— Ваш чай, — промурлыкал кот-проводник. Он протянул пушистую лапу и поставил передо мной на стол серебряный подстаканник.

За гранёными стёклами испускала обжигающий пар жидкость цвета мокрого кирпича. Кот напряг брыли и улыбнулся. Усищи его шевельнулись.

— Деньги оставьте на столе, я позже подойду.

Я кивнул и попытался отхлебнуть обжигающий чай. Вкус его был горький и терпкий с ноткой гвоздики. Я высыпал в стакан аж четыре порции сахарного песка и, размешивая его чайной ложкой с изгибами орнамента на конце, разглядывал хитросплетения металла на подстаканнике. С противоположной стороны от ручки, за которую держались мои пальцы, на подстаканнике был выгравирован малолетний сатир. Он сидел посреди вазона с фруктами, пикантно сложив свои парнокопытные ноги. Он был совсем ещё ребёнок, но лицо его выражало ухмылку с элементами ироничной похоти. Кучерявые завитки волос на голове не скрывали маленьких, закрученных спиралью рогов. Я едва смог оторвать взгляд от лицезрения тонкой работы и отпил ещё один глоток.

— Почему не пьёшь чай? — спросил я, втягивая ноздрями пар, исходящий от стакана, поздно заметив, что Профит пьёт из картонной упаковки какой-то фиолетовый сок.

Химический цвет его был виден сквозь трубочку, а капли этой дикой смеси оказались у Профита на губах. Полагаю, он почувствовал, что я разглядываю его тонкие изящные губы, и намеренно слизнул капли розовым языком.

— Мне нельзя.

— Зато мне можно, — и я пододвинул к себе второй стакан. Достал из коробки с сухим пайком печенье и, нещадно кроша ими во все стороны, быстро смолотил.

От демонического чая, рассчитанного на юных сатиров, меня бросило в пот. Солнце продолжало нагревать оконное стекло, и я сравнивал себя с рептилией в террариуме. С каждым витком времени я и сам нагревался сильнее, мне стало всё сложнее усидеть на месте. Купе казалось душным, сиденья — подло жёсткими, жар от окна — нестерпимым. Ландшафт практически не менялся в своей монотонности и бесконечности. Я завис во временном континууме. И тогда мой внутренний Ранго взалкал притока свежего воздуха, движения и изменений. Приключения ждали меня на каждом шагу, тем более что моя рыжеволосая пластмассовая Барби бросила меня и сбежала.

Я вылез из-за стола, воспользовавшись моментом, когда курильщик, наконец, занял своё положенное место и освободил коридор. Высунув голову в окно, я задыхался, ловя ветер ртом и ноздрями. Поезд мчался по бескрайнему водному пространству. Редкие изуродованные жарой искореженные сухие деревца обрамляли лазурную гладь. Коридор вагона был пуст. Жара утомила всех. Даже мелкие неудержимые бесы были вялыми. Парочка пряталась возле клозета. Они копошились в черно-бурой шерсти друг друга, явно ища паразитов. Заметив, что я смотрю на них, они вжали крошечные уши в топорщащийся мех и поскакали по стенам мимо меня. Я зашёл в сортир, чтобы избавиться от жидкости, которая не испарилась с потом, и, не успев расстегнуть ширинку, увидел в зеркале её лицо. Соррел смотрела на меня из зазеркалья.

— Соррел… — неслышно прошептали мои губы.

Она рассмеялась. Нехорошо. Зло. Смех её был издевательским. Я протянул руку к зеркальной поверхности, где, распустив буйные рыжие волосы, смеялась она, я лишь желал коснуться её лица, почувствовать, что она реальна. Но она отпрянула и свела брови на переносице.

— Не ищи меня, — сурово проговорила она.

— Нет, я найду тебя. И верну.

Она затихла, но неожиданно резко и с силой ударила с той стороны. Зеркало содрогнулось, завибрировало, как кусок железа. Я заметил кровь на её руке.

— Нет! — яростно крикнула она. — Я убью тебя, если попытаешься!

Раздался шелест мощных крыльев, и сильные когтистые ноги ударили о зеркальную поверхность, пройдя её насквозь, оттолкнули меня. Поезд затормозил, меня швырнуло. Я вылетел спиной вперёд, придерживая ремень на джинсах, он плёткой дрессировщика стегнул меня по бедру.

— Стерва, — процедил я сквозь зубы и, найдя потерянное равновесие, со злобой затянул кожаный ремень. — Значит, из принципа найду.

Я снова приник к спасительному окну, как зверь, запертый в клетке, алчно глотая потоки воздуха, щуря глаза, сдаваясь перед натиском атмосферы. Лёгкое чужое прикосновение к внешней стороне бедра заставило меня отвлечься от принятия воздушных оздоровительных коктейлей. Это был Профит. Он материализовался рядом, намеренно задев меня. Я в принципе не поверю, что это было случайностью.

— А ведь она сделает, что пообещала. Будь уверен, — заметил Профит. — Вся эта затея ничем хорошим не кончится. Она обрела силу, когда ты лишил её девственности. Она опасна.

— Вы с Анубисом сговорились, — рассмеялся я, потрепав Профита по длинным волосам.

Он терпеливо снёс это обращение, не выказав возмущения. Кто знает, может, он даже получил какое-то удовольствие? Если Анубис не наврал мне тогда о его слабости.

— Я лишь хочу понять, почему… — произнес я, следя за тем, как ползут нити проводов за окном.

— Ты ведь знаешь, кто она есть изначально. Ты лишь пробудил её.

— Надо же. Я думал наоборот, — усмехнулся я. — Кто-нибудь! Остановите этот чёртов поезд, я выйду прямо здесь. Посреди соснового леса!

Черти рассмеялись на моё предложение и запрыгали, как обезьяны, издавая оглушительные крики. Они скакали по стенам, прыгали вокруг, задиристо гогоча и нечленораздельно выкрикивая короткие слова, будто говорящие волнистые попугаи. Голоса их были скрипучими и резали ушные перепонки.

— Надо же! Надо! — кричали они, приплясывая, изогнув спины и хвосты, — Остановить! Поезд!

— Наоборот-наоборот! — вторили остальные в конце вагона.

Скорость поезда увеличилась, глаза уже не успевали выцеплять подробности проносящегося пейзажа. Взгляд мой спотыкался о столбы и мелькающие дома. Я отпрянул от окна, ощутив лёгкое головокружение. Кончики пальцев испачкались в бесовской саже. Я инстинктивно отёр руки о джинсы, но сажа глубоко въелась в подушечки пальцев.

— Хватит смеяться надо мной! — крикнул я и, кажется, разбудил весь вагон.

Черти бросились врассыпную, попискивая и оставляя за собой индиговые лужицы и сажу на стенах.

Профит обратил незримый взгляд на меня. Он умолял, чтобы я бросил эту затею, но сам знал ответ.

— Есть квартира в Питере. Там тебя непременно примут. У Матери есть свои люди в Чёрной Пальмире, — таинственно сказал Профит, — я бы посоветовал тебе вздремнуть остаток пути, потому что этой ночью спать не предвидится.

========== Икра III. Освобождение. III ==========

Питер встречал аномально сильной жарой. Спасал лишь ветер с Невы. Пробравшись сквозь толчею на Московском вокзале, поймали машину и, останавливаясь на частых светофорах, поехали по Невскому проспекту, пересекли Дворцовый и Тучков мосты, перебравшись на Петроградскую сторону.

— Ты сразу увидишь Питер с его неформальной стороны, — пояснил Профит и широко улыбнулся. Он как всегда знал больше меня и не спешил делиться.

Таксист высадил нас в районе метро Спортивная. Дальше Профит вёл меня, петлял улочками, проводил дворами туда, где мы собирались остановиться. Парадная была открыта. Красные двери распахнуты настежь, предлагая войти. Под ногами красовались цветные плитки с античным орнаментом — остатки былой роскоши. Профит прошёл вперёд и начал подниматься по лестнице, мягко касаясь ладонью деревянных перил. Мы поднимались. Пролёт за пролётом. Лифта не было. Алые стены исписаны древними письменами, встречались надписи на различных языках, какие-то из них я мог прочитать и даже перевести или хотя бы понять общий смысл. Кривые подписи и неумелые рисунки, наклейки уличных художников, орнамент плитки и завитушки чугуна, держащие перила, изумрудные рамы окон, пошедшие трещинами, — всё это закрутилось в мощный рассол, спрятанный в кирпичных стенах. Мы поднялись под самую крышу, на последний этаж. Шестой. Профит нажал на звонок, тот ухнул совой. За дверью послышались торопливые шаги. Затрещал замок, хлопнула задвижка, плавно открывающаяся дверь запела, затянула какую-то мелодию, а на пороге появилась женщина с бордовыми волосами, цвета красного виноградного вина. Она была женщиной без возраста, она явно не была школьницей, но и дамой в летах её трудно было назвать. Черты её лица напоминали мышиные. Быстрые тёмные глаза живо и эмоционально реагировали. Она повела носом в воздухе, будто принюхиваясь к гостям, впустила нас внутрь старой квартиры и быстро затараторила: