Две последующие недели прошли за ударным трудом на благо фирмы. С Владом старались не замечать друг друга, хотя напряжение чувствовалось буквально в воздухе, что не поленились отметить девчонки. Дашка больше молчала, а Ольга громогласно осуждала меня за глупые действия. Я лишь пожимала плечами, мысленно находясь слишком далеко, чтоб реагировать на события, слова и людей.
– Если будет трудно – возвращайтесь! – сказал шеф на прощанье.
Я поблагодарила его, но знала – не вернусь.
Что ж? Безработная, бездомная, ничья, я купила билет в Испанию, открыла визу, оставила скромный скарб на хранение у Дашки и теперь ехала в аэропорт.
Ни разу не чувствовала себя более свободной! Лихорадочный блеск глаз и приподнятое настроение подтверждали процесс вкушения иной реальности.
Я слишком много рассуждала. Слишком долго умничала. Теперь появился шанс много жить и долго проверять. Жизнь ведь – просто путь. Или нет?
Глава 6. Другая жизнь
– Вот! – поворачивая телефон ко мне экраном, сказал попутчик – тридцатипятилетний чилиец в темном свитере и бежевых широких шортах. – Я возрождаю древние традиции.
– Варган, – склонилась я над изображением. – Вы исполняете этническую музыку?
– Не совсем музыку. Таким образом я общаюсь с миром.
И Марсело принялся рассказывать, что на заре религии, когда еще законы магии не объяснялись божественным происхождением, шаманы древности использовали варган, или, как говорил он, «trompe», для вхождения в транс и общения с духами.
Чилиец смешно размахивал пальцами у своих губ, пытаясь воспроизвести звучание голосом. Он уверял, что именно такие мотивы хранило его родное племя Mapuche.
Мне нравилась его непосредственность и манера объясняться.
Прямых рейсов в Испанию из моего города не было. Пришлось лететь с пересадкой в Москве. А Марсело возвращался с тура по славянским странам.
– На вашем севере и сейчас живут несколько шаманов, – сказал Марсело.
Я кивнула. Почему бы и нет?
– В следующем году собираюсь к одному из них. В Магаданскую область. Чтоб пожить в лесу, в землянке. Рыбачить и охотиться в тайге. И долго практиковаться. Много практик, много эзотерики.
– Тонкий мир интересует?
– Много миров. Много духов и сущностей.
– Зачем тебе? – любопытствовала я.
– Расти. Познавать тайны. Научиться надолго уходить из настоящего. Оттуда можно приносить сюда материальные предметы, растения, знания. Туда можно уходить на месяцы, оставляя свою физическую оболочку, скажем, спать в закрытом помещении.
– Астральные путешествия?
– Нет ничего волнительней!
– И опасней.
– Мне себя не жаль, – сказал Марсело. – Там, за пределом, я испытываю такое, чего здесь никогда не мог себе представить.
Я внимательно посмотрела на него. Сведенные брови, напряженный взгляд, расширенные зрачки. Да. Пожалуй, он говорил серьезно.
– Ты читала Кастанеду? – спросил он, убирая телефон в карман.
– Не так опасен Кастанеда, как тот, кто его прочитал, – пошутила я.
Марсело не сразу понял. А потом странно рассмеялся.
– Реальный мир тебя, получается, не устраивает? – вслух подумала я.
– Что ты подразумеваешь под реальным миром? Это? – он махнул полукругом. – Ты же его почти не замечаешь. Двигаешься по своему ограниченному тоннелю и видишь малую часть. Кстати, он далеко не единственная наша реальность. И, должен признаться, не одна из самых совершенных. Но я вовсе не стремлюсь избавиться от нее полностью. – Тут Марсело слегка побледнел. – Подобные вещи удаются единицам. Зато я переосмыслил свое нахождение в ней.
– Каким образом? – заинтересовалась я, почуяв нечто неуловимо важное.
Он развернулся ко мне. Газета, которую чилиец держал на коленях, соскользнула вниз.
– Ты замечала – сначала мы учимся обо всем думать, а потом приучаемся смотреть на вещи так, как мы о них думаем?
– Пожалуй, да, – согласилась я.
– Ну, и?.. – Марсело внимательно вглядывался мне в глаза, ожидая выводов.
– Ты хочешь сказать, мы можем постоянно изменять наше представление об одних и тех же вещах?
– Умница! А теперь реши – почему мы так не делаем. Или делаем, но редко.
– Система, уклад, обстоятельства, – пожала я плечами.
– Разрушай систему!
– Кто не хочет оставаться в системе, тому место на обочине дороги, – возразила я, с некоторых пор я задумывалась о невидимой сети условностей и общепринятых норм. Они душили меня. Я винила во всем себя.
– Страшит обочина? – Марсело поднял газету, опять повернулся в кресле и сделал вид, что читает.
– Да, – призналась я.
– Чем?
– Не хотелось бы становиться на грань материального выживания.
– А если тебя через месяц не станет? Важно ли тогда благополучие?
– Нет, разумеется. Но «если» – это бич мозга, тормоз и якорь одновременно.
– Говори проще – трусость.
– Да.
– Хочешь продвинуться, изменить жизнь, но находишь тысячи отговорок, верно?
– Абсолютно верно. Даже приняв решение, постоянно оглядываешься назад и выстраиваешь огромную конструкцию будущей жизни на случай неудачи и отступления на прежние позиции, – кисло согласилась я и вздохнула.
– Знаешь, в чем ошибка? – Марсело резко закрыл газету и впихнул ее в чехол впереди стоящего кресла.
– Скажи, – прищурилась я, выжидая ответа.
– Путь назад закрыт. Его просто не существует, – заявил он, разводя руками.
– Как это? – испугалась я.
– Просто. Ты возвращаешься не на путь, а на физический уровень существования.
– А если все-таки ты вернулся?
– Прокручиваешься по кругу. Потом либо тебя выносит центробежной силой в новые, и не факт, что не в подобные обстоятельства, либо ты медленно умираешь в пустой отмершей оболочке вчерашнего.
Я разволновалась. Поток встревоженных мыслей рождал уйму вопросов, в которых я путалась. Старые проблемы всплыли на поверхность. Уйдя от Влада, я хотела быстрей забыть, залатать душевную пустоту. Растоптанная любовь вызывала горькие воспоминания. Долгая жертвенная покорность обстоятельствам сейчас расценивалась как низкое и недостойное, короче говоря – бесхребетность. Мы некоторое время молчали.
«Знала же, что Влад пользуется мной. И, нет! Мне, будьте любезны, хэппиэндик с привычным и узнаваемым «и жили они долго и счастливо, – не без сарказма в свой адрес подумала я. – А чтоб разом… еще тогда… несколько лет назад отринуть все понятное и рвануть в непостижимое – боязно!»
Глубоко вздохнув, я пронаблюдала через иллюминатор скопление облачности на высоте в несколько километров над землей.
«По крайней мере, процесс запущен. Отношений больше нет. Все кончено. Работы с его присутствием тоже нет. За время отдыха перенастроюсь и определюсь, как мне дальше жить», – подвела я незримую черту, сразу успокоилась и отвлеклась.
Прошла стюардесса, предлагая напитки. Мы выпили сока. Хотела одеть наушники и включить музыку, но передумала.
– Марсело, а много силы требуется для путешествий по иным реальностям? – спросила я попутчика.
Он качнул головой несколько рассеянно и ответил не сразу. Маска неподвижности растворялась, возвращая мимику лицу и осмысленное присутствие взгляду. Мое буйное воображение красочно рисовало возвращение чилийца из параллельного мира.
– Силы на путешествия? Изначально – нет, – произнес он вдумчиво. – Изначально требуется осознание и стремление для движения по пути силы. В процессе выходит по-разному.
– Что важнее – сила духа или количество энергии? – напрягая интеллект, я пыталась вникнуть в суть эзотерического знания.
– Личная сила – есть и дух и энергетическая субстанция одновременно. Она в каждом, в тебе тоже. Пойми, чего ты хочешь, и сила сразу понесет тебя в заданном направлении.
– А ты сразу понял, чего хочешь?
– Нет. Мне пришлось учиться понимать свои настоящие, подлинные желания. Они оказались несоизмеримо далеко от материальных воплощений. Когда-нибудь ты поймешь, нет ничего ценнее пережитых эмоций, – сказал он. – И до самого конца будешь испытывать жажду нового.