Т + В Январи начинаются в полночь… И вот Начинается этот январь. Подари мне, любимый, безгорестный год — Незадёрганных дней календарь. Я метнусь по сосновым его адресам, По оранжевой хвойной пыли Снеговейную душу трясти по лесам, Чтобы следом позёмки мели. Апельсиновых лун понавешу вокруг, Серебром застелю окоём, Чтобы ты не жалел, мой изменчивый друг, О январском подарке своём. И когда заструится дымок из трубы, Заискрится морозная вязь — На заснеженной лавочке нашей судьбы Я две буквы сплюсую смеясь. «Ты слеп! – не видишь янтаря…» Ты слеп! – не видишь янтаря В шершавости смолистых сосен, Не понимаешь февраля, Напоминающего осень Дождливой сыростью аллей С афишей прошлого сезона, Но тянущего с тополей Эфир весеннего озона. И я тебе не протяну Смолинку нежности янтарной, Чтоб не подчёркивать вину Незрячести элементарной. Ты сам прозреешь в феврале, Затосковав душой несносной О нежности и янтаре В издёрганности високосной. «Жёлтый цветок в придорожной пыли…» Жёлтый цветок в придорожной пыли, Серая, талая прель — Мерклые краски холодной земли Отогревает апрель. Зимний мотив и весенний мотив Так уязвимо-тихи… Мятной микстурой таблетку запив, Отогреваю стихи. Ты, позабывший, какого числа Праздник Татьянина дня, Плед распахнув на четыре крыла, Отогреваешь меня. Кто там звонит в безответную дверь? Чья это супится бровь? Чтоб не заплакал с порога апрель, Отогреваем любовь. Отогреваем за тихим столом Путь торопливых потерь… Не торопись, не лети напролом В лето, минуя апрель! «Июнь крапивой зарастёт…» Июнь крапивой зарастёт, Завяжет вишни узелками, И будет пахнуть первый мёд Ромашками и васильками. Налипнет жёлтая пыльца На пальцы, сладкие от мёда… Ты позовёшь меня с крыльца В хмельную зелень огорода… О этот зной из-под ресниц — Калмыковатый, острый, жгучий! Я покраснею до ключиц И засмеюсь на всякий случай. Букетом дивных сорняков Затмится синь, и, словно луни, Льняные крылья облаков Нас убаюкают в июне. «Когда бы не змеи – траве и цветам…»
Когда бы не змеи – траве и цветам Доверила б сон мой, печаль и усталость, Но змеи тревоги ползут по пятам… Бежать без оглядки – да сил не осталось! Бежать без оглядки? Не надо! Не смей! Сама уподобься траве шелестящей, Пока заклинатель неслышимых змей Играть не начнёт на волынке блестящей. Пока змеелов свой холщёвый мешок Удавками зла не набьёт под завязку, Иди осторожно, пусть каждый шажок Походит на музыку или на ласку. Иди и не сетуй, что колко ногам, Что шаг черепашьего шага не шире… Вот так и прочтётся судьба по слогам В цветущем, змеино кусающем мире. «Неслышимый ковчег…» Неслышимый ковчег Плывёт… Он не вернётся… А в мире новый снег По-старому зовётся. Приходит новый век, Но каждый миг – утрата, А призрачный ковчег Уходит без возврата. В небесной вышине Ковчегу безопасно, А в мире, как во сне, То пасмурно, то ясно. Иное бытиё Водой сюда прольётся, Но капелька её Слезой не назовётся. Все слёзы на земле! И лишь они восходят Туда, где сны во мгле Святой ковчег находят. Плыви, ковчег, плыви, Легко доверясь Богу, Но странников земли Не торопи в дорогу. Дождись, пока ладонь Сама не выдаст душу, Не превратит огонь В спасительную сушу. «Иссушающи летние полдни, и всё ж…» Иссушающи летние полдни, и всё ж Перед жизнью реки быстротечна жара… Не бросай меня, август, Ещё потревожь, Поволнуй золотые мои вечера. Схолодеет вода, обомлеют ступни, Станет звонкой и чистой прибрежная рябь… Догони меня, август, К причалу верни, Тетиву неизбежной разлуки ослабь. На трамвайчик речной кинет сходни матрос, Потускнеет закатного солнца анис… Научи меня, август, Прощаться без слёз, Без покорного стона вослед «Оглянись!». Будет долго кипеть винтовая волна, Будут плыть берега, словно тени во сне… Я люблю его, август, Но я не вольна За любовью бежать по кипящей волне! |
