– Звучит слишком уж таинственно.
– Становится уже поздно, на небе появились звезды. Когда солнце садится, мне нравится думать, что вокруг нас в темноте бродят свободные духи и переговариваются между собой. В такое время я забываю о логике прямых улиц, мощеных тротуаров и быстрых машин и погружаюсь в мир древней магии, о которой шепчутся эти духи. Частички их тайн и крупицы мудрости застревают у меня в голове, и я уношу их с собой в следующий день. Они как истории Джека – правда и выдумка в одно и то же время. Не могу сказать, что они управляют моей жизнью, но уж наверняка делают ее ярче. – Энни снова повернулась к Рори. – Мне не нравится жить в мире, который устроен по шаблону, как считает большинство людей.
– Ну, это тебе не грозит, – заверил ее Рори.
– Об этих существах очень легко забыть, – качая головой, сказала Энни. – Куда легче верить в то, что время течет по прямой, что перед тобой есть только то, что ты видишь. Именно в этом, мне кажется, кроется особая ценность историй Джека – по крайней мере, для меня. Они не дают мне забыть о том, кто я такая, и о том, что еще существует в нашем мире.
Рори подумал, что они с Энни вели словно бы два параллельных разговора, и один из собеседников удалился как раз в то место, которое несколько минут назад упоминала Энни, – туда, где был нужен специальный словарь, чтобы понять, о чем идет речь. Рори не знал многих слов. У него не было словаря, чтобы их перевести.
Такое случалось и раньше. Они могли обсуждать самые обыденные вещи – новые лазерные диски, погоду, идущего впереди человека, – и внезапно Рори начинало казаться, что где-то на грани сказанных слов возник другой разговор и Энни говорит ему о вещах, которые он не может понять в силу своей ограниченности или просто наивности.
Вот и теперь было так же. Отличие состояло лишь в том, что сейчас его ощущения были гораздо ярче из-за истории, рассказанной Лили.
– Они ни чуточки не повзрослели, – заговорил он. – Я имею в виду девчонок-ворон. Все годы, пока я здесь живу, я не обращал на это внимания, но сегодня утром меня осенило. Они все еще выглядят на тринадцать или четырнадцать лет, никак не старше.
Энни ничего не ответила.
– Но тебе они представляются другими, – продолжил Рори. – Может, каждый видит их по-своему?
– Вполне вероятно.
– Но как это возможно?
– Оглянись вокруг, – сказала Энни. – Если внимательно присмотреться к нашему миру, найдется немало удивительных вещей.
– Я сейчас не об этом.
– Я знаю, – сказала она. – Так что ты хотел о них узнать?
Рори хотел узнать все, но сдержался.
– Какое отношение они имеют к историям Джека? Они и в самом деле действующие лица этих историй или ты просто их так называешь?
– Я уже и не помню, кто первым дал им это прозвище, – сказала Энни. – Это было слишком давно.
– Хорошо. Тогда я спрошу по-другому. Это обычные девчонки, или в них есть что-то… – Секунду Рори не мог подобрать нужное слово. – Сверхъестественное?
– Ты можешь подумать, что я не хочу тебе помочь, – вздохнула Энни. – Но я уверена, на этот вопрос каждый из нас должен ответить сам.
Рори ждал продолжения, но Энни молчала.
– Ты права, – наконец произнес он. – Твои слова мне ничем не помогли.
Энни повернулась на скамье и подтянула колени к подбородку. Теперь она сидела лицом к Рори.
– Обитатели «Вороньего гнезда» не такие, как обычные люди, все мы немного странные. Но раньше тебя это не беспокоило.
– Мэйда и Зия не живут в нашем доме.
– Нет, они живут…
– В ветвях дерева на заднем дворе, – со вздохом продолжил Рори. – Если только это не очередная метафора, смысл которой до меня не доходит.
– Спроси их, – с улыбкой посоветовала Энни.
Можно подумать, он не спрашивал их тысячу раз. Но девчонки-вороны мастерски могли обходить те вопросы, на которые не хотели отвечать.
– Все мои расспросы заканчивались одинаково, – посетовал Рори.
– Откуда вдруг такой интерес? Почему именно сейчас?
Рори не считал себя вправе обсуждать неприятное происшествие, случившееся с Лили. Это ее дело решать, кому рассказывать о нападении.
– Просто некоторые мысли меня заинтриговали, – произнес он в ответ. – Однако стоит мне хоть чуточку отвлечься, они быстро испаряются из памяти. Я хочу сказать, что все это интересно, но если об этих странных событиях не вспоминать постоянно, то они ускользают и становятся похожими на сновидения. Их так легко забыть.
– Так всегда бывает, когда дело касается магии – ее очень трудно удержать.
– Ты говоришь это исходя из собственного опыта?
– А зачем же мне так часто выслушивать истории Джека, как ты думаешь? – с улыбкой ответила Энни.
– Но как…
– Разреши мне дать тебе небольшой совет: постарайся смотреть на вещи не предвзято. Не считай, что тебе все о них известно. Попробуй хоть раз, и ты убедишься, что вокруг много удивительного.
Чуть позже Энни ушла спать, а Рори еще некоторое время сидел на скамейке, смотрел на улицу и надеялся, что Мэйда или Зия спустятся с дерева. Тогда он мог бы их расспросить, что все это значило. Расспросить до того, как солнце прогонит с неба звезды и вопросы, так густо клубившиеся в его голове. Но никто к нему не подошел, и Рори оставалось только размышлять над советом Энни непредвзято смотреть на обычные вещи.
Он был знаком с философией, если дело касалось искусства – живописи, книг, музыкальных произведений. Мог довольно точно определить характер нового знакомого и даже предсказать, как поступит определенный человек в той или иной ситуации. Однако Энни затронула глобальные понятия. Она предлагала свою собственную версию теории Платона: материя не является первичной, поскольку все материальные объекты являются лишь несовершенными копиями непреходящих абстрактных идей. По ее версии, мир не есть что-то постоянное, он изменяется согласно усилиям мысли.
Кажется, она говорила именно так. Значит, если посмотреть на дубы, обрамляющие улицу, можно увидеть что-то другое. И машина, медленно проезжающая мимо дома, на самом деле может быть… чем? Деревянным трамваем, запряженным обезьянками? Черепахой на колесах? А его рука тогда превращается в звериную лапу, канделябр или связку сосисок?
Рори поднял взгляд на густую крону огромного дуба.
А может, девчонки-вороны и в самом деле птицы, живущие на дереве?
В таком состоянии все казалось возможным, и от этого начинала кружиться голова. Наконец он все же вернулся в свою квартиру.
Телефонный звонок встретил его почти на пороге, Рори едва успел поставить пустую бутылку из-под пива в контейнер под раковиной. На мгновение его охватила паника – столь поздние звонки почти всегда сулили неприятности. Но через секунду он вспомнил, что разрешил Донне звонить до часу ночи. Рори успел снять трубку на третьем звонке, как раз перед включением автоответчика.
– Донна? – произнес он в трубку.
– Привет, Рори. Надеюсь, ты не возражаешь против такого позднего звонка. Я только что добралась до своего номера в гостинице.
Часы на кухне показывали уже почти половину второго.
– Все в порядке, – сказал он. – Я еще не ложился. Как проходит ваша конференция?
– Так же, как обычно проходят подобные мероприятия. Есть несколько интересных людей, с которыми хотелось бы поговорить, но мне вряд ли представится такая возможность. Большую часть времени мы выслушиваем выступления так называемых новаторов, на самом деле пережевывающих старые-престарые идеи. Настоящие новинки появляются не часто.
– Так зачем же ты туда поехала?
– Издательство «Тамарак» не такое уж большое, чтобы мы могли позволить себе отказаться даже от малейшего шанса продвинуть свои книги. Я хотела сказать, что мы теряемся среди членов Ассоциации букинистов, и наши стенды вечно задвигают в самый темный угол, тогда как издатели Стивена Кинга и Даниэлы Стил всегда на первом плане.
Рори засмеялся.
– Знаю, знаю, – продолжала Донна. – Я все преувеличиваю, на самом деле наши дела не так уж плохи. Мне нравится работать на ярмарочном стенде. После работы можно провести вечер за сплетнями на каком-нибудь приеме или ужине. Да ты и сам знаешь, как это бывает. Лили говорила, что ты выступал на нескольких писательских конференциях.
