3 Весной, когда в цвету акации, В каком-то отрешенье слёзном, Почти в прострации, на станции Подолгу в гуле тепловозном Кого я ждал, в перронной сутолоке Затюкан, словно в наказанье?.. Здесь шли составы круглосуточно С Москвы, с Ростова, из Казани. «Однако же пора по времени Уж и её ввести в поэму!..» Не привередничай, не вредничай И не подсказывай поэту, Читатель мой!.. Её присутствия Ты не заметил, и напрасно. Я передать могу лишь суть её. Ты мне поверь: она прекрасна. И этого довольно. Ибо мы Всяк в красоте своё лишь ценим, И не постичь сей тёмной истины Ни с институтом, ни с лицеем… О тщетные мои искания, Встречанья в праздники и в будни! Ведь я не знал: с Оки ли, с Камы ли, А может, с Дона ты прибудешь. Порою заходил на пристани И всматривался у прохода Я в лица выходящих пристально С трёхпалубного теплохода. Не поездом, видать, приехала — Ты самолётом прилетела… Не ты ль в автобусе приветливо Однажды на меня глядела? О чём-то о своём задумавшись, Не я ли, упустив удачу, Тебе, весёлой, от кондукторши Передавал с билетом сдачу? Ты с цифрами решила свериться Билета, что продал кондуктор. «Такой пустяк, а как вся светится!» — Сам засмеявшись, я подумал. О кадр памяти засвеченный: Автобус. Давка. Поздний вечер… Ну почему к тебе, застенчивый, Я не шагнул тогда навстречу?.. 4 Здесь я оставлю годы прежние. О них довольно спето песен. Как жил я? Как и все при Брежневе. Но не хочу сказать, что плесень Покрыла всех… Сердца немаркие, Кто чист душою, не изгадил. Я Женю вспоминаю Маркина. Ему был дар от бога даден. Легко сейчас. Попробуй давеча, Как крест, приняв исход печальный, Про бакенщика, про Исаича Стих в «Новом мире» напечатать! Печален, ты сбежал от шабаша. Пил горькую, но ум не пропил. Как жаль, с тобою только шапошно Я был знаком!.. Но час твой пробил. Твоя любовь, твое прощение — В глуши лесная деревенька. Лишенец, прав в своём решении, Ты опочил навеки, Женька!.. Но я отвлёкся. Ведь не эту я, Читатель мой, затронул тему. Блажен, что песню недопетую Негромко мой выводит тенор! Как долго мы с тобой не виделись! Двенадцать лет. И вот проснулись. И вот с тобой, на горе, видимо, Мы встретились, не разминулись. Нет одиночества и жалости! Мир благосклонен и приветлив. Такою именно и ждалась ты, Что я в автобусе приметил. «Ищите, – говорят, – обрящете…» Мир тесен, мол, гора с горою… Житейской мудрости образчики, А я не верил вам порою. Как я тогда рыдал в отчаянье! От слёз моя подушка мокла. Хотя, покуда ехал, с тщанием Глядел невозмутимо в окна. Зато сегодня, не стреноженный, Не трушу, – а куда мне деться? — В зелёные твои, тревожные Гляжусь, не в силах наглядеться. Как ты открылась мне доверчиво! Как всё у нас с тобою запросто! Где ж пропадали мы до вечера, До сумерек до поздних августа? И с поздними своими вёснами, И судьбами, во многом схожими, За что так были мы исхлёстаны Людскими сплетнями расхожими? Как доморощенно и грубо вы Из лжи да из намёков сотканы!.. Нет, не отторжены, не сгублены, Не порознь души наши всё-таки. Ах, спутница моя, заступница! Как без тебя пустует горница… Откликнусь, коль тебе аукнется. Взгрустнётся – тоже буду гориться… 5 «Ну и к чему все эти россказни? — Читатель мой заметит здраво. – Зачем себя словесно розгами Ты хлещешь, мудрствуя лукаво?» Добавит он совсем не вычурно: «Уймись. Надень смиренья пояс. Из памяти, коль можешь, вычеркни. Ушедший не догонишь поезд». Нет-нет, ты выше увлечения! И даже в раже бесполезном — Без всякого преувеличения — Не выжечь мне тебя железом. Скажи, как одолеть нам сложности. Как нам не сдаться, не признаться В неодолимой невозможности Быть вместе и не расставаться? С тобой совсем теряя голову, Я по кудрям моим не плачу. Сказав «прощай» большому городу, Уеду вечером на дачу. Тяжёлое, ненастоящее, По цвету – поздняя калина, Вдохнёт в мой дом тепло искрящая, Тревожная спираль камина. Ничто не омрачит здесь радости. Ничто мне боль не причинило! Здесь то, к чему привык я с младости: Есть чай. Не высохли чернила. Здесь вдохновенье, как везение, Как лёгкое дыханье родины. Апрель. Вы снова в нежной зелени, Кусты малины и смородины. Здесь всё хорошее лишь помнится. Растерянная и заблудшая, Опять душа надеждой полнится, Что возродится только лучшее. Дай бог мне избежать безумия! Когда один и без учителя, Вся жизнь – стезя непредсказуемая. Читатель, это ты учитывай. Не дуростью зову упорство я, Взвалив нелёгкий груз на плечи. Но и в апреле девяностого Весна всё так же души лечит. Года, меня не убедили вы, Хоть многие сегодня хамы, Что минула пора идиллии, Сердечных смут и воздыханий. Больнее праведного мученика Я на кресте Любови распят… Земля моя! Ты взбаламучена, Растерзана в словесных распрях. И всё-таки – весна. И кажется, Что любящие будут вместе. Сорока ведь и в сорок каждому Приносит благостные вести. Пусть, зимами необоримые, Они пребудут с человеком, Живые и неопалимые К закату уходящим веком! 1990 |
