— Джек! — всё моё тело сжалось и потом достигло пика, когда он освободил меня во всплеске дрожащего восторга.

Вокруг нас вспыхнуло свечение, когда его дыхание сбилось и тело напряглось. В момент ослепляющей ясности я поняла, что каждый раз, когда будет грохотать гром, я буду думать о Джеке — о его сущности, цепляющей мои чувства, его страсти, границах между нами, которые рассеивались. Кожа, кости и дыхание перепутались в испепеляющей смеси экстаза.

Мы лежали там, прижавшись друг к другу, Джек опирался своим лбом на мой до тех пор, пока наши дыхания не замедлились.

— Ты в порядке? — спросил он, проводя своим большим пальцем вдоль моей челюсти.

Я вздохнула в приятном изнеможении и прижалась теснее. Мне было больно, но это было ничто по сравнению с удовлетворением, пришедшим на смену жгучей потребности, которая накопилась во мне.

— Когда думаешь, мы сможем сделать это опять? — спросила я.

— Ты маленькая шалунья, — Джек улыбнулся и обнял меня. Он был тёплым. Таким восхитительно тёплым.

Мои веки опустились, но я не хотела пропустить ни одной детали — как кончики его пальцев прослеживали контуры моих губ, то, как его красивое пропорциональное тело ощущалось подо мной, частички золота в его небесно-голубых глазах.

— Запомни это. — Он убрал свои волосы с моей шеи и поцеловал её. — Когда ты свернёшься калачиком со своими книгами в дождливый полдень в Англии, помни, как ты раскрасила мой мир своими красками. Запомни свой радужный ореол.

— Я сделаю это, — у меня пересохло в горле. Он уже прощался со мной. — Я запомню. На всю оставшуюся жизнь.

Когда облака снаружи стали рассеиваться, шум дождя смягчился. Внутри палатки мы прижались друг к другу, в тишине сжигая горькие мысли.

— Джек? — я приподнялась и посмотрела на него, его брови были разглажены, глаза наполовину закрыты, он был расслаблен. Усталый и счастливый, как большая кошка, отдыхающая на скале.

Я хотела запомнить его таким.

— Что? — он сравнивал мою ладонь со своей, растопырив пальцы, чтобы все пять касались друг друга.

«Я хотела бы, чтобы я могла объяснить тебе, что этот голос делает со мной».

«Я хотела бы, чтобы я могла объяснить тебе, что ты заставляешь меня чувствовать».

«Не думаю, что когда-нибудь влюблюсь так же сильно и быстро в кого-нибудь, как влюбилась в тебя».

«Не думаю, что когда-нибудь буду любить кого-то так же, как я люблю тебя».

— Ничего. — Я взяла его лицо в руки и поцеловала.

— Думаешь, я этого не чувствую? — прошептал он под занавесом из моих волос. — Каждый удар моего сердца отдаляет тебя от меня. Я хочу остаться здесь навсегда. Эта палатка, этот поцелуй, этот момент, — его пальцы погрузились в мои волосы, когда он притянул меня к своим губам.

Я пила сладость его поцелуя, когда мой желудок забурчал.

— Я думаю, что твой желудок тоже хочет поучаствовать, — Джек сполз немного вниз и приложил ухо к моему животу. — Ты ругаешься на меня? — он продолжил импровизированный разговор. — Что? Нет, чёрт подери, — он поднялся и мрачно посмотрел на меня. — Хорошие новости или плохие?

— Насколько всё плохо? — подыграла я.

— Угрозы смертью. Если я не буду тебя кормить, мне конец.

— А хорошие? — я засмеялась.

— Ты можешь перекусить, а потом мы продолжим с того места, где остановились.

— А что насчет тебя?

— О, я собираюсь наесться досыта, сладкая, — он прикусил изгиб между моей шеей и плечом и задержал кожу между зубами, прежде чем успокаивающе провести по нему своим языком.

Я схватила пакет с молочно-шоколадными квадратиками, когда он порылся в рюкзаке.

— Это или может это? — он протянул две одинаковые банки.

— Обе, — я положила кусочек шоколада в рот и схватила ещё один. По-видимому, секс заставил меня проголодаться.

— Ты слышишь это? — спросил Джек, садясь прямо.

Снаружи раздался слабый металлический звон.

— Что это? — спросила я.

— Звучит как… коровьи колокольчики.

Мы оделись и раздвинули полы палатки в стороны. Дождь прекратился, но от нагретой сырой земли поднялся густой туман.

— Зачем кто-то будет приводить коров в это богом забытое место? — Джек вышел на улицу.

Я вылезла за ним, вглядываясь в густую, бесцветную дымку.

— Они могут нас не видеть, — сказал Джек, поднимая две банки, которые он только что опорожнил для нашего обеда. — Нам нужно предупредить их, чтобы они не растоптали нашу палатку. — Он поспешил вперед, ударяя банки вместе в качестве предупреждения.

Колокольчики приблизились, но звучали всё ещё не чётко, когда другая сторона услышала нас. Мы остановились и посмотрели сквозь влажный пар. Гроты монументальной скалы поднимались по обе стороны от нас. Туман придал всему нереальности, как будто мы стояли на пороге потустороннего места, всё ещё отстранённые, за исключением приглушенного звона отдалённого колокольчика.

В тумане появилась фигура, окутанная вуалью призрачного серого цвета. Она воткнула своё копье в мягкую размокшую почву и предстала перед нами как бархатная черная тень. Клетчатая простыня свисала с плеч фигуры, а из мочек уха свешивались серебряные кольца.

— Олонана, — Джек шагнул вперед, когда стал виден вождь.

— Кассериан ингера, — он поднял копье в приветствии. — Как дети?

Джек собирался ответить, когда ленты тумана вокруг Олонаны раздвинулись. Беззвучно появились белые как луна лица, один за другим, вокруг тёмной фигуры вождя. Я смотрела, затаив дыхание, когда они материализовались, как молчаливые помощники, вызванные симфонией фокусника. Один, два, три, четыре… они продолжали выходить из тумана, пока все не встали, как линия призраков, замаскированных парами, по обе стороны от Олонаны.

Тринадцать детей-альбиносов, окруженные туманом, одетых в красное воинов Масаев.

Мои волосы встали дыбом. На фоне отдаленных размытых гор перед нами с надеждой предстала группа. Позади них коровы нюхали влажную бесплодную землю, ища шелест травы.

— Джек Уорден, — Олонана подтолкнул его к ответу. — Я прошёл долгий путь, чтобы привезти тебе этих детей.

— Что…? — Джек остановился. — Как…?

— В прошлый раз, когда мы встретились, ты сказал, что будешь в Магесе в конце месяца. Я рад, что догнал тебя. Я не могу идти дальше со скотом, поэтому оставляю их с тобой, — он указал на детей, которые столпились вокруг него. — Где другие дети, те, которых ты перевозил в Ванзу?

— Ничего не получилось, но ты… — Джек рассматривал лица перед нами. — Как как так получилось, что все эти дети с тобой?

— Мы нашли их в задней части грузового фургона, недалеко от города Бунда. Автомобиль был припаркован напротив ресторана. Мы услышали грохот изнутри, поэтому остановились, чтобы проверить его. Салатон, — он указал на одного из моранов с ним, — он сломал замок своим копьем. Мы нашли их связанными и с кляпами во рту внутри. Некоторые из них были похищены из своих домов, другие проданы. Они сказали мне, что детей было больше, но… — Олонана покачал головой. — Мужчины, у которых они были, опасные люди. Они торгуют чёрной магией. Они доставляют этих детей, один за другим, для жертвенных обрядов. Пройдёт немного времени, прежде чем они выследят нас. Мы заставили детей ходить между скотом, чтобы скрыть и исказить следы. Но дождь не помог. Мы оставили след в грязи. Хороший следопыт сможет нас найти. И они найдут. Эти дети стоят кучу денег для них. Ты должен доставить их в Ванзу как только сможешь.

Джек не ответил. Его лицо было похоже на белый лист — безэмоциональное и невыразительное. Повисла тишина, серая и тяжёлая, как туман. Для меня была очевидна серьёзность ситуации. Также было очевидно затруднение Джека. Мы не были готовы к этому. У нас не было ни машины, ни материалов, ни способа защитить 13 детей от того, кто преследовал их.

— Фургон, в котором вы нашли детей, — сказала я Олонане. — Как он выглядел?

— Он был белым, — ответил он. — И жёлтым.

Моё сердце забилось у меня в груди.