Отхлебываю кофе не морщась. Забыл добавить сахар, но вкус все равно не сильно изменился бы.

– Видите этого парня? Это сын дамы с порезанными венами, – шушукаются медсестры с прибывшими на смену врачами и пропустившими ночное веселье. – Спал тут всю ночь, бедняжка.

Одна из медсестер, помоложе, подходит и протягивает одноразовую тарелку с пирожком.

– Кофе лучше на голодный желудок не пить, – участливо говорит она, улыбаясь. Красная помада расползлась по пухлым губам и местами потрескалась. – Пирожок с мясом.

– Спасибо, – беру угощение, улыбаюсь. Так принято, на самом деле мне не хочется ни с кем любезничать. – Вы не знаете, как моя мама?

– С ней все будет в порядке. Подержим немного под капельницей, к ней заглянет клинический психолог. Все будет хорошо. Как тебя зовут?

– Жора.

– Не переживай, Жора, – медсестра понижает голос, – она просто хотела привлечь к себе внимание.

Не сомневаюсь, думаю я, а вместо ответа киваю с угрюмым лицом. Пирожок на удивление вкусный, даже мясо напоминает мясо.

– Иди-ка домой, Жора. Твоей маме все равно надо отдохнуть, а я за ней прослежу. Если хочешь, можешь оставить свой номер, я буду сообщать, как она.

– Конечно, – соглашаюсь я, обмениваюсь номерами с медсестрой.

Когда я выхожу на улицу, пирожок комом опадает в желудок и мне становится нехорошо. Кофе закончился слишком быстро, а на другой напиток денег нет. Придется терпеть до дома. На часах девять утра. Свет бьет по глазам, они болят после резкой смены освещения. На хрен школу, решаю я. У меня чрезвычайная ситуация. Позвоню классухе, объясню ей обстоятельства. А потом как-нибудь невзначай обвиню, что это из-за нее моя мать пыталась свести счеты с жизнью.

* * *

Дома невероятно тихо. Моноблок всю ночь простоял в режиме сна. Вот бы и у меня был такой режим. Захотел – отключился от реального мира, и не возвращаешься в него, пока кто-то не нажмет кнопку. Хотя в таком случае лучше уйти насовсем, чтобы никто не прервал мои грезы.

Лежа на кровати, я листаю новостную ленту в смартфоне. Дурацкие шутки, старые картинки, неинтересная музыка. Сегодня еще на день рождения тащиться. Вздыхаю. По крайней мере можно будет выпить без последствий.

– Наталья Львовна, – звоню классухе и говорю максимально жалостливым голосом. Кадык подрагивает, создавая вибрацию. – У меня беда. Маму ночью на скорой увезли в больницу, не смогу сегодня в школу прийти. Простите, ради бога!

– Ой, ну, что ты, Жора. Конечно, не приходи. Пусть твоя мама выздоравливает как можно скорее.

– Простите еще раз. Я приду в понедельник, – всхлипываю для эффектности и кладу трубку.

Дура. Еще одна дура в моей жизни. Швыряю мобильник на подушку и поворачиваюсь набок. Когда еще выдастся минутка полежать, ничего не делая?

Будильник срабатывает в пять вечера. Вечеринка у Кристины через полтора часа. Зеваю, продираю глаза. Вываливаюсь на балкон в пижамных штанах и флисовой кофте. Голову и тело охватывает холод. Сознание проясняется. От осеннего ветра я не заболею, мать закаляла меня в детстве, поэтому я часто так делаю. Ноги подмерзают. Пора обратно.

Разворачиваюсь… и дверь закрывается перед моим носом. Обычно у меня нет проблем с тем, чтобы открыть ее и зайти внутрь, но в этот раз она прочно захлопнулась. Я дергаю ручку минут пять. Пальцы на ногах уже окоченели, нос покраснел. Изо рта вырывается белый пар.

– Черт возьми, тупая дверь, – я собираюсь пнуть ее, но вовремя останавливаюсь. Если сейчас сломаю палец, лучше не станет.

– Застрял? – спрашивает голос. Верчу головой, пытаясь понять, откуда со мной говорят.

На соседнем балконе стоит парень с коробком спичек и сигаретой в зубах. Вид у него заинтригованный.

– Угу, – оглядываю незнакомца.

Короткие черные волосы, слегка отросший ежик, зеленые глаза, шрам на подбородке слева. Взгляд внимательно-любознательный. Под левым глазом ближе к виску небольшая родинка. Одет в женский светло-бирюзовый халат с цветочным узором.

– Перебирайся ко мне, – говорит, – я тебя выпущу в подъезд.

Поглядываю через перила. Если шлепнусь отсюда, то крови будет многовато, да и владельцы машин не порадуются.

– Не ссы, я тебя подхвачу. Руки у меня сильные, – сосед закатывает рукав и показывает внушительный для его хилого телосложения бицепс.

– А веревки какой-нибудь нет?

– Ща принесу, – он исчезает в квартире. Пальцы рук коченеют. Все, думаю, помру на балконе самой тупой смертью. – Держи.

Сосед кидает мне веревку. На вид тугая, крепкая, выдержит. Я обвязываю ее вокруг пояса, поднимаю голову. Нужно просто встать на перила и перешагнуть на балкон незнакомца. Вот только шаг этот больше похож на шпагат. С моей гибкостью я, скорее, порву штаны, чем так широко расставлю ноги.

– Ты точно меня удержишь? – смотрю на соседа, держась за веревку.

– Конечно, – кивает, – я в армии помогал подняться парням больше тебя раза в три. Давай, иди сюда, – протягивает мне руку. Кожа смугловатая, испещренная родинками разного размера.

– Ну, держи, – решаюсь я, берусь за его руку и делаю шаг в пропасть.

Сосед удерживает меня, как и обещал. Веревка ни разу не натягивается. Стоя на чужом балконе, я чувствую себя последним глупцом. Отвязываю веревку и возвращаю хозяину:

– Я просто перестраховался.

– Ничё, бывает, – он хлопает меня по плечу. Рука тяжелая, ощутимая. – Как тебя звать, горемыка?

– Жора.

– А я Василий Игоревич, для тебя просто Вася, – он открывает двери балкона, поворачивается ко мне и добавляет: – Никаких Васянов. Терпеть не могу эти передёргивания.

– Как скажешь, – мы заходим внутрь.

Квартира по планировке такая же, как наша, но кажется намного свободнее. Из мебели тут широкий старый диван, огромная плазма чуть ли не на всю стену, и столик на колесиках, на котором лежит гудящий потрепанный временем ноутбук.

– Не обращай внимания, я недавно въехал, – говорит Вася. – Родня зажлобилась, приходится по мере накоплений мебель покупать. Вон, вишь, телик какой? Спецом купил, чтоб всякие кина смотреть.

– Прости, но я опаздываю, – говорю я, направляясь к выходу. В прихожей на одиноком крючке висит потерявшая лоск кожаная куртка. Из обуви у соседа только тапки на его ногах и кроссовки с заплатками под курткой.

Как он вообще попал в наш дом? Тут же одни мажоры живут.

– Ты, кстати, как домой-то попадешь? – спрашивает Вася, открывая входную дверь. – У тебя разве ключи с собой?

– Во всем доме электронные замки.

– А, точно. Все забываю, что в новый дом въехал. В старом даже шлагбаума с домофоном не было. Все время в подъезде то алкаши, то бомжи ночевали, – смеется, стоя в дверях и докуривая сигарету. – Возьми-ка это, – Вася снимает тапки и ставит за порог перед моими ногами, – грязно там и холодно.

– А сам босиком останешься?

– Куплю еще пару, они на рынке двадцать рублёв стоят, – Вася подмигивает и закрывает дверь.

Я смотрю на тапки из черной резины с белыми вкраплениями. На них даже есть черная перевернутая галка и надпись «Abeobas». Хмыкаю. Везде Китай. Поборов брезгливость, надеваю тапки соседа и возвращаюсь в квартиру.

* * *

На день рождения Кристины я опаздываю. Сначала возился с оформлением подарка, потом выбирал наряд. Пусть понервничает, ей будет полезно. Как назло, льет дождь, а я не взял зонт. Забыл посмотреть прогноз погоды. Обычно я проверяю его по три раза в день и предупреждаю мать о погодных условиях. Но сегодняшний день один из немногих, когда я могу просто быть собой. Опоздать на праздник, забыть зонт, промокнуть до трусов.

Поднимаюсь в лифте, звоню в дверь. Меня встречают левые люди по принципу: кто первый у двери оказался, тот и открыл.

– Крис, тут Осанкин пришел! – кричит кто-то из девчонок.

Из толпы гостей на меня уверенно двигается рыжая макушка. Хорошо быть высоким, сразу видно, кто где.

– Ты опоздал! – взволнованно говорит Кристина, забирая у меня мокрую парку. – Я уж думала, что ты совсем не придешь.