– Ничего я не думаю и обиды у меня нет. Стукнул по пальцу и всё.
– И боли не боишься?
– Терплю.
– Ладно-ть, поглядим на сколь тебя у меня хватит, – резюмировал Зурков расспрос ученика и поскрёб трёхпалой кистью красную морщинистую шею.
После месяца обучения, у Пети Харохорина сошли сами собой два синих ногтя на левой руке и один на правой, тут нечаянно сам наставник постарался. А свалившуюся на ногу с верстака киянку, и вовсе можно не считать за травму, потому как синяк размером с рублёвую монету под носком был не заметен.
К чести, сказать, из краснодерёвщиков Петя Харохорин не ушёл и пальцы свои целыми сохранил.
Воспитание подкаблучника
Коленька Иванов впервые толкнул в пригородном автобусе в спину симпатичную девушку и сказал извинительно:
– Простите, я не нечаянно…
– Не прощаю, – ответила девушка и залепила звонкую пощёчину попутчику.
Коленька Иванов схватился за щёку, сморщился и залепетал:
– Вы не так меня поняли, я оговорился!
– Ах, ты оговорился… – девушка нашла повод влепить попутчику вторую звонкую пощёчину.
И она её ему влепила!
– Боже ж ты мой! Что ты ко мне прицепилась?! – пытался увернуться Коленька Иванов от нахрапистой особы.
Народ в автобусе зашевелился и стал отшатываться, давая свободу действий агрессивной нападающей и вяло отступающему. А самые весёлые свидетели происшествия, подначивали задиристую деваху:
– Наподдай ему олуху за все гульки, будет знать как по чужим юбкам шастать.
– Какие юбки, граждане?! – вертелся из стороны в сторону пинаемый Коленька и заревел телячьим голосом. – Я и знать её не знаю! Прицепилась ко мне сумасшедшая!
– Так ты ещё и оскорбить меня хочешь…
Шофёру автобуса надоел этот комариный балаган, и, не вмешиваясь в его процесс, привёз всю компанию к полицейскому участку.
Но история не была бы полной, если не рассказать о том, что через полгода молодые поженились.
Последняя инстанция
Писатель Гусаров-Рузский, Александр Ильич возвращался около полуночи, через городской сквер в гостиницу.
Осенняя ночь была облачная, сырая.
До гостиницы надо было пробежать рысцой километра полтора, а приспичило Гусарова-Рузского по малой нужде. Воровато оглянувшись и найдя улицу пустынной, Александр Ильич на минутку прильнул к кустам лещины.
Когда же, его фигура вновь оказалась на бетонной плиточной дорожке, то, пересекая лужайку, к нему поспешил милицейский патруль.
Старший патруля потребовал документы и объяснений. Александр Ильич предоставил, и то, и другое. Лейтенант, изучая паспорт и прикрываемый двумя сержантами, делал внушение:
– Что ж это вы гражданин общественный порядок нарушаете?..
– Я не специально, нужда заставила и холодно… – оглядываясь на суровых стражей, виновато сказал Гусаров-Рузский. – Фамилия у вас интересная… – вчитывался в документы лейтенант. – И, билет, смотрю у вас есть… Так, а тут что?.. О! Так вы у нас – писатель! – неподдельная весёлость заиграла, залучались в голосе милиционера.
– Да, я писатель, – опустив глаза, подтвердил Александр Ильич, не ожидая ничего хорошего от этой нечаянной встречи.
– Так-так, как-то вас и штрафовать совестно… Так и быть: забирайте ваши документы, и чтобы без нарушений…
– Я – никогда, так, вот, получилось.
– Ну, да-да. Понимаю. А у нас – видите, что с городом делается… Мусор, крысы бегают… Нас гоняют за три копейки, а деваться некуда. Вы напишите об этом. Хорошо?..
– Постараюсь, – пообещал Александр Ильич.
Пожав руки – они расстались. Отойдя на полсотни шагов, писатель обернулся: чтобы согреться, все три милиционера закурили.
В гостинице перед тем, как выпить стакан горячего чая, сев на кровать, Гусаров-Рузский открыл блокнот и черкнул несколько слов для будущего рассказа.
Правдивый мальчик
Отъявленный лгун и фантазёр Выжин, Фёдор Валентинович, известный общественник и публицист, в детстве был наивным и честным мальчиком. Метаморфоза с ним произошла позднее и по малоизвестной причине.
Когда Фёдор Валентинович был в нежном возрасте и звался Феденькой, или Федюшей, как-то родитель его – Валентин Павлович пошёл с ним перед обедом на прогулку, да где-то и задержались на некоторое время. Домой они вернулись уже под вечер. От Валентина Павловича слегка пахло портвейном и в наружности угадывалась некоторая вольность, переходящая в ветреность. Зато Феденька был сама весёлость и совсем не выказывал, как можно было ожидать, усталости и голода. Его мама, Зинаида Прокофьевна возьми, да ласково и спроси, помогая снимать клетчатое пальто:
– Федюша, а где вы так долго гуляли с папой, что делали?..
Валентин Павлович виновато улыбнулся. Но эта нелепая улыбка его не спасла от ледяного взгляда супруги.
А сыночек Феденька был добродушен и словоохотлив:
– А мы с папой в гостях у хорошей тёти были.
– Какой тёти?
– Доброй. Она меня накормила и спать уложила.
Больше Валентин Павлович Феденьку с собой на прогулки уже не брал, находя для этого самые благовидные предлоги, а ходил он с его младшей сестрой Варенькой. Она была девочкой молчаливой и ничего не рассказывала маме, жалея папу.
Детская мораль
В приподнятом настроении, в день аванса, из коммерческого банка вышел Эринский, Леонид Леонидович. Его путь им уже был заранее намечен и лежал, в начале – в гастроном, а после – домой, где он взял себе за правило: приготовить обед к приходу супруги. Поэтому Леонид Леонидович и подумать не мог, что в самом скором времени, ему представится некий случай, благодаря которому, он сможет посмотреть на жизнь с иной стороны, и сделать из происшедшего необходимые поучительные выводы.
А дальше, его история развивалась следующим образом: родной город был полон летним шумом. Эринский шёл по тротуару покачивая в ритм своей ходьбы портфелем. Вдруг, его внимание привлекло занятие двух щуплых девочек в похожих цветных платьицах. На вид, им было не больше десяти лет. Не обращая внимания на катящиеся мимо автомобили, они собирали грибы, отыскивая их в траве возле молодых берёзок.
Эринский остановился. Отцовское чувство, найдя полную поддержку с гражданской совестью, велело ему вмешаться.
– Девочки, вы зачем здесь грибы собираете? Вы же видите: что дорога рядом, машины туда-сюда ездят, а от них – грязь летит, и вся эта грязь в грибах… – обратился он к столь несмышлёным хозяюшкам.
– Дядя, а ты нас в лес не отведёшь, чтобы мы там грибов набрали? – спросила самая бойкая девочка, поднимая голову.
– Девочки, с чужими дядями нельзя в лес по грибы ходить! Беда может быть!
– Так ты нас не отведёшь?..
– Нет!
– Ну тогда иди отсюда, – сказала девочка и неторопливо продолжила сбор подберёзовиков, посматривая на успехи сестры.
Эринский поморгав глазами, осмысливая услышанное, и скорым шагом направился домой. Мысль о покупках в гастрономе, у него полностью была замещена только что увиденным и тем, что было бы, если бы он отвёл девочек в лес из доброго побуждения.
Превращение
Гражданин Шумский, Сергей Сергеевич проснулся на рассвете и не обнаружил у себя сердцебиения. «Что такое это со мной? – подумал он с большой тревогой. – Я – жив, или умер?..» Неприятный холодок пробежал по его сухощавому телу. С облегчением, Шумский отметил этот факт чувствования, вновь подумав: «Капля пота у меня по спине скатилась. Хорошо. Мёртвые не потеют».
