«Разлука неизбежна, — подумала я, глядя в потолок. — Лучше готовиться к ней прямо сейчас».
Больше всех сказок я не любила сказку про Золушку. Красивая, скромная, инфантильная и слабая девица стараниями могущественной тети попадает на бал и очаровывает своей красотой принца, у которого только одна цель — найти достаточно симпатичную простушку, на которой можно жениться. Сестры Золушки отрезали себе пальцы на ногах, чтобы его заполучить — вот это целеустремленность. Но они были недостаточно красивы. Они не сумели купить для себя его расположение.
Никогда не любила сказки. В особенности — сказки про любовь. Все сказки про любовь лгут.
В “Золушке” нет положительных героев. Мне никто там не нравится. Ни избалованный принц, проехавший половину царства только за тем, чтобы отыскать понравившуюся ему девушку. Ни сама Золушка, которая не догадалась подсыпать мачехе и сестрам в чай крысиный яд. Ни ее сестры — меркантильные, уродливые стервы.
И меньше всего на свете я хотела бы встретить принца, который бы полюбил меня за симпатичную мордашку или потому, что я напоминаю ему его драгоценную маму. Пусть лучше меня не любит никто. Одиночество меня вполне устраивает. Я смогу переписываться с моим проклятым принцем. Я смогу говорить с Эдвардом, узнавать его мысли, жить в его мире… Он что-то испытывает ко мне. Всё не так уж плохо.
Мне не могло быть скучно, я редко испытывала тяжелую форму таких состояний, поэтому быстро нашла, чем себя занять.
Я высушила волосы, немного привела в порядок комнату. Не смогла заставить себя читать — слишком нервничала. Тогда я решила попробовать составить алгоритм своих действий в чрезвычайной ситуации. Понимание этого могло дать мне немного уверенности.
Я всегда носила с собой ароматическое масло, которое подарил мне Блэк. Если что-то пойдет не так, я вылью на себя весь флакон, и пусть Джеймс подавится.
Потом я решила записывать в блокнот то, что со мной случилось в Форксе. Запись получилась в форме литературного произведения, и я меняла имена на всякий случай. Выходило неважно, но это занятие меня увлекло и позволило немного упорядочить воспоминания.
Отдельные мысли я не допускала в свой разум. Например, мысль о том, что Эдвард преследует двух опасных вампирш…
Я писала, пока у меня не заболело запястье и пальцы. Потом размяла ладонь, глубоко вздохнула, огляделась и поняла, что в комнате сгустились сумерки. Где-то в холле еще работал небольшой телевизор с включенным музыкальным каналом.
Так прошел весь день и наступило утро. Меня разбудило сообщение от Элис, которое пришло на мой сотовый: «Сегодня утром поболтать не получится».
То есть, Джеймс слишком близко?
Я резко поднялась на кровати и быстро посмотрела в окно. Едва рассвело. Нежно-бирюзовое небо на востоке, темно-синее на западе. Машин на улице еще мало, так что я наблюдала Финикс в минуты рассвета, и он был прекрасен. Только сонная тишина внушала опасения. Мне захотелось, чтобы рядом оказался кто-то сильный. Кто-то, кто может уберечь меня. Я безжалостно придушила в себе эти мысли.
Вышла из номера, чтобы позавтракать. Сидела за стойкой и слепо смотрела в экран настенного телевизора. Дверь открылась, и в помещение вошел курьер с квадратной сумкой через плечо. Он подошел к администратору, и женщина указала на меня.
— Вам письмо, — сказал он мне.
Я медленно взяла в руки плотный конверт.
Нехорошее предчувствие возникло у меня еще до того, как курьер ушел. На пол холла через прозрачную входную дверь падали яркие прямоугольные кляксы солнечного света. Снаружи постепенно просыпался город, у стойки работала кофемашина — один из постояльцев покупал себе кофе. Колыбель будничности… Газеты и молоко по утрам, свежая трава на подстриженных газонах, яркое небо, аромат цветов апельсинов. Но я снова почувствовала, как шеи коснулся холод, будто кто-то приоткрыл дверь, впуская сырой, ледяной сквозняк. Повеяло духом хвои и промокшей под проливным дождем мягкой мшистой почвы Форкса.
«Они не сказали тебе, что я побывал в твоем доме? Причем, были столь благоразумны, что позволили мне хорошенько порыться среди твоих вещей… Никакого уважения к твоей личной жизни.
А давай встретимся и немного поболтаем?
Встретимся в библиотеке через улицу от твоего мотеля. Я даю тебе сутки.
Понимаешь, ведь я знаю адреса некоторых твоих одноклассников, не говоря о том, что я могу прикончить кого-нибудь тебе незнакомого сегодня ночью. Согласишься тащить на своей совести труп?
Не вздумай сообщить Элис или Джасперу. Я узнаю, если ты проболтаешься».
Я ушла к себе в номер. Слова из письма эхом звучали в сердце.
Мной очень легко манипулировать. Всю свою жизнь я мнила себя умнее прочих, ответственнее, серьезнее. В ту секунду, когда за мной гнался вампир, я боялась не за себя, я опасалась запороть операцию. Когда я едва не стала жертвой насилия в Порт-Анджелесе, то была готова отчаянно драться насмерть. А сейчас я и правда ощутила себя бесконечно беспомощной марионеткой. Мне стало страшно по-настоящему. Чего я точно не хотела, так это смерти кого-то из-за меня. Он сразу понял, каким образом давить на такую, как я. Это и впрямь элементарно.
«Всё очень просто, — подумала я, уничтожая письмо. — Изначально я была готова к смерти настолько, насколько это для меня возможно. За себя мне не очень страшно. Но всё очень… очень просто. Если я приду, то никто не умрет. Стоп, — я заставила себя перестать ходить по комнате и сесть на кровать, — давай включим голову и подумаем. У меня нет гарантий того, что он никого не тронет. Джеймс обязательно убьет. Отправив себя на бессмысленную жертву, я вовсе не обязательно кого-то спасу. Известно только, что он как-то следит за мной. Интересно, как? Это место под присмотром Элис…»
Занавески плотно закрывали вид из окна.
«У него может быть свой человек где-то здесь, в мотеле. Другого варианта я не вижу. И он — именно человек, поэтому вне подозрений Элис или Джаспера. Он мог ехать за мной всё это время».
Некоторое время я наворачивала круги по комнате. “Я не знаю наверняка, убьёт ли он кого-то, если я приду. Но я наверняка знаю, что убьёт, если я не приду”.
Очень простая логика. “Ты готова нести на себе ответственность за смерть человека?” Вот и весь вопрос.
Я была совершенно не готова тащить на себе подобную ношу.
Сделала глубокий вдох. Потом пошла в ванную. Я разбинтовала пораненную на охоте ладонь и вытащила из косметички маленькую кисточку. Элис точно почует запах, если войдет сюда, а мне нужно, чтобы послание отыскала именно она.
На крохотном листе бумаги я написала кровью адрес библиотеки. Потом хорошенько вымыла кисточку, забинтовала ладонь другим бинтом.
«Она поймет, что я исчезла, и появится быстро. Так же быстро отыщет послание и узнает, где меня искать. Может быть, я и выживу», — подумала я.
Я нервничала и торопилась, поэтому, чтобы не сбавлять градус собственной решимости, тут же направилась к библиотеке. Людное место — это хорошо. Не станет же он убивать меня днем прямо там.
Выходя из гостиницы, я с досадой думала, где сейчас Джаспер и Элис. Почему они так легко проворонили мой побег? Как я мечтала сейчас увидеть светловолосого вампира, который подходит ко мне и говорит, что с Джеймсом покончено… Но никто не появился на моём пути. Я совершенно беспрепятственно вышла к дороге.
До библиотеки далековато, но пешком можно дойти. И я решила немного потянуть время, оставив себе полчаса для прогулки по любимому городу. Правда, гулять с удовольствием не получалось. Я только продлила собственные мучения. Я шла мимо людей, слышала их смех и разговоры, а всё происходящее казалось не реальным. Женщина с ребенком в голубой коляске, два студента, которые торопились на занятия, человек на роликовых коньках, впереди которого весело мчался его терьер, рабочий, который открывал вход в кофейню — у него коричневый фартук и перчатки. Мир беззаботно жил, не замечая меня.
Очень скоро стало ясно, почему Джеймс назначил встречу именно в этой библиотеке. Трехэтажное здание из белого стеклопластика находилось в процессе капитального ремонта. Проход к нему загражден. В расписании на белой табличке значилось, что сегодня библиотека не работает и реставрация стен здания на время приостановлена.
