Поначалу все было очень интересно – пустыня и величественные кактусы сагуаро, подпирающие бескрайнее небо, удивительный свет, отражающийся от обломков самолетов. Главные герои тоже оказались на редкость фотогеничными: симпатичные парни в ковбойских шляпах, обтягивающих джинсах и остроносых ботинках. Лили быстро сделала снимки всех членов группы по отдельности и во время записи клипа. Но персонал обслуживания показался ей более интересным, возможно, из-за того, что каждый из них был отдельной личностью, а не безликим манекеном из нэшвилльского хит-парада.
Легкая, приятная песенка, ради которой они все здесь собрались, звучала снова и снова и, по мнению Лили, больше походила на поп-музыку, чем на балладу в стиле кантри, но так обстояли дела со всей современной эстрадой. Новая страна. Молодая страна. Когда дело касалось кантри, Лили больше были по вкусу протяжные напевы обитателей Аппалачей или музыка приграничных областей между Техасом и Мексикой.
Но ей платили не за музыкальные пристрастия, а Лили была настоящим профессионалом, чтобы найти нужный ракурс и представить молодых артистов в выгодном свете, не забыв об оркестрантах и танцорах. Часть ее снимков наверняка используют в подготовке видеорекламы – мгновенные кадры на фоне разворачивающегося действия, – а остальные обречены пылиться в папке продюсера.
Самым интересным объектом для съемки, к которому постоянно возвращался видоискатель фотокамеры Лили, оказалась высокая молодая женщина в черном топе на бретельках, поношенных голубых джинсах и ковбойских сапожках – почти таких же остроносых, как и у артистов, но не таких новых. У нее были длинные иссиня-черные волосы с двумя светлыми прядками на висках и очень загорелая или смуглая от природы кожа. Глаза у женщины были настолько темные, что казались бы черными, если бы не желтоватый отблеск; и еще она очень любила украшения. В ушах блестело полдюжины сережек, на шее красовалось великолепное ожерелье с тремя или четырьмя десятками различных амулетов, по паре колец украшали мизинцы и безымянные пальцы обеих рук, а на запястьях при каждом движении позвякивали браслеты.
Спустя некоторое время Лили поняла, что женщина не была занята на съемках, скорее она просто наслаждалась самим действием, пока на нее никто не обращал внимания. А поскольку все остальные были заняты, на нее никто и не смотрел. Возможно, она была одной из местных жительниц – испанкой или уроженкой индейской резервации Тохоно О’Одхэм, расположенной к западу от города. К концу первого дня работы все были измотаны жарой, но только не эта женщина. Она казалась такой же свежей и довольной жизнью, как и в тот момент, когда Лили увидела ее впервые.
Оставив на время свою камеру, Лили направилась вслед за незнакомкой к одному из устаревших самолетов. Загадочная женщина, засунув большие пальцы в карманы джинсов, стояла там, опираясь спиной о его кабину.
– Так в чем твой секрет? – спросила Лили.
Женщина явно удивилась, причем не только самому вопросу, но и тому, что к ней вообще кто-то обратился.
– Между прочим, меня зовут Лили, – добавила Лили, протягивая руку.
– Маргарет.
Ее рукопожатие было твердым, а ладонь сухой и даже грубоватой.
– Здесь так жарко, – продолжила Лили. – Но тебя, по-видимому, это нисколько не беспокоит.
Маргарет улыбнулась:
– Если ты считаешь, что сейчас жарко, то тебе не стоит приезжать летом.
Все верно, подумала Лили. Женщина наверняка живет где-то неподалеку и не участвует в съемках. Но это ее не тревожило. Безопасность съемок – дело охраны, а глядя на Маргарет, невозможно было предположить, что она способна причинить неприятности. Зато в случае необходимости справится с любыми проблемами на своем пути.
– Ты откуда-то неподалеку? – спросила Лили.
– Я никогда не считала себя связанной с определенным местом, – ответила Маргарет. – Я бываю повсюду, но это – одно из мест, куда я возвращаюсь.
– Как это?
Маргарет по-птичьи склонила голову набок:
– Чем ты собираешься заняться сегодня вечером?
– Еще не знаю. На сегодня работа закончена, и мы все возвращаемся в мотель. У меня нет никаких особых планов, но первое, что я сделаю, это подольше постою под прохладным душем.
– Разреши мне познакомить тебя с местными достопримечательностями.
Некоторое время Лили сомневалась, но вскоре решилась. А почему бы и нет? Она устала, но не до такой степени, что валилась с ног. После возвращения в мотель ее ждали два варианта: провести весь вечер в номере или болтаться по барам вместе с остальной группой, что было равносильно вступлению в клуб фанатов ансамбля.
– Прекрасно. Но сначала я все равно хотела бы принять душ. Ты знаешь, где мы остановились?
Маргарет кивнула:
– У тебя есть машина?
– Нет, я приехала вместе со всей командой.
– Тогда я отвезу тебя в мотель. Не хочу тебя торопить, но прежде всего прочего мы должны воздать должное закату, а до него осталось не так уж много времени.
– Воздать должное?
– Ты сама увидишь.
Лили оглянулась на своих коллег, паковавших вещи перед отъездом. Вряд ли они будут по ней скучать, разве что бас-гитарист, еще накануне давший понять, что с радостью поможет ей весело провести время, если она согласится. Отвратительный тип!
– Хорошо, – сказала Лили, снова поворачиваясь к Маргарет. – Я готова ехать.
– Это невероятно, – призналась Лили спустя некоторое время.
Теперь она поняла, что значило «воздать должное» закату.
Из города они отправились на запад, к смотровой площадке на Гейтс-роуд, припарковали джип Маргарет и стали взбираться по пыльной горной тропе наверх, откуда со всех сторон были видны только горы, усеянные низкорослым кустарником, величественными сагуаро и другими кактусами. Похожие издали на плюшевых медвежат кусты вблизи оказались не такими уж приветливыми, шипы грозили прямо-таки броситься на путника с каждого кактуса. Город далекой россыпью мерцающих огоньков и темных прямоугольных силуэтов расположился где-то на востоке. А на западе полыхал закат.
Такого зрелища Лили никогда не приходилось видеть. Она даже не пыталась запечатлеть его на пленке. Вместо этого она смахнула пыль со своих очков и улеглась на спину на плоский камень, к которому ее подвела Маргарет. Лили смотрела и впитывала в себя краски. В ее памяти они на всю жизнь сохранятся без всяких искажений, неизбежных при любой съемке.
Они с Маргарет были не единственными зрителями. Стоянка у дороги быстро заполнилась автомобилями, а весь склон горы был испещрен фигурками поднимавшихся зрителей – как приезжих туристов, так и местных жителей. Во время подъема люди смеялись и переговаривались между собой, но как только солнце коснулось горизонта, все разговоры стихли, словно кто-то невидимый закрыл им рты.
Наконец Лили повернула голову к Маргарет.
– Только из-за одного этого здесь стоит жить, – сказала она.
– Я знала, что тебе понравится, – ответила Маргарет. – У тебя взгляд художника.
– Не надо быть художником, чтобы восхищаться подобным зрелищем, – возразила Лили.
– Верно, – согласилась Маргарет. – Для этого просто надо быть живым.
После смотровой площадки они отправились в маленький мексиканский ресторанчик под названием «Ла Индита» на Четвертой авеню. Внутри он выглядел совсем обычно – барная стойка и несколько столиков, расставленных по обе стороны прохода, и ничем не отличался от десятков местных забегаловок, в которые приходилось заглядывать Лили. Но Маргарет провела ее через весь зал в маленькое патио, увитое виноградными лозами. От доносившихся с кухни запахов у Лили свело живот, но, к счастью, сразу за ними из зала вышел официант и поставил на стол корзиночку с кукурузными лепешками и бутылочку с сальсой. Маргарет заказала им обеим мексиканское пиво, а Лили тем временем попробовала сальсу.
– Жжется, – сумела она выговорить, только после того как отпила глоток воды.
– Но вкусно?
– М-м-м.
Напротив их столика стену ресторана украшало стилизованное изображение солнца, выполненное из терракоты, а на его выпуклых лучах примостились маленькие птички. По их заинтересованным взглядам Лили решила, что птички ждут, когда она накрошит им хлебца на каменный пол. Как только она выполнила их безмолвную просьбу, коричневые шарики попадали вниз и быстро расправились с предложенным угощением. Подняв глаза, Лили увидела адресованную ей улыбку Маргарет.
