– Всё неправда, – соврал он. – Эта бумажная пыль, должно быть, из старой книги, лежащей на Харольдовом верстаке в «Вороновом гнезде». Какие-то чертежи инженера, которого звали да Винчи. – На самом деле он узнал о Леонардо да Винчи, когда был с мамой в Риме. Друг Ирэн Адлер рассказал ему о знаменитом художнике и учёном, который давно умер.

– Да Винчи жил четыреста лет назад, а не двести, – возразил Холмс.

– Ну так то была не оригинальная книга, – нашёлся Люциус. – А иначе она была бы слишком ценной. Что касается красной пыли, – продолжал он, – она действительно из Африки, но не от каких-то там находок, а из рюкзака Себастиана Квотермейна, нового друга, о котором я рассказывал. А этот… этот паррафиль…

– Поррафоль, – спокойно поправил его Холмс.

– Он самый. Должно быть, он действительно попал на мою куртку на обратном пути. – Люциус торжествующе посмотрел на Холмса.

Доктор Ватсон тихо засмеялся:

– Ну, что вы теперь скажете, Холмс? Мальчик вас обставил. Его алиби безупречно.

Уголки рта Холмса дрогнули в усмешке. Его правая рука метнулась к тарелке Ватсона. Будто желая наказать доктора, Холмс схватил последний тост, намазанный вареньем. Ватсон в ужасе распахнул глаза.

– Признаю, – сказал Холмс, прежде чем его друг успел запротестовать. – Отметьте этот день в календаре, дорогой доктор. Не так уж часто случается, чтобы меня кто-то так мастерски оспаривал. Люциус – достойный сын своей матери.

Миссис Хадсон совсем запуталась:

– Постойте, господа. Я за вами не успеваю. Так, значит, Люциус всё-таки не был тайком в музее?

Великий сыщик взял газету и аккуратно её сложил.

– Очень даже был, – ответил он, жуя. – Или вы всерьёз полагаете, будто моё расследование ограничивается сбором улик?

– Что вы имеете в виду? – спросил Люциус.

Холмс пожал плечами:

– Я расспросил кучера, который отвёз тебя в музей. Тебя и твоих друзей, среди которых был некий блондин, подходящий под описание сына Аллана Квотермейна: когда я вчера заметил на тебе пыль и унюхал запах порошка, то навёл кое-какие справки.

Теперь настала очередь Ватсона усмехнуться.

– Холмс знает почти всех в этом городе, – шепнул он Люциусу. – Если он хочет что-то разузнать, ему это удаётся. Не обращай внимания.

– Так что? – спросил сыщик. – Не видели ли вы, дети, чего-нибудь, что помогло бы полиции найти преступника?

Люциус сглотнул. У него всё никак не шло из головы то жуткое происшествие. То, что произошло с Тео в музее, когда она коснулась статуэтки Умбака-владыки… А теперь выходит, что кто-то разбил эту отвратительную статуэтку?

– Не бойся, Люциус, – сказал доктор Ватсон. – Никто не устроит тебе нагоняй за то, что ты без разрешения удрал из клуба.

Миссис Хадсон что-то сердито проворчала, словно была другого мнения.

– Мы лишь хотим узнать, – продолжал Ватсон, – не видели ли ты и твои друзья чего-то, что должны узнать инспекторы Скотленд-Ярда, лондонской полиции.

Люциус пришёл в смятение. Приступ Тео явно не имел отношения к разрушению статуэтки. И они были в музее днём, а не ночью – за много часов до взлома.

Нет, то, что он видел, полиции точно не поможет. А вот у его новых друзей вполне могут возникнуть неприятности, если он расскажет Холмсу об их вылазке. Кроме того, он не имеет права разглашать тайну Тео, ведь так?

– Мы ничего не видели, сэр, – сказал Люциус, честно глядя сыщику в глаза. – Ничего странного. Только… Ну… Все эти находки из Конгарамы. Ну, вы знаете: сокровища, статуэтки, оружие, всё такое.

Холмс не отводил взгляда. Он долго молчал, остальные тоже. Люциусу показалось, что прошла целая вечность, когда Холмс наконец кивнул:

– Ладно. Майкрофт скоро придёт, мальчик. Собирайся, если хочешь снова отправиться сегодня в клуб. Мой брат не любит ждать – так же, как и я.

«Если хочешь»?! Люциус чуть не рассмеялся в голос. Ещё как хочет! Ему непременно надо поговорить с Себастианом, Харольдом и Тео. Когда они узнают, что произошло в музее, в «Вороновом гнезде» только об этом и будут говорить.

Он поблагодарил сокрушающуюся миссис Хадсон за завтрак и даже торопливо допил чай, хотя он нравился ему не больше своеобразной Харольдовой смеси. Когда Майкрофт наконец появился, Люциус уже умылся, причесался и сидел на нижней ступеньке, готовый к выходу.

Капитан Арчибальд Скриппс, отставной солдат с лысиной и пышными белыми бакенбардами, залпом опорожнил рюмку шерри и поставил её на столик рядом с массивным креслом.

Он едва не попал Люциусу по руке!

«Чёрт, надо быть осторожнее», – подумал мальчик, отдёрнув руку.

Он незаметно крался по первому этажу клуба «Диоген». Прежде чем подняться в «Вороново гнездо», он хотел «одолжить» у молчаливых мужчин выпуск «Таймс». Нельзя, чтобы кто-то из них это заметил. Ведь тот, кто весь день добровольно держит рот на замке, вряд ли захочет, чтобы рядом находились дети. В этом отношении посетители клуба «Диоген» наверняка ничем не отличаются от мистера Холмса. Поэтому Люциус передвигался по клубу на цыпочках и пригнувшись. Он перебегал от кресла к креслу, прячась за спинками и комнатными растениями высотой в человеческий рост. С каждым новым укрытием он приближался к своей цели – газете на столике капитана Скриппса.

«Ладно, вторая попытка».

Люциус осторожно выглянул из-за спинки громоздкого кожаного кресла. Ничего не подозревающий капитан блаженно вздохнул и скрестил руки на животе. От него так сильно воняло табаком и нафталином, что Люциус чуть не закашлялся.

«Осторожно».

Точно никто не видит? Мальчик украдкой потянулся к «Таймс» левой рукой. Ещё немного – и газета его. Ещё чуть-чуть. И ещё. И ещё…

Скриппс протянул руку и, сам взяв газету, открыл её и начал читать.

Люциус отпрянул, мысленно застонав. Но застонал он больше от боли, чем от разочарования, потому что кто-то сильно наступил ему на ногу!

Мальчик испуганно обернулся и поднял голову. Его обнаружил один из молчаливых официантов и бесшумно подкрался к нему на мягких подошвах.

Мужчина в чёрном фраке и белых перчатках был ростом почти с Холмса, с рыжеватыми волосами и носом картошкой. В правой руке он держал серебряный поднос, который скрючившемуся Люциусу был виден только снизу. Официант укоризненно посмотрел на мальчика и покачал головой, показывая, какого он невысокого мнения о крадущихся по комнатам детях.

Люциус скривился – наполовину извиняясь, наполовину вымученно. Он беспомощно кивнул на газету капитана, который всё ещё ничего не замечал, и пожал плечами.

Официант поднял бровь. Вид у него был недоверчивый, даже немного обиженный. Вдруг он вытащил из кармана фрака карандаш и что-то нацарапал на подносе. Точнее, на лежащей на нём газете, которую он потом протянул Люциусу.

«В клубе «Диоген» нет необходимости воровать, чтобы узнать новости, – прочитал Люциус записку. – Запомни это, понял?»

Люциус благодарно кивнул. Зажав «Таймс» под мышкой, он встал и вышел из комнаты, полной молчаливых мужчин, – так быстро и тихо, как только мог. Он был опытным фокусником, но в этом Лондоне его уже дважды ловили с поличным. Похоже, он начинает терять форму.

– Что это у тебя? – с любопытством спросил Харольд, когда Люциус вошёл в «Вороново гнездо».

– И тебе доброе утро, – с лёгким раздражением ответил Люциус и огляделся. В потайной комнате в башне клуба со вчерашнего дня ничего не изменилось – если, конечно, считать нормальным состоянием тот хаос из технических приборов, которые Харольд постоянно собирал заново и перестраивал. Сейчас он стоял за верстаком, держа в обеих руках инструменты. Тео лежала на диване и гладила вялую мисс Софи. А Джеймс, автомат-дворецкий, с шипением и скрежетом предавался любимому занятию – вытирал пыль со старого хлама.

К Люциусу подошёл только Себастиан.

– Покажи, – попросил он, протянув руку за газетой.

Люциус дал ему газету.

– Кто-то забрался в музей! – выпалил он. – Вчерашняя статуэтка…

– Мы знаем, – скучающим тоном перебил его Харольд. Его голос был гулким, потому что он опять сунул голову в один из своих приборов. – Её разбили. Отец Себастиана страшно зол.