– Хорошо. Только быстрее, прохладно на улице.

– Иду.

На всех экранах одновременно загорелось уведомление: «Программа установлена и готова к использованию. Запустить? Да. Нет».

Ларин подвел курсор к надписи «Да» и нажал на нее стрелкой мыши. Одновременно двадцать четыре стрелки нажали слово «Да», экраны синхронно съехали вниз, вместо них появилась большая надпись:

«Биткоин – это инновационная сеть платежей и новый вид денег».

И чуть ниже, под нарисованными лицами множества людей надпись поменьше:

«Используя P2P технологию, биткоин функционирует без какого-либо контролирующего органа или Центрального банка; обработка транзакций и эмиссия осуществляются коллективно участниками сети. Биткоин имеет открытый исходный код; его архитектура известна всему миру, никто не владеет и не контролирует биткоин, но все могут стать участниками сети. Благодаря уникальным свойствам, биткоин открывает новые горизонты возможностей, которые не предоставляла до этого ни одна платежная система».

Под надписями светилась всего одна кнопка «Быстрый старт».

Он хотел нажать ее, но остановился.

«Запустим вместе», – подумал он, спускаясь в просторный, если не сказать, огромный вестибюль первого этажа, замерший в торжественной тишине.

Эхо его шагов отражалось от стен, разлетаясь по самым темным уголкам старого здания. Ларин достал телефон из кармана джинсов.

Двадцать два ноль восемь.

Нужно не забыть отправить СМС жене и сыну. Ему вдруг вспомнилось, что его дядя, следы которого затерялись лет пятнадцать назад, во времена СССР ходил в море на рыболовецком траулере. Там, конечно, работа была адская, но позже он устроился на торговый теплоход, поставлявший отечественные «Лады» в страны Латинской Америки, где они пользовались хорошим спросом из-за дешевизны и некоторой экзотичности. Дядю звали Жорж, иначе – Георгий, он ходил в море и отсутствовал годами, иногда и вовсе родные забывали о нем. Не было мессенджеров, социальных сетей, способных моментально оповестить весь мир о завтраках, обедах и ужинах, а также передвижениях, планах, мыслях, иногда – смерти абонента. По-современному – юзера.

Дядя Жора исчез, не оповестив весь мир. Он пропал с концами, может быть, осел где-нибудь на берегах Полинезии и сейчас нежится в тени кокосовой пальмы с прекрасной обнаженной туземкой в раскачивающемся гамаке…

Ларин иногда чувствовал, что тоже постепенно исчезает, растворяется, как кусок мыла в теплой воде, – незаметно, и тем незаметнее для тех, кто каждый день берет это мыло в руки, пользуется им. Поэтому он старался писать хотя бы сообщения, мелочь, но это можно сделать быстро, не заставляя человека, к которому обращаешься, мигом отвечать, отвлекаться от дел.

«Дорогая, как у вас дела, как наш цыпленочек, нужно ли вам что-то? Пиши почаще, я скучаю. Люблю!» Отправил жене.

Вдогонку послал ей несколько фотографий «вид снизу» на роддом, на втором этаже видно ее улыбающееся лицо и маленький сверток, который она держала в руках. Девочка, кажется, как будто тоже улыбалась, хотя разглядеть это было уже невозможно, разрешение не позволяло.

«Олег, как дела? Поужинал? Долго не сиди, ложись спать, соблюдай режим, спортсменам он очень важен. Папа».

Телефон пискнул. Пришло ответное сообщение от жены.

«Дима, у нас все хорошо, я немного устала. Дочка мало спит. Кричит нечасто, но, если кричит, уши закладывает. Хочу очень спать, но не могу, скоро очередное кормление. Не знаю, как удастся поспать ночью. Надеюсь, когда выпишут, дома будет полегче. Привези мне витамины для кормящих мам и несколько детских простынок пеленать. Олег написал, ты ушел куда-то на ночь. Смотри не загони себя работой, нам еще дочь воспитывать. Кстати, как назовем? Предлагаю Ева. Целую, Света».

Следом пришло сообщение от Олега.

«Папа, я уже сплю. Написала мама, я ответил ей, что ты дежуришь на новой работе. Ты не говорил, что это за работа, опять какой-то склад? Спокойной ночи, Олег».

Ларин повертел телефон в руках.

«Опять какой-то склад, – подумал он. – Вряд ли кто поймет, проще объяснить, что уходишь в море на год. Или навсегда».

Он вышел на школьный двор. В черном, подсвеченном большим диском полной луны небе металась стая птиц. Непонятно, что их вспугнуло, но он наблюдал такую картину не впервые. Птицы как одержимые взлетали ввысь, синхронно облетали школу, делая большой круг и захватывая несколько жилых высоток, потом возвращались назад, пикируя в молчаливом сосредоточенном напряжении. Возле южного крыла школы они словно натыкались на невидимую стену и вновь резко взмывали, их гортанные, полные тревоги крики наполняли окрестности.

– Чего это они? – услышал он голос Скокова, стоящего за калиткой. – С ума посходили?

– Понятия не имею. Может быть, весна так действует.

– Как они умудряются летать толпой и не врезаться друг в друга, особенно когда резко взлетают? Такое ощущение, что ими кто-то управляет, поворачивая джойстик и хохоча от их вывертов.

– Не исключено, – заметил Ларин, впуская Скокова и снова запирая калитку на замок.

Внезапно луч яркого света выхватил фигуры из темноты, Ларин инстинктивно поднял руку, прикрывая глаза. На школьной стене замерли две вытянутые тени.

– Черт, – выругался Скоков. – Что за мудак светит? Надеюсь, не по нашу душу.

– По нашу, – сказал ему Ларин. – Вернее, мою. Брат приехал.

– Кто-кто? – Лицо Скокова в резком свете выглядело мертвенно-бледным и даже старым, Ларин на секунду представил, на кого похож он сам.

– Брат мой старший.

– А что он тут забыл? Домашнее задание привез?

– Почти. Иди в школу, там открыто. Мне нужно с ним решить кое-что.

Скоков посмотрел на Ларина, хотел было возразить, но махнул рукой, будто отгоняя назойливых мух, и поплелся к школе. Свет фар погас, мощный мотор замолчал, в наступившей тишине хлопнула дверь.

Скоков, стоя в дверях школы, видел, как из блестящего черного джипа необъятных размеров вышел круглый человечек. Смешно переваливаясь, он направился к калитке. Наверняка он видел их вместе, и прятаться было бесполезно, даже глупо, поэтому Скоков прислонился плечом к колонне, закурив, начал пускать в небо колечки дыма. Голоса едва долетали до него, разобрать он их не мог, хотя одно слово услышал точно: «Сторож».

– Так ты теперь сторож, – сказал Виктор и протянул руку.

Ларин снова пожал ее через широкие прутья металлической калитки.

– Да, это мой офис на ближайшие пару лет, – Ларин показал подбородком на здание.

– Откроешь?

– Не могу. Над входом камера, утром могут быть вопросы. Инструкция запрещает.

– У вас стратегический объект? Не смеши…

– Не веришь? Пункт четырнадцать «Б», могу принести показать или хочешь, чтобы меня в первый же день выгнали?

– Что ты, нет, конечно.

Ларин принципиально не хотел пускать брата в школу, чтобы у того не возникла привычка думать, что сюда можно попасть в любое время дня и ночи. Учитывая ближайшие планы, такое решение казалось правильным. Камера на входе висела, только никто, конечно, не просматривал записи, если ничего не происходило. Записи хранились две недели, потом автоматически затирались новыми.

– Привез?

Виктор протянул сверток.

– Тут флешка, на ней доступы и все, что может тебе пригодиться. Лучше бы, конечно, я находился рядом с тобой, но… я так понимаю, ты будешь против.

Ларин усмехнулся.

– Я не против. Но тебе придется сидеть со мной до утра на стуле без подушечки, и так недели две подряд. А может, и месяц. Если есть желание, позади школы, в заборе разогнутые решетки прутьев, камеры на той стороне нет. Старшеклассники через ту дыру бегают в пивбар за углом.

– Черт. Пожалуй, я пас. Марго будет жаловаться, куда пропал. – Он посмотрел по сторонам.

Ларин взял сверток, положил его в карман.

– Сделаю все, что смогу. Единственный вопрос.

– Давай.

– Тот миллиард, который ты мне показывал в подвале, он – чей-то или ничей?