Татьяна Ивановна Брыскина Две Анастасии © ГУ «Издатель», 2010 © Брыксина Т. И., 2010 © Волгоградская областная организация общественной организации «Союз писателей России», 2010 Осиный мед «Ветер только и свистнет – зайди…» Ветер только и свистнет – зайди! Так сверни же к просёлку, дорога, Я увидеть хочу, как дожди Намывают гостей у порога. Не чужая под кровом родным, Я поглажу сударыню-печку… За семь вёрст мне почудился дым, И тоска подкатила к сердечку. Вязнет в хляби осенней сельцо, Что ни ставенка – взгляд исподлобья… Как смиренно осело крыльцо! Как затоптана горенка вдовья! Смирный дом, дорогая изба, Неужели средь горницы этой Поселилась чужая судьба, Чтобы стыть у печи несогретой? Табуретку придвину к столу, Облуплю на клеёнке картошку… Кто я нынче родному селу? С чем пришла к дорогому порожку? Кроме слёз, чем ещё пособлю Безысходности этой горючей? Не посмею сказать, что люблю, Коли встреча – нечаянный случай. На прощанье – платок с головы, Вот и всё, чем могу отдариться… – Как вы трудно живёте! – А вы?! – Все под Господом… – как говорится. «По февралям судьбы моей…» По февралям судьбы моей Тянуло холодом с полей, Бирючьим веяло оврагом, Позёмкой зла, метелью бед Переметало Божий свет, Чтоб спотыкалась шаг за шагом. По февралям моей судьбы Скитался дух родной избы, Фуганок пел, шуршали стружки… Отец над струганой доской Молчал, застигнутый тоской, Пуская дыма завитушки. И всё как сон! В печном кутке Укроп сушился в узелке, Дерюга, валенки, фуфайка… А я – ни силы, ни ума! — Ещё не знала, что зима Навек судьбы моей хозяйка. Не поминая всуе мать, Я всё ж училась понимать Особый смысл того, что было И будет до скончанья дней В несообразности моей… Февраль, февраль, я всё простила! Другим и улица тесна, А мне и валенки – весна… Песня вечной дороги В синей дымке одна бесконечность – дорога, И по ней, по родимой, по ней От порога до луга, с холма до отрога, Через лес, через поле – крута иль отлога, Жизнь летит, не меняя коней. С путеводной звездой путеводная птица Делят небо судьбы над тобой, Синей дымкой меж ними размыта граница, И нельзя на чужую дорогу польститься, И нельзя возвратиться домой. Что ни столб верстовой, что ни куст приовражный — Сбочь дороги навстречу летят Пирамидки да крестики в ризах бумажных, Осенённые светом ромашек отважных, Чистотой утоляющих взгляд. Лишь они, бескорыстные, с первого луга До последнего лога верны И дороге твоей, что лучится упруго, И траве, и могилке безвестного друга На просторе земной тишины. И твоя в синей дымке судьба оборвётся, Назовётся дорога стезёй… Ангел воду крылом зачерпнёт из колодца И чело окропит, и душа улыбнётся, Умываясь небесной слезой. Две Анастасии Русь молодая, Крестьянская дева Россия — Вся над купелью И вся в позолоте огня… Крестница Настя И крёстная Анастасия Есть у меня. Крестница Настя На первом причастии лета Ловит ладошкой — Не может поймать муравья… В тонких ресницах Глаза голубичного цвета — Радость моя! Крёстная Настя, Ночами итожа печали, Зёрна семейные С горькой сбирает земли. Руки её Не одну колыбель докачали, Тем и спасли. Зори небесные, Травы в накрапах росинок, Я вас прошу, Коли Троица нынче щедра, Анастасиям моим Накроите косынок, Дайте добра! К Божьему храму, Где светятся души нагие, Выйдем с рассвета По тёплым волнам ячменя… Как мы едины, Родные мои, дорогие, В тихости дня! Руки скрещу на груди, Как дороги земные, Крестик нательный Ответит на всякий вопрос… Настеньки, Насти, Нáстюшки, Анастасии, С нами Христос! Майя Эта белая роща – не храм на Нерли, Но шуршат мотыльки, словно ангелов стая, И цветёт бузина, и посёлок вдали Называется Майя. Осенённая лёгкой прохладой берёз, В полушалке с листками по белому полю, О любви я уже не тоскую всерьёз, Никого не неволю. Постою над серебряной рябью реки, Тишину попрошу: – До пришествия лета Майским именем Майя меня нареки Ради благости этой. Ради вечной разлуки, что будет горька, Полюбуйся, как ветку к груди прижимаю, Как протяжно плывут надо мной облака По небесному маю! А когда загустеет зелёная кровь Бузины и берёз – перед белой поляной Повинюсь, что любовью звала нелюбовь, И останусь Татьяной. |
