладбище. Стрелка всегда указывала на север, и на нее хорошо было смотреть, когда от окружающего мира начинала кружиться голова.

Хирка открыла книгу. Она никогда не отличалась особенными способностями к чтению и письму, умела читать и писать лишь чуточку лучше, чем отец. И все же она заполнила множество страниц беспомощными словами и рисунками. Карта окрестностей. Изображения растений. Картинки, которые она нашла на улице. Мертвые листья. Фантики от леденцов. Маленькие лоскутки.

Сначала она собирала все подряд. Каждая, даже самая маленькая вещь была новой и невообразимо красивой. Еще она записывала все, о чем хотела рассказать Римеру, но это причиняло слишком сильную боль, которая с каждым днем становилась все острее. И Хирка перестала записывать.

А вот новые слова она записывала по-прежнему. Постепенно у нее появилась целая система. Отдельные страницы для слов, обозначающих вещи, знакомые ей. Стул. Окно. Хлеб. Дождь. И другие – для слов, обозначающих вещи, в существование которых она бы никогда не поверила. Телефон. Шоколад. Асфальт. Солнцезащитные очки. Стиральная машина. Бензин.

Она отыскала карандаш и записала новое слово, которое услышала от Джей. Викинг: тот, кто тысячу лет назад жил на корабле. Она подняла карандаш и снова начала писать.

Выживать: существовать. Перебиваться. Не умирать.

Можно избежать любых проблем, если от тебя есть польза.

На самом деле никто не должен жить в церкви, это Хирка уяснила. Во всяком случае, не такой человек, как она. Говорят, это дом Бога, но с момента появления Хирки он туда не заходил, и она сомневалась, что Бог часто им пользуется. Отец Броуди мог уже давно вышвырнуть ее оттуда. Мог сдать в полицию. Как там говорила мама Джей? В службу опеки.

Но он этого не сделал, ведь Хирка стирала одежду, занималась с детьми, разгребала снег и делала покупки. Он никогда не просил ее делать это, она сама стала работать, как в чайном доме Линдри. Спустя несколько дней ее уже никто ни о чем не спрашивал. Ни о том, откуда она, ни о том, что она тут делает.

И все же того чувства, которого она ждала, не появлялось. Чувства, что она находится дома, что у нее есть семья. Все было не так. Вокруг нее слишком много людей, и никто из них не знал ее родственников. Она оставалась чужаком в этом странном мире.