— Это химия. Ею подчиняются в некоторой степени даже вампиры. Видишь, что ты со мной делаешь? Я почти ненавижу себя, — улыбнулся он.

— Н-не совсем тебя понимаю.

— Вероятно, ты не понимаешь, — промурлыкал он, лаская мою ладонь своими пальцами.

Совершенно очевидно, что мои прикосновения были ему очень приятны. Я понимала характер этого возбуждения — он просто хотел меня съесть. Поэтому не стала его провоцировать дальше, как бы сильно мне этого ни хотелось. У меня вырвалось:

— Любить тебя ужасно, Эдвард.

— Я бы очень хотел, чтобы ты меня не любила, — нежно сказал он.

— И еще я для тебя «девочка».

— Белла, мне больше девяноста лет.

— Это не играет роли для меня. Впрочем, я знаю, что ты не можешь смотреть на меня, как на равную, учитывая, кто ты такой. Еще и возиться со мной приходится, — я вздохнула. — Перестань меня обнимать, ты можешь уже отойти. По-моему, мне лучше.

Эдвард осторожно отпустил меня, и я почувствовала, что ему удалось это с трудом. Он медленно подошел к окну, и я видела только его угольно-черный профиль на фоне темно-синей сырой ночи.

Он пытался не только снизить мне температуру, но и отвести меня от мыслей, которые вызывали во мне столько отчаяния. Ради этого он стал так откровенен. Я позволила ему это, потому что вспоминать свой сон или обсуждать его казалось невыносимым.

— Ты зря так говоришь, — сказал он тихо.

— О чём ты?

— Девяносто лет — серьезный возраст, но это не двести. Всё это время моя жизнь была наполнена, в основном, работой и исследованиями. Вообще-то, на свете есть люди, которым под девяносто. Я к тому, что…

Я внимательно его слушала.

— Когда ты сказала «как на равную»… ты ошиблась. Я пока очень плохо тебя знаю. Возможно, я чему-то и научусь у тебя, — он попытался мне улыбнуться, но у него всё равно вышло немного снисходительно.

— Хорошая попытка, Эдвард, но ты не спишь. Срок твоей жизни гораздо больше, чем у любого девяностолетнего, — безжалостно сообщила я. — Перестань пытаться меня утешить.

— Боже, ну, почему ты даже в таком состоянии умная? — разочарованно вздохнул он.

Я пожала плечами:

— Просто пытаюсь лучше тебя понимать. Я хорошо понимаю, какая между нами пропасть.

— Глубже, чем ты думаешь, — печально улыбнулся он.

— Спасибо за честность.

Мне было очень больно. Но эта боль уже не так много прибавляла к тому, что происходило, когда я возвращалась мыслями к Договору.

— Там на поляне… ты не убежала от меня. Даже не закричала, хотя это было бы логично. Это не выходит у меня из головы — ты смотрела на меня так, словно очень хотела помочь мне, но не знала чем.

— Тебе было больно. На это трудно смотреть, — призналась я.

— Я правда очень хотел тебя укусить.

— Ты и сейчас хочешь, — спокойно сказала я. — Но я почему-то тебе верю.

— Ты безрассудно храбрый человек.

— На самом деле, я трусиха. У меня много страхов и фобий.

— Ты прямолинейна, не боишься правды — ни для себя, ни для других. Мне никогда и никто с таким гордым безразличием не признавался в любви. Впечатление, что слабостей у тебя вообще нет. А тебе… боже, тебе ведь только семнадцать, — почему-то он сказал это с особенной горечью, качая головой, а потом нахмурился. — Ты еще ребенок по всем меркам… — он запнулся и неожиданно перевёл тему разговора. — Для каждого вампира есть особенный запах, к которому его тянет. Джаспер такой жертвы еще не встретил, а вот Эммету не повезло. Ему встретились две.

— И что с ними было?

— Он их убил, — ответил Эдвард. — Его хватило только на то, чтобы спланировать свою охоту грамотно. Обошлось без следов и свидетелей. Однако был суд, и Эммета оправдали, так как он не оставил следов. За оба случая он не гордится. Я понимаю, с чем он столкнулся. По правде сказать, Эммет понимает меня лучше всех. И в его глазах я совершаю какой-то немыслимый подвиг. Я и сам не подозревал, что у меня такая сильная воля. Но знаешь, если бы наша первая встреча произошла, например, в том месте, где к тебе пристали те парни, у тебя бы не было шансов остаться в живых.

— Кстати о тех парнях… Тебе же не разрешалось их убивать?

— Разрешалось. Когда под вопросом жизнь одного из нас или жизнь посвящённого, мы имеем право ликвидировать тех, кто нам мешает вне зависимости от того, к какой категории находится человек. Официально ты не являлась посвящённой, но я уже курировал тебя. К тому же, так вышло, что на тебя напали отморозки, о которых мало кто станет переживать. Иногда люди проживают свою жизнь быстро, не подозревая, что оставят после себя один только мусор, — пробормотал он. — Но с тобой — другое дело. У тебя тут куча знакомых, друзей, отец из полиции. Не говоря о том, что оборотни — друзья твоего отца. Если бы я убил тебя, у меня могли бы возникнуть неприятности. В школе я придумывал десятки планов, чтобы выманить тебя из школы и подстроить убийство таким образом, чтобы никто не смог найти твоё тело или заподозрить в убийстве меня.

Я знала, что он не лжет.

— И поэтому ты так меня ненавидел.

— Ненавидел — мягко сказано. Тем не менее, в первый день встречи с тобой мне удалось дотерпеть до конца занятий. Я хотел сменить расписание у администратора, чтобы иметь возможность хотя бы попытаться оставить тебя в живых, но расписание изменить не вышло, еще и ты вошла… Это момент, когда я действительно был на грани срыва. Кажется, вместе с тобой вошел ребенок. Наверное, это немного остановило меня. Я не стал никому ничего говорить, сразу отправился к Карайлу и, не заезжая домой, уехал на Аляску. Там я пробыл какое-то время среди знакомых… Но в Форксе меня ждала работа. Я не мог оставить тут эту тварь, пока она охотится. Я должен был вернуться так или иначе. И я вернулся. Мне удалось убедить себя, что я справлюсь. Ты просто человек. Я тебя ненавидел за то, что ты во мне вызываешь, и смеялся сам над собой. Какая-то ничтожная девчонка,… за что мне ее ненавидеть? Когда я вернулся, было трудно, но я себя хорошо подготовил и, к тому же, выпил много крови. Я не мог читать твои мысли. Мне начинало казаться, что ты ведьма, но Джаспер сказал, что я ошибаюсь. Тогда я решил понять тебя чуть лучше, пользуясь мыслями твоих друзей и знакомых. Ты показалась мне, в сущности, обычным подростком, но неприятным. Любознательная, очень внимательная, задавала о нас вопросы, и у тебя был такой взгляд… словно ты что-то подозреваешь. Ты понятия не имела, куда лезешь, но я решил, что ты не опасна. Каково же было моё удивление, когда ты чуть ли не прямо назвала меня убийцей и заявила, что знаешь о нашей связи с пропажей людей. Я решил тебя припугнуть, но это не сработало. А потом тебя чуть не сбил фургон Тайлера… — он помолчал, посмотрел в окно. — И с тех пор мне пришлось понять, что ты исключение из всего, что я когда-либо встречал. Это чертовски неудобно, приносило одни проблемы, но это интересно хотя бы… В моём жутком мире не хватало такой, как ты.

Он выглядел слегка уставшим от внутренней борьбы, которую переживал в этой комнате.

— Я не откажусь от правды, которую узнала, — сказала я. — Но, если честно, мне легче с ней жить, когда ты рядом.

— Плохо, если так. Вечно я рядом быть не смогу.

Я пережила еще один болезненный удар в грудную клетку.

— Я знаю.

— Белла, тебе этого и не захочется.

«Я бы не была так уверена».

Посмотрев в моё лицо, он прошептал, качая головой:

— Надеюсь, ты очень скоро образумишься. Так будет лучше для нас обоих.

«Ты и понятия не имеешь, что значишь для меня, но я не стану тебе докучать. Не имеет смысла, если я принадлежу тебе. Ты в любом случае сделаешь со мной то, что посчитаешь нужным…» — подумала я.

— Почему ты так странно на меня смотришь? — спросил он.

— В очередной раз радуюсь тому, что ты не способен читать мои мысли.

Эдвард не воспринимал мои чувства всерьез, но мне было всё равно. Я очень устала и хотела спать.

Эдвард неподвижно стоял у окна. Мне хотелось спросить, почему он не уходит, но не стала. Вдруг после этого он уйдет…