— Ну и сильны вы спать, Лексей — скоро уже вечер, а вас не добудишься! Вставайте, поешьте — я вам оставил обед. И еще, от капитана приходил вестовой, просил передать, что приглашает к себе.

Капитана на мостике не оказалось — вместо него стоял помощник. Застал в каюте — сидел за столом с перевязанной головой и что-то писал на листе. Увидев входящего Лексея, оставил в сторону перо и пригласил жестом к столу. Дождавшись, когда тот усядется, проговорил не спешно:

— Выношу свою признательность, Лексей, за ваше участие в спасении корабля. Ценю ту храбрость, что вы проявили с риском для себя. Шторм был на редкость сильным, не каждый год такой случается. Благо еще, что длился не долго — бывает и не одни сутки. Но все равно натворил немало бед — трое матросов пропали, еще пятеро в лазарете. Мне тоже отчасти досталось, но хуже, что впал на время в беспамятство. Потому не мог отправить помощь рулевому, пока вы не подоспели.

Помолчал немного, не отрывая глаз от лица юного офицера, после задал вопрос:

— Почему вы решились выйти на палубу, Лексей, ведь должны были знать о той опасности, которой подвергались?

Юноша сам задумался — как объяснить тот зов, что заставил пойти на безрассудный поступок, — потом дал ответ с крупицей правды:

— Я услышал крик о помощи, Федор Степанович, потому и поднялся.

Тот покачал головой, как бы показывая свое сомнение сказанному, но не стал настаивать, продолжил с ноткой огорчения:

— Должен предупредить, Лексей, наш план пройти маршрут до наступления льдов под угрозой срыва. Требуется ремонт фок-мачты, да и потом на нее нельзя давать серьезную нагрузку. Будем идти столько, сколько сможем, а там встанем на зимовку — наверное, на Таймыре или, может быть, дальше. Продовольствия и всего необходимого для возведения лагеря у нас достаточно, так что переживем.

Больше недели ушло на ремонт корабля, для того пришлось искать тихую гавань у побережья Новой Земли, снимать паруса и весь такелаж поврежденной мачты, ее саму разобрать. Все это время пассажиры сидели в каютах, кто-то сходил на берег и прогуливался неподалеку. Собственно, ничего примечательного на этой земле не было — скудная растительность, унылый пейзаж на ровной поверхности. Лексей же засучил рукава и трудился с матросами — его уже приняли как своего, доверяли выполнять несложные работы, вместе ели и вели разговоры. Да и сам он чувствовал с ними свободнее, чем со своими попутчиками, слушал интересные для себя рассказы о всяких приключениях на море или в портах. Моряки же, видя внимание юного офицера, наперебой старались удивить чем-то необычным, пускались сочинять всякую небывальщину — о морских чудищах, таинственных островах и неведомых явлениях.

После ремонта вышли в море, отправились в тот район, где застал шторм, несколько дней ходили по все увеличивающемуся кругу — искали другие корабли экспедиции. К общей радости нашлись оба — они дрейфовали вместе десятком миль севернее, поджидая флагмана, да и не было у них смысла идти самим куда-то, разве что возвращаться в порт отбытия. После обмена сигналами отправились прежним строем дальше по маршруту, только скорость заметно упала — на бригантине убрали часть парусов с пострадавшей мачты. В один из обычных дней к юному прапорщику, стоявшему, как прежде, у борта, подошел капитан и сделал предложение, от которого тот не смог отказаться:

— Лексей, я вижу, вам нравится на море, да и без дела скучаете. Да и когда оно будет — аж в следующем году! Не хотите ли заняться морским ремеслом? Можем начать, к примеру, с науки рулевого — отчасти вам уже довелось испробовать, да еще при непогоде. А дальше видно будет — чем еще, возможно, навигацией и штурманским делом. Надеюсь, у вас с исчислением нет трудностей?

Лексей, по правде, не ожидал, что суровый капитан снизойдёт до его увлечения, как бы прочел тайное желание, которое сам отметал, как несерьезное. А тут такая возможность — учиться тому, что нравится, да еще у настоящего морского волка! После секундной растерянности ответил с мальчишеской радостью:

— Согласен, Федор Степанович! А с исчислением трудностей нет, по математике в корпусе мне выставили изрядно!

Как и предполагал старый моряк, плавание в этом сезоне завершили на Таймыре. Можно было идти еще дальше, но Малагин решил, а остальные согласились зимовать именно здесь. Место известное, русские мореходы не раз останавливались здесь. Удобное для стоянки судов, есть все нужное для выживания в суровом климате — лес на жилье и отопление в холодную зиму, всякая живность на пропитания. Да и населен людьми — здесь издавна живут племена нганасанов, а также с недавних пор долганов, кормящиеся охотой, разведением оленей. Между собой не всегда ладят, селятся порознь, но к русским морякам, время от времени пристающим к их берегу, относятся с почтением и миром — приносят шкуры оленей и диких зверей, мясо и рыбу в обмен на нужные им вещи и продукты — ножи, топоры, посуду, овощи и хлеб. Доходит до того, что приводят к гостям своих жен и дочерей на соитие — мол, дети от них крепкие, меньше болеют и умирают.

Встали в заливе на восточной стороне, разбили на берегу лагерь. Поставили утепленные палатки, для обогрева в них установили жаровни и печи. Нарубили кустарников и сухостоя на дрова, стали валить лес на будущее жилье. Работали все — от матроса до капитана и пассажиров, — не требовалось кого-то просить или принуждать, понимали — в холодную зиму иначе не выжить. Пришла помощь от местного народа — капитан договорился с вождями соседних племен о снабжении мясом, а также их чумами в обмен на товары и некоторые услуги, уж если прямо признаться — интимного характера. До наступления морозов весь немалый состав экспедиции — около трехсот душ, — устроился на полном довольствии в теплых избах и чумах, а в телесных утехах не было нехватки — крепкие мужики шли нарасхват среди местных дам.

Лексей трудился наравне со всеми, если не больше — силушкой и смекалкой бог не обидел, а когда освободилось время — продолжил обучение морскому делу. За время похода многому научился и не только тому, что показывал капитан, но и другие моряки по его просьбе. Уже стоял самостоятельно вахты рулевым, помогал штурману с навигацией и прокладкой курса, с матросами перекладывал паруса и вязал узлы. Теперь, когда корабли стояли на берегу на подпорках, изучал наставления и прочую имевшуюся документацию по судовождению. Если что-то оставалось непонятным, то без стеснения обращался к сведущим морякам, те же не отказывали любознательному юноше — рассказывали, показывали, приводили примеры. Капитан даже как-то пообещал помочь в присвоении морского чина и специальности штурмана, конечно, после возвращения в столицу.

В сентябре, через месяц после прибытия экспедиции на Таймыр, наступила настоящая зима — со снегопадами и морозами. Задули бураны, люди лишний раз не выходили из жилища — можно было заплутать и не вернуться. А когда стихло, то вокруг стало не узнать — все замело снегом, вместо домов сугробы, даже корабли завалило, торчали лишь мачты. Пришлось всем дружно освобождаться из снежного плена, прочищать дорожки, устраивать вал вокруг лагеря, чтобы как-то меньше продувало. Немногим позже объявились местные на санях-нартах с оленьей упряжкой, привезли мясо и шкуры, а также теплую меховую одежду и обувь. С ними вступил в переговоры матрос, худо-бедно знавший якутский, пошел торг и обмен товарами. Лингвист также практиковался, хотя прежде не знал этот язык. Приезжали из ближних и дальних стойбищ почти каждый день, даже с другого края этой земли.

Однажды Лексей проходил мимо склада-пакгауза, где хранились товары для обмена, натолкнулся на группу туземцев, только что прибывших на нескольких санях. Проходил уже стороной и вдруг встретился взглядом с юной девицей, стоявшей рядом с мужчиной в возрасте — по-видимому, отцом. Тот держал в руках отрез льняной ткани и увлеченно переговаривался с матросом-толмачом, а девушка с любопытством оглядывалась вокруг. Лексей остановился — внутри что-то торкнуло, не дало пройти мимо, — и не мог оторвать взор от зачаровавших его глаз. С виду ничем особо не примечательная, разве что лицом светлее и скулы не так сильно выступают, как у тех местных особ, с кем здесь встречался. Ему уже приходилось пару раз иметь близость с ними — мужское естество требовало свое, коль имелась такая возможность! Но эта девушка неведомо чем зацепила его душу, так и стоял и смотрел на нее. Та засмущалась, повернулась к отцу, встала рядом с ним, а потом вновь оглянулась на юношу.