Борис Петрович Гучков Русской души кочевья © ГБУК «Издатель», 2012 © Гучков Б. П., 2012 © Волгоградское региональное отделение общественной организации «Союз писателей России», 2012 Стихотворения «В предзимья холодный и пасмурный день…» В предзимья холодный и пасмурный день, Озябнув до дрожи, Последними сбросили дуб и сирень Сырые одёжи. Седа патриарха лесов голова, Мудра и печальна… Мы кожу меняем. Мы те ж дерева, Как это ни странно. Я полем житейским, где множество мин, Немало протопал. Увы, я уже не цветущий жасмин, Не стройный, как тополь. Хотя и сноровка, и силушка есть, Но, как забияка, В открытую дверь я ломиться и лезть Не стану, однако. А тополя подвига манит кураж. Изящен, как терем, Он за год-другой на девятый этаж Забраться намерен. Не ведает тополь, что корни слабы, Что хрупки колени, Что скоро над ним посмеются дубы И даже сирени. «Девять граммов свинца поцелуют висок…» Девять граммов свинца поцелуют висок… Ты не знал, бедуин, что расставлены сети. Ты, представ пред Аллахом, вспомнишь жаркий песок. Ничего ты другого и не видел на свете. В срок лесник из Сибири повстречает каргу, Чьи пустые глазницы пугающе грозны. Что запомнит лесник? Он запомнит тайгу, Где до самого неба корабельные сосны. И я знаю, что скажут матросы, когда Посейдон повстречает их грешные души. – Вы откуда, ребята? – Мы с планеты вода, Потому что её много больше, чем суши. «Каждый день сообщает синоптик…» Каждый день сообщает синоптик О тайфунах и ярости ветра. Каждый день пополняют синодик Отошедшие с белого света. Им, ушедшим навеки, не важно, — Ибо скорби людские растают, — Будет мёрзла земля или влажна, Отпоют или так закопают. Слышу глас их: не плачьте напрасно. Жизнь людская, как ниточка, рвётся. Завтра скажет синоптик, что ясно, И конечно же не ошибётся. «В «Старике и море» Хэма…» В «Старике и море» Хэма Не сюжет важней, а схема, Схема сути бытия. Жизнь – суровый судия!.. На крючок из прочной стали Ты тунца поймаешь в море, Но акул зубастых стаи «Поделись!» – попросят вскоре. Не поделишься – не сетуй. Обрати молитву к Богу, Лодку вытянув и сети Бросив мокрые к порогу… «Мост старого режима…» Мост старого режима Сто лет стоит, устав. Здесь ветер, как пружина, Когда летит состав. Советские скульптуры… Стоит декабрь сырой… Сигает с верхотуры Моста вниз головой Какой-то юный Вертер, Дурная голова. Его уносит ветер Прощальные слова. Дощатый гроба терем… Заснеженный погост… «Вам мною счёт утерян!» — Рыдает старый мост. Эпиграф Образ, время действия и место, Акварель пейзажа этих мест… Но эпиграф к книге лучше текста, Как бы ни хвалили этот текст. Не хвалы достоин текст, а порки. В умиротворении души Отыскал я классика на полке: До чего же строки хороши!.. «Нет, не Марка и не Луки…» Нет, не Марка и не Луки, Не Матфея, не Иоанна, А Евангелие от сохи Дед читал, просыпаясь рано. Ещё затемно – за порог, А темно – возвращался в избу. Он в молебнах не видел прок И не веровал коммунизму. До восьмидесяти девяти Дед скрипел, как сухое древо… Боже милостивый, прости! Не брани его, Матерь-Дева! Умоляю: не в тень олив, — Наказанье да будет строго! — Вы с сохою его средь нив Поместите заради Бога. «Знаю: с Запада католики…» Знаю: с Запада католики Нам чужды небеспричинно. Это паства та, которая По скамьям расселась чинно. Есть от нас одно отличие: У них храмы – не со звоном. Они даже из приличия Не приблизятся к иконам. Под органа рокот, – силища! — Под раскаты и удары Признают они Чистилище, Что в «Комедии» у Данте. Да, красивы эти таинства! Да, мощна собора глыба!.. Мы, однако ж, не пытаемся Всем навязывать что-либо. Мы – стоим, а им – до лампочки. Нет, вы видели нахалов? Наши души – это ласточки, А не лампы в полнакала… |
