Хладнокровно раскладывает, но в его расчёте есть логичность. Помнится, сама отмахивалась — маньяк только угрожает, а толком ничего не делает. Более агрессивные действия случаются уже по заключению договора и найма охраны.
— Не понимаю, чего добиваются, — уставши, качаю головой.
— Шокотерапия…
— Что? — глупо моргаю.
— Они тебя пугают, портят жизнь, держат в напряжении… Своего рода, шокотерапия. Один из методов, чтобы разбудить память у страдающего амнезией. Первая попытка, была сама кардинальная — психопат от которого… спас Вадим. До сих пор, терзает мысль: как он его упустил?
— Вот этого не надо! — пытаюсь вырваться, но Зепар грубо усаживает на место:
— Ты слишком боготворишь его, — обрывает надзиратель жестоко. — Предвзята в суждениях. Я смотрю другими глазами, оцениваю всесторонне.
— Молчи! — шиплю. — Не смей. Его не тронь! — Андрей на миг белеет, сжимает рот в тонкую полосу. — За все года жизни, — поясняю, успокаиваясь, — он ни разу не сделал мне больно. Относился, как редкие мужья к женам. Я не говорю, что он святой, но для меня… Он — идеал.
Зепар гневно пыхтит, «испепеляет» почерневшим взглядом. Уже привыкаю к глюкам. К тому же настолько безобидным. Они не так страшны, как в фильмах у некоторых героев: виденье трупов, приведений, монстров… А изменение цвета глаз — пережить можно. Вот только ладони горят точно в огне. Андрей забывается — сжимает так сильно, что готова взвыть от боли.
— Надеюсь, к этому больше не вернёмся! Пусти, — молю, едва не плача.
Зепар с запозданием смягчает хват:
— Прости, — звучит безжизненно. Трясёт головой, будто скидывает наваждение. — Как скажешь!
— Андрей, Вадима убили из-за меня! — выделяю каждое слово. — Он не причём! Маньяк же, вновь появился. Дурость в том, что прямо не говорит, что ему нужно — лишь угрожает. Только скажи он, что нужно… Если бы это было у меня, отдала, и пусть отвяжется.
— Уверена? — хмурится Андрей. — А что если это «нечто» — опасное для человечества? Или очень, очень ценное. Настолько, что за него многие готовы отдать не только жизни… Как, впрочем, и происходит.
— Что за бред?! — фыркаю, негодуя. — Откуда такое у меня?
— Наследство от родителей, — бросает без тени эмоции Зепар, но зелёные глаза поблескивают холодом.
— Вот их-то зачем впутывать?! — вспыхиваю не зло. — Перестань гадать!
— Ты права! Гадать не нужно — нужно найти «это» и если я прав, маньяк себя проявит.
— Не знаю, — завожусь не на шутку, опять чеканю слова: — что нужно маньяку и где это искать! А искать то, не зная, что. Там, не зная, где — уж, прости, маразм!
— Проблема в твоей памяти, — всё с той же уравновешенностью усмиряет мой пыл Андрей, ласково играет своими пальцам с моими. Медленно подносит к губам, целует поочередно. Замираю от неожиданности и интимности прикосновений. Задаюсь жаром, по телу несутся волны возбуждения, истомы. Зепар точно не замечая моего состояния, холодно рассуждает: — Читал отчёт специалистов по гипнозу. В том числе и Антона Николаевича.
— Результатов никаких… — нервно веду плечом, шепчу не в силах ответить в голос: — Что ты делаешь?.. — едва не падаю от слабости, теряю самообладание. Андрей обезоруживающе прост, переключается на мои ноги — поглаживает, чуть сжимает бёдра, ладонями принуждает раздвинуть.
— Это странно, ведь гипнозу ты подаёшься, — точно не слышит последнего вопроса, с той же невозмутимостью продолжает Зепар, рывком подтаскивает меня со стулом ещё ближе, оказывает между ног. Нагло проникает под подол, с хозяйской простотой стискивает ягодицы. — Проверял заключения трёх экспертов. Думаю, что память не потеряна, её заблокировали…
Плохо соображаю, голова кружится. Смысл объяснённого, вообще, пролетает мимо. От бешеного грохота сердца в голове гулкое эхо. Внизу болезненно томится, ждёт нечто большего — других, решительных, интимно-дерзких ласк. Силюсь сосредоточиться и даже, вроде, доходит, о чём говорит Андрей, но вопроса задать не успеваю. Повисшую тишину, нарушаемую только нашими неровными дыханиями, прорезает мелодичный перелив моего телефона. Он словно колокольный звон в гробовой тишине. В момент прихожу в себя, дурман как рукой снимает. Рвусь из кухни, радуясь спасительному рингтону. Зепар не останавливает — лишь зло поджимает губы, суровеет. Резко отпускает и даже чуть отталкивает вместе со стулом — едва не падаю. Встаю, иду неверно, но на ходу одёргивая подол. На ватных ногах запинаюсь о коврик в коридоре. Дрожащими руками выуживаю из клача, оставленного на тумбе, мобильник. На экране высвечивается: «Костик».
— Привет, — протягиваю, не скрывая улыбки, но голос звучит неестественно натянуто.
— Привет, красавица. Как себя чувствуешь? — интересуется дежурно друг, но чувствую, что непросто звонит справиться о здоровье.
— Всё отлично! Спасибо… Что-то случилось? — всё же решаюсь спросить.
— Не то чтобы, — уходит от ответа Мичурин. — Как расследование аварии? — чуть медлит.
Выдыхаю с грустью и плечом прислоняюсь к стене:
— В полиции говорят, делают, всё, что в их силах, но на деле: глухо.
— Понятно! — протягивает в свою очередь Костик. — Андрей рядом?
Стыдливо кошусь на Зепара, перекрывшего дверной проём на кухню. Холодного взгляда не сводит.
— Да, — отвожу глаза сама и изучаю стену, выключатель.
— Передавай привет и ещё, завтра с утра в командировку лечу, а через два вернусь. Заскочите ко мне в офис после обеда… — заканчивает тихо Костик.
— Что случилось? — начинаю нервничать, но говорю спокойно.
— Витусь, — ласково протягивает друг, — перебирал документы по завещанию и нашёл один лист без подписи. Как пропустил, ума не приложу. Моя оплошность…
— Перестань, — едва нахожу силы оборвать Мичурина. — Бывает.
— Резолюцию поставишь, и вступишь в полноценные права.
— Мы приедем…
Руки совсем опускаются, в груди опять разрастается боль. Прощаюсь с другом, сбрасываю звонок, и некоторое время сжимаю в руке мобильник:
— Тебе привет от Константина, — бормочу, не глядя на Зепара. Почему-то уверена, он всё ещё рядом. — Просил заехать через пару дней. Решить последние вопросы с завещанием.
Точно в прострации плетусь в комнату, закрываю дверь и падаю на постель. Чуть поплакав, встаю. Сил хватает только, чтобы принять душ и лечь спать. Спасибо Андрею — не преследует, держится тенью.
