— По началу она не планировала сближаться с Эмметтом, — сказал Эдвард. — Но у этого парня… своеобразный характер. Он очень простой, открытый, страстный и упорный человек. Розали представляла собой лёд, а он — пламя. И пламя победило. Он постоянно шутил, не обижался на неё. Ему первому она по своей воле рассказала, что с ней случилось, и это было проверкой для Эмметта. Он сумел повести себя правильно и стал к ней ближе. Нельзя сказать, что меня это не расстроило, но я заставил себя перестать страдать и с тех пор рад за них обоих. В нашей семье теперь было пятеро, и я всё больше стал отдаляться от остальных. Но появление Элис всё изменило. Она сама нашла нас. Однажды осенью она постучала к нам в дом. Мы по запаху поняли, что наш гость — вампир. Оглядываясь вокруг, Элис пробормотала: “Я… слишком рано? Его ещё нет?” Она напоминала потерянного ребёнка. Выяснилось, что она ищет израненного вампира с белыми волосами и алыми глазами. У него на теле должны быть следы от укусов, и он скоро умрёт, если не спасти его. Мы ответили, что не знаем, о ком она говорит. Тогда она подумала и сказала, что если останется тут, то время приведёт её к нему. Нам казалось, она сумасшедшая. Её мысли… и меня самого сводили с ума. Она думала совсем иначе, нежели другие люди. Её мысли постоянно длились в несколько потоков, как линии вероятности событий, словно разумом она существует одновременно в нескольких временах. Элис почти ничего о себе не знала. Она никогда не кусала людей, питалась только животными. Иногда ей нравилось играть в супергероя, она использовала свой дар предвидения, чтобы спасать людей. Собственно… из-за её шила, в смысле, из-за её очаровательной неугомонности она постоянно влипала в неприятности и вытаскивал её я. Она понятия не имеет о своём прошлом. Регенеративных способностей вампира не хватило, чтобы вернуть ей память. Скорее всего память не возвращается исключительно из-за психологических блокировок. Так или иначе, Элис в своих видениях время от времени видела вампира, которого полюбила. Она не знала его имени и не знала, где он. Могла только чувствовать, что она должна спасти его. Однажды она всё-таки его отыскала. Когда она привела его к нам, нам показалось, что перед нами воплощённый дьявол. Может, в нём не было силы Эмметта, но я чувствовал, что этот человек — прирождённый убийца. Даже по меркам вампиров. Я читал его мысли, он читал мои эмоции, и так мы могли говорить, почти не разговаривая вслух. “Кого ты, чёрт возьми, к нам притащила?” — сурово спросил я Элис. Она встала перед ним и заговорила: “Это Джаспер. Он теперь будет с нами”. “Ты в своём уме?” — я посмотрел на его руки, испещрённые укусами — страшные шрамы, которые едва заметит человеческий глаз. Такие шрамы оставляет только вампир. Их были десятки. “Будь добр, не пытайся нами манипулировать”, — вымолвил Карлайл. Джаспер обладал потрясающей, очень опасной способностью — абсолютной эмпатией и способностью манипулировать эмоциями. Он как бы чувствовал музыку чувств и мог дирижировать ими, как ему хочется.

Я вспомнила неподвижное лицо Джаспера и покачала головой:

— Какой кошмар.

— Он относится к людям, как к… биологическим устройствам, каждое из которых очень его раздражает. Он постоянно живёт в океане чужих чувств и в результате почти растерял способность ощущать что-то своё. Джаспер — чистое зеркало. Он искренне полюбил Элис за то, что она давала ему свет. Ему нравилось окунаться в её чувства, делать её счастливой. С ней он мог быть настоящим и чувствовать что-то самостоятельно. Она стала его островком спокойствия. Я всегда по-чёрному ему завидовал, — пробормотал Эдвард. — Эли с Джаспер уникальные, создают не менее уникальный тандем.

— Откуда у него шрамы?

— Всю свою жизнь Джаспер был солдатом. Сначала армия, а потом ему пришлось драться и с остальными вампирами. Его обратили вампиры с целью привлечь в свои ряды опытного воина. Его использовали, как убийцу и манипулятора. Долгие годы он учился только двум вещам — управлять другими и убивать. Всему этому он учился не вполне по своей воле, поэтому однажды ему это осточертело. Он бросил свой клан и отправился в добровольное изгнание. Но убийце, который сошёл со своего пути, некуда идти. Какое-то время он был совсем диким, одиночкой. Но потом ему пришлось смириться с тем, что он разучился чувствовать самостоятельно, людей он ненавидит, и у него больше нет причин притворяться перевоспитавшимся демоном. Так что, пока его не встретила Элис, он просто убивал и прятался. Такая жизнь в конечном счёте стала ему поперёк горла. У него никого не осталось, у него почти не осталось самой способности ощущать, люди были для него противны, а вампирам он не доверял. Поэтому он решил взобраться на высокую гору и сброситься оттуда, гонимый одиночеством и безумием. Таким его нашла Элис прямо на краю обрыва. Она привела его к нам. Джаспер способен как бы повышать и понижать тон настроения людей вокруг, поэтому в качестве чистильщика он незаменим. Если назревает какая-нибудь катастрофа, связанная с тем, что нас могут обнаружить люди, Джаспер успокаивает людей, способен даже внушить им, что они ничего не видели. В нашем нынешнем расследовании очень помогает дар Элис. Предвидение. Но… — он нахмурился, — самое странное, что все ее видения о том, как те вампиры ускользают от нас. Такого никогда раньше не было.

— Выходит, вы и правда семья… — пробормотала я.

— Так выглядит, но не спеши представлять себе семейную идиллию. Мы не привязываемся к людям в том смысле слова, какой вкладываешь ты. Мы часто образуем пары и входим в семьи, как я уже объяснил, но только потому что это для нас выгодно, и мы не скрываем этого под маской. Мы должны очень нуждаться друг в друге, чтобы привязаться. Ты, например, теоретически можешь влюбиться с бухты барахты под влиянием запаха или еще чего-нибудь. Мы — никогда. Нашей любовью всегда правит рассудок. Без исключений. Мы влюбляемся в личность и ее практические качества. Отчасти поэтому я был поражен тому, как ты устроена. Почти, как мы. Но даже привязанность членов семьи ко мне не спасет меня от казни, если я нарушу Договор или раскрою нас. Я знаю, что Карлайл попытался бы уберечь меня, но все мы уже достаточно стары, чтобы отвечать сами за себя. А Карлайл… он один из самых старых вампиров, что я знаю. Он убежденный пацифист, но даже с его добрым сердцем он бывает жесток. Так что мы, скорее, небольшой клан, объединенный общими особенностями, чем семья.

— И на досуге вы убиваете других вампиров, — пробормотала я.

— Вроде того.

Помолчав, я устало вздохнула.

— А на кого именно вы охотитесь теперь?

— Его зовут Джеймс. Известно о нём немного. Я повстречал его однажды давно вместе с Элис. Почему-то он очень хотел убить ее… Мы едва выжили против него одного, но к нам на помощь подоспел Джаспер, и с ним Джеймс уже не справился. Он исчез, но с тех пор я очень хочу найти его. Он охотится виртуозно, однако в последнее время стал практически неуловим. Кто-то… или что-то помогает ему. Либо он натренировал этот навык сам. Моё общение с ним было непродолжительным, — добавил Эдвард. — Однако, я понял, что он гораздо старше меня, сильнее. И он настоящий психопат. Из тех, кто обожает устраивать шоу из своей охоты, развлечение. Ему нравится мучить жертву как можно дольше. Почерк у него одинаковый. Чем больше на теле жертвы следов пыток, тем выше вероятность того, что это был Джеймс. И теперь этот маньяк недалеко от Форкса. Так говорят видения Элис, она чувствует его. Странно, что он так долго поблизости. Обычно всякий раз, когда к нему приближаются, он уходит.

— Выходит, ему помогает вампир, который способен заранее чувствовать преследование, — предположила я.

— Это первая догадка, которая пришла мне в голову, — согласился Эдвард, посмотрев на меня с одобрительной улыбкой. — И мы с подобными сталкивались, но, если Джеймсу помогает такой вампир, то он должен быть стар и очень опытен. Пока нам ни разу не удалось его перехитрить. Даже Элис, которая обычно видит на несколько шагов вперед. С некоторыми деталями дела я познакомлю тебя позже. Сейчас ты должна учить Договор.