— Всё нормально. Спасибо, что сказал. Я буду осторожна.

Я параллельно подумала, что в школе Финикса эта ситуация бы так просто не разрешилась. Там и впрямь учатся совсем другие дети.

Мы поговорили на удивление легко. Мне показалось, он и правда немного успокоился, а мне не придется терять школьного товарища.

После этого мы все решили подняться в лес, кроме тех, кто решил остаться у костра и жарить зефир. Нас вёл Майк, разговоры шли, в основном, о школе, и я принимала в этом вялое участие.

«До ближайшего жилого места километра четыре. Лес очень большой, почва сырая. Мы сюда приехали на машине. Пешком или на велосипедах сюда отправляются, в основном, рыбачить и охотиться. Допустим, кто-то убивал этих пропавших людей. Какой смысл? Они бедны, они разного пола и возраста. Их объединяет один единственный фактор — все они одиноки или мало связаны с самим Форксом. Все они пропадали бесшумно, и начинали искать их далеко не сразу. Здесь есть какое-то жуткое противоречие… Ведь они все разные. Разный пол, разная внешность, разный возраст. Одинаковы условия исчезновения. Словно тот, кто ловил их, относился к ним не как к людям, а как к чему-то неодушевленному — ему плевать на пол и внешность, ему всё равно, где выбросить тело. Я в упор не вижу причины. Может, потому что я всё выдумываю, и никакой причины нет? Может, эти люди стали жертвами диких зверей и непогоды? Если бы мне только знать, в каком виде находили трупы».

Чем дальше мы шли, тем темнее становилось небо, которое от нас порой заслоняли плотные, мощные лапы ветвей деревьев. Зная свою сверхспособность спотыкаться на идеально-ровных поверхностях, я шла очень аккуратно и перешагивала через стволы деревьев.

Я заметила, как странно тут распространялись звуки. Когда Майк крикнул нам чуть издалека, чтобы мы поторопились, я едва его услышала с расстояния примерно ста двадцати футов. То есть, и крики о помощи здесь вряд ли далеко разносятся.

Вскоре мы вновь вышли к пляжу, сонм деревьев понемногу расступился, пропуская к нам солнечный свет, почти уже окольцованный тучами. Я аккуратно подошла к одному из самых прочных на вид валунов и села на него. Меня охватывало разочарование, я чувствовала себя уставшей. Мне уже хотелось домой, потому что я начинала думать, будто поездка в Ла Пуш вышла совершенно бесплодной. Да, я убедилась в том, что это не маньяк. Что, если их и убивали, то мотив не типичен. Что убийства были спланированы и хладнокровны. Что, скорее всего, я всё надумываю, и этих бедняг действительно убивал бесстрастный господин Случай.

Единственным светлым пятнышком во всей поездке мне виделся обед на свежем воздухе. У меня разгулялся аппетит, и я рассчитывала, что вкусные сандвичи с индейкой немного поднимут мне настроение.

Когда мы вернулись к оставшимся ребятам на пляж, то обнаружили, что они не одни. Эти люди точно были из резервации — они выделялись и ростом и цветом кожи и прическами. Один из них — совсем молодой парень с оленьим разрезом черных глаз, светло-бронзовой кожей, как у человека, привыкшего находиться на свежем воздухе. Я поймала себя на том, что в последний раз видела таких красивых парней где-то по телевизору. Только этот оказался лишён… наигранности. Вероятно, наивный мальчик не подозревал о том, какой владеет силой. Он не замечал взглядов обращенных на него, простодушно улыбался, и всё в нём твердило о детской непосредственности.

Его звали Джейкоб.

С самой первой секунды это имя болезненно врезалось в сердце, вызывая чувство, похожее на то, какое я испытала, увидев пляж.

Мальчик, моргая, смотрел на меня, протягивая мне руку, пока я заторможено смотрела на протянутую ладонь.

«Дура, он с тобой знакомится, поздоровайся».

Я вяло пожала его теплую, мягкую руку и улыбнулась, кажется, представившись в третий раз подряд. Не хватало только смущенно захихикать для довершения образа.

Это моё проклятие — чужая красота всегда действовала на меня немного дезориентирующе вне зависимости от того, какого пола этот человек или возраста. Я порой украдкой глазела на парня, искренне им восхищаясь и печально думая, как он изменится через каких-то пару лет. Поймет, что его окружают толпы поклонниц, осознает свою власть и очарование, а потом окончательно и бесповоротно испортится, преждевременно пресытившись легкими победами и вниманием. Но сейчас он еще мальчишка. Сейчас он еще свободен.

С первой секунды я воспринимала его с некоторой снисходительностью, как ребенка. Так уж вышло.

Я вяло жевала свой бутерброд, мало поддерживая с кем-либо беседу. Этот парень так заполонил мои мысли, что я не сразу осознала, какой шанс мне выпал. Воистину, красота — страшная сила. Ведь наши гости — жители резервации… Именно отсюда шли слухи об исчезновениях!

Я чуть не выронила сандвич, рассеянно оглядываясь по сторонам и жадно выискивая добычу для допроса. Почти все парни, как оказалось, разошлись. Кто в лес, кто к воде с девушками, а кто-то в магазин. Не повезло именно Джейкобу. Кстати, мальчик странно смотрел на меня время от времени. Порой он улыбался таинственно, и я не могла понять, почему.

— Похоже, я сильно изменился, — вот что он сказал первым, пока я подбирала слова, чтобы к нему обратиться.

— Чего? — непонятливо переспросила я.

— Моя фамилия Блэк. Ты купила пикап у моего отца, — пояснил он всё с той же улыбкой.

— Точно! — воскликнула я обрадованно. — Ты же сын Билли! Но ты и впрямь сильно изменился. В последний раз ты был коротышкой ниже меня с пухлыми коленками.

— Не удивительно, что ты не узнала меня. А вот я тебя вспомнил.

— Надеюсь, не потому, что я слабо переменилась с двенадцатилетнего возраста?

И тепло в груди, образовавшееся у меня внутри, когда я увидела пляж, взорвалось бомбочкой. Я помнила, как мы с Джейкобом и его сестрами сюда ходили. Как правило, с нами присутствовал мой отец. Я часто получала ссадины и синяки. Мы с Джейкобом никогда толком не играли, потому что он, во-первых, был мальчиком, а во-вторых, самым младшим. Мы относились к нему покровительственно, снисходительно, и он на это очень обижался. А сейчас этот тип выше меня на полголовы и почти такой же широкий в плечах, как мой отец. Он улыбнулся мне очаровательно простодушной улыбкой.

— Нет, ты тоже переменилась, дело не в этом, — он неожиданно почему-то испуганно посмотрел себе под ноги, после чего поспешил сменить тему разговора: — Мои сестры давно покинули отчий дом. Рейчел сейчас в Вашингтоне, а Ребекка вышла замуж за серфера. Сейчас на Гавайях. Они очень редко приезжают, но я не особенно скучаю, если честно. Мы были не особенно близки. Кстати, а как тебе пикап?

— Он потрясающий, — сказала я. — Сразу стал мне понятный и родной.

— Я рад, если так, — глаза его польщённо заблестели. — Отец серьезно контролировал мою работу, пока я собирал его, и не разрешал браться ни за что новое. Так что я вложил в него все свои возможности.

Я недоверчиво посмотрела на него:

— Ты сам машины собираешь?

— Конечно, — беззаботно пожал плечами он. — Собственными руками. Но моя страсть — байки. Вот где действительно простор для творчества.

— Хотела тебя спросить, — вкрадчиво начала я, — что тебе известно о пропажах людей в районе Ла Пуш?

Он посмотрел на меня с легким удивлением:

— Странно, что этим кто-то интересуется в Форксе. Почему ты спрашиваешь?

— Интересно стало. Тут тишь, мир и благодать. Не те условия, при которых можно считать пропавших, — уклончиво ответила я.

Неожиданно я поняла, что меня слышал второй парень, спутник Джейкоба. Тот был намного старше него. Он показался мне фанатом белковых коктейлей. Он приблизился ко мне, глядя в лицо своими темными, слегка сощуренными глазами:

— Мы тоже хотим знать о том, почему в этих лесах пропадают люди. Мы знаем только, что никто в резервации не причастен.

— Откуда такая уверенность? — стараясь его не испугаться, прямо спросила я.

— Потому что убийце среди нас было бы невозможно спрятаться, — вкрадчиво, раздельно выговаривая слово за словом, ответил он.