Камергер двора вышел сообщить мне, что мне оказана честь быть приглашенным отобедать с императрицей266. Меня посадили между генерал-лейтенантом обер-гофмаршалом графом Сиверсом267 и бароном Черкасовым268, они оба говорили по-английски и могли переводить любой вопрос, который императрица составит мне честь задать, что она и делала несколько раз, особенно о климате в Квебеке269. Она послала мне тарелку винограда из Астрахани и другую с самым вкусным арбузом, какой я в жизни пробовал. Виноград был богат вкусом и ароматен, как тот, что выращивается на греческих островах Архипелага.
Я не ожидал найти столько простоты и свободы за столом столь великого суверена. Ее императорское величество восседала как хозяйка частного семейства со своими фрейлинами и с теми, кого приказала пригласить, всего за столом были, наверное, 22 человека, и императрица говорила почти со всеми за столом с величайшей приветливостью и живостью. Разные блюда подавались на английский, немецкий или французский вкус (taste)270.
За одну-две минуты до того, как императрице подали воду, наступила глубокая тишина, и я увидел, что все положили свои салфетки на стол. В момент, когда камергер поднес воду императрице, все вдруг встали и стояли, пока императрица ополаскивала руки и рот. После этого каждый произнес молитву и перекрестился, мы все поклонились, и императрица ушла. Фрейлины и остальные, кто присутствовал за столом, удалились в большие покои, где для их развлечения стояли биллиардные, карточные столы и столы для игры в кости, всем был предложен кофе, а также чай. Никто из сопровождавших императрицу не носил оружия, не было и стражи, и, если она проходила через какие-либо покои, все знали, что они не должны обращать на это внимания, отвечая поклонами или другими знаками почтения. Никто не прибывает в этот дворец, если за ним не посылают, даже его императорское высочество великий князь. Императрица обычно здесь проводит шесть недель и много гуляет.
Из биллиардной и других комнат я проследовал за обществом в те апартаменты, где был утром, и в это время граф Панин, едва переводя дыхание, подошел ко мне сообщить, что императрица просит меня к себе и чтобы я захватил своего переводчика. С императрицей был только генерал-майор Стрекалов. Первый вопрос, который мне был задан, – сможет ли, по моему мнению, эскадра отплыть в этом году. Я ответил, что, если все будет продвигаться так, как на момент моего отъезда из Кронштадта, я бы мог сказать, что ко Дню Коронации271 мы отправимся в путь. Ее величество, кажется, была весьма этим довольна, но сказала: «Возможно, в это время уже может пригнать ветром лед». Я ответил, что, если я буду готов, тот же ветер, который может принести лед вниз по Неве, будет мне попутным и что я не вижу никакой опасности плавания с первым льдом. Этим императрица была так удовлетворена, что от радости захлопала в ладоши.
Затем разговор зашел о «Святославе». Мне сказали, что будут отправлены приказы, дабы корабль присоединился ко мне; было также выражено пожелание, чтобы я об этом корабле особенно позаботился и что этот корабль нельзя оставить (судя по тому, что произошло, весь успех экспедиции сводился к тому, войдет в нее «Святослав» или нет). Если бы императрица не желала столь сильно того, о чем она могла просто приказать, я бы не стал беспокоиться об этом корабле, поскольку я до этого с сожалением говорил графу Панину, что этот корабль задержит мое плавание. Как я полагаю, это и стало причиной, почему императрица высказала свое пожелание столь особенным образом.
Пока мы беседовали, дважды заходил фаворит граф [Григорий] Григорьевич Орлов, он подходил к окну, но каждый раз не задерживался ни на минуту. Я был с императрицей около 20 минут, и когда вышел, весь двор был в приемной в ожидании императрицы. Пока я шел через толпу, придворные, казалось, смотрели на меня с величайшим уважением за честь, которой я удостоился во время столь частной аудиенции; они кланялись, когда я проходил мимо.
Я вернулся с графом Паниным во дворец в Санкт-Петербург в апартаменты великого князя, который обнял графа с такой любовью, как будто тот был ему отцом, и я верю, что и граф испытывал к нему отцовские чувства. Очень редко бывает, чтобы они расставались на целый день272.
На следующий день я прибыл в Кронштадт и расстроился, когда мне сказали, что такелаж, по поводу которого адмирал Мордвинов уверял, что он уже отправлен, все еще не прибыл. Я также нашел паруса в великом беспорядке: мне пришлось поменять паруса для всей эскадры, но когда их прислали на суда, многие пришлось вернуть на берег для замены. Люди, которых принудили шить паруса, были прежде крестьянами, никогда до того не видевшими ни корабля, ни паруса, а их заставляли работать каждый день по 20 часов273.
Мою эскадру пополнили небольшим фрегатом, который нужно было подготовить и отправить вместе с английским транспортным судном. Мне дали слишком много артиллерии и боевых припасов для армии, а также посадили больше военных, чем корабли могли перевезти за столь долгое плавание. Я сделал пробный вояж с этими двумя английскими судами.
Ранее фрегат был оснащен и совершил плавание для исследования северо-восточного прохода в Финском заливе, но был признан негодным. Я наткнулся на него, отправившись однажды днем из любопытства посмотреть на одно первостатейное судно, и мне показалось, что этот фрегат крепок и подходит для моих целей, поэтому я тотчас распорядился вывести его из разряда списанных и прогнивших и привести к пристани, чтобы килевать. Однако суперинтендант мне сообщил, что ничего нельзя делать или перемещать, пока не будет получен приказ от Ее императорского величества. Поэтому я вынужден был писать к его светлости графу Панину:
Monseigneur,
По случайности я обнаружил фрегат «Чичагов», принадлежащий Ее императорскому величеству, который сможет взять на борт не только много артиллерийских запасов, но и некоторое число солдат. Этот фрегат будет не только в настоящее время полезен как транспорт, его позднее можно превратить в очень хороший военный шлюп. Чтобы сэкономить время, я приказал капитану над портом перевести этот фрегат к одному из мест для кренгования, чтобы повалить, поскольку он уже был обшит. Но будет необходимо, чтобы Ваша светлость прислали для этой цели приказы274. Я также молю Вас оставить для представления мое мнение о линейном судне первого класса Ее императорского величества «Димитрий Ростовский»; если его сочтут надежным, оно может стать хорошим военным кораблем, по меньшей мере 84-пушечным, но нужно только уменьшить на нем число палуб. Судя по его возрасту, корабль этот был сделан из дуба и только однажды был в море, поэтому я полагаю, что он не мог прогнить; его все еще можно килевать до ухода моей эскадры и затем отправить ко мне весной, поскольку я был бы рад поднять мой флаг на этом корабле.
Предложения шкипера (master) бермудского брига слишком хорошо просчитаны в его пользу и в пользу владельцев судна, но поскольку это судно, не имея достаточного расстояния между палубами, не годится для службы в качестве транспортного, я как честный человек не могу дать добро принять этот корабль на службу императрице*275.
Я сделал все возможные запросы относительно найма кораблей, подходящих в качестве транспортных, и понял, что в высшей степени трудно найти корабли на любых условиях, в особенности нанять на них команды, поскольку иностранные моряки неразумны в своих требованиях и напрасных опасениях попасть в рабство. Однако я нашел капитана, с которым договорился, и если его люди согласятся, то я надеюсь завтра с этим покончить. Хотя это только 260-тонный корабль276, если мы его заполучим, я предприму все, чтобы он послужил, если не будет других судов. Для этого придется втиснуть на линейные суда на месяц больше провизии, но это позволит Ее величеству сэкономить 4000 рублей, чему я буду очень доволен, и не потребуется платить 10 000 рублей за вояж судну, о котором ранее договорились*277.
[На поле приписано:] *Это был бриг, построенный на Бермудских островах, который принадлежал придворным агентам, они хотели получить за него много денег из собственного интереса, хотя этот бриг не годится как шлюп, так как был построен с расстоянием едва ли в 3 фута между палубами и с маленьким трюмом*.
Мы ожидаем наши паруса, канаты и завершения плотницкой работы. Новые паруса не были правильно сшиты, и большинство из‐за чьей-то нерадивости пришлось отправить на берег для замены.
Мачты «Чичагова» оказались очень хороши. Прибыла полевая артиллерия, и я распределил ее по линейным кораблям, кроме свинца, который послужит балластом для пинка «Св. Павел». Я молю Ваше сиятельство, чтобы соизволили поторопить с доставкой оставшейся артиллерии и припасов. Они должны здесь быть согласно обещанию генерал-майора Мюллера278. Если я не буду иметь чести целовать руки Вашего сиятельства в воскресенье, то соблаговолите извинить это одной лишь необходимостью моего присутствия здесь.
Осмелюсь напомнить Вашему сиятельству, насколько важно для меня будет получить полные инструкции относительно того, как я должен себя вести при встрече с кораблями других стран; инструкции должны быть полными и дающими установки, особенно на случай встречи с кораблями моей страны, а также в иностранных портах, и на случай встречи с Барбарийскими кораблями: как мне относиться к ним – как к дружественным или как к неприятельским?279 Я был бы также рад по возможности иметь при себе человека, понимающего греческий язык.
Соблаговолите, Ваше сиятельство, сделать мне честь уведомить Ее императорское величество, что к 12‐му числу этого месяца [сентября] я надеюсь видеть на кронштадтском рейде два, если не три корабля280 для возбуждения соревнования в других.
Сожалею, что я вынужден просить о высылке мне моего флага, который, как мне сказали, следовало мне доставить в тот же час, как удостоили меня званием флагмана.
Имею честь быть с величайшим почтением к Вашему сиятельству Ваш преданнейший слуга
Д. Э.
Его сиятельству графу Панину
Кронштадт. 3/14 сентября 1769 г.