— Что? — спросила она недоуменно.

«Просто представила себе, как пытаюсь тебе всё объяснить, а ты ну очень пытаешься меня понять, и твоё симпатичное личико изо всех сил изображает интеллектуальные терзания. Господи, какая я отвратительная, убейте меня».

— Забудь, — ответила я. — Не важно.

— Знаешь, у тебя такое лицо было, когда ты с ним сидела… — вкрадчиво сказала Джессика.

— Словно я в вольере с аллигатором?

— Шутишь? Ты смутилась, у тебя был вид перепуганной школьницы, которую посадили с суперзвездой. Есть, от чего подхватить столбняк. В конце концов, Каллены никогда не сидят с такими, как мы. А тебя он счел достойной своего внимания.

“Вот оно что? Ты говорила, что вы их игнорируете. Ты говорила, что они изгои. И вот ты говоришь мне, что я приблизилась к звезде…”

Эта черта характера в Джессике никогда мне не нравилась. Ее и впрямь волновала популярность.

— Послушай, — мягко сказала я, — давай проясним ситуацию. Каллены — обычные люди, просто более высокого социального круга. Ты же не веришь в эту чушь про то, что все равны? Не равны. Ни социально, ни интеллектуально, ни по менталитету. Так вот, они умны, богаты, красивы, и им попросту не о чём с нами говорить, у них другой круг интересов. И Эдвард — такой же. И говорили мы с ним, в основном, о всякой чепухе, вроде погоды и школы. Вероятно, он счел, что будет вежливо поддерживать со мной контакт после того, как спас меня. Еще пару раз пригласит за свой столик, и всё. Это обычные расшаркивания.

Джессика нервно кусала губу, глядя на меня колючими глазами, полными недоверия. Она знала, что я права, ей было нечего ответить, но ярость на существующую правду вздымалась в ней волной.

— Всё равно они не имеют права быть такими высокомерными, — процедила она.

— Имеют, — спокойно ответила я. — Как бы мне это ни было противно, они имеют на это полное право. И если нас это не устраивает, то мы можем либо подняться до их уровня, либо найти в себе достоинство, чтобы это игнорировать. У меня не всегда получается, — добавила я флегматично.

— Знаешь, я начинаю понимать, что в тебе нашел Эдвард. В тебе есть что-то похожее. Даже сейчас, пока ты со мной говоришь, — неожиданно сказала Джессика, очень проницательно на меня посмотрев.

— О, надеюсь, что нет, — недовольно нахмурилась я. — Вот ещё.

— Я спорю на что угодно, что Каллен приударит за тобой, и ты потеряешь голову.

Это прозвучало довольно забавно, так что я рассмеялась. Разозленная тем, что ей не удалось задеть во мне ни тщеславия, ни гордыни, она с досадой от меня отсела, и целый день порой вскользь шутила насчет моего высокомерия. Я знаю, что сама виновата. Я высокомерна, и что.

Впрочем, Джессика — девушка отходчивая, лёгкая. Она быстро перестала обижаться и мы с ней быстро помирились. Хотя она всё равно долго обзывала меня “венценосной особой”. Признаю — я это заслужила.

Еще я поняла, что ни одна обычная девушка не привлекла бы к себе внимание Калленов. Точнее, я остро почувствовала это после разговора с Джессикой. На секунду я представила себя той, какой должна была быть в воображении Эдварда — слабой, тихой, скромной, типичной серой мышкой с типичным внутренним миром, заполненным романтикой, классической музыкой и мыслями о семье. Местами храброй, местами стереотипной и забавной. Потом я представила себе, как на меня несется синий фургон. И Эдвард мрачно смотрит, как меня расплющивает о машину. Невелика потеря. Просто не стало еще одной очень неплохой девушки, такое случается, но не рисковать же из-за этого важнейшей тайной.

Не знаю, кто в точности такой Эдвард, но он и правда чудовище. Только в сказках чудовища бывают добрые. Только в сказках они рискуют своей тайной, чтобы спасти милую и добрую, ничего не подозревающую девушку. Естественный отбор убил бы их обоих рано или поздно.

А может, я просто слишком цинична для своего возраста.

Завтра обещали солнце, и за столом на ленче все говорили именно о предстоящей поездке в Ла Пуш.

Солнце… Мысли о нём возвращали меня к Финиксу. Я вспоминала свою тихую, безмятежную жизнь под сухим, палящим, но нежным солнцем. Я не скучала по ней.

— Как интересно, почему это сегодня Белла, — Лорен подчеркнула моё имя сардонической интонацией, — сидит с плебеями, вроде нас, а не с Калленами?

Она расположилась совсем близко рядом со мной. Лорен была девушкой красивой, но достаточно высокомерной. Почему-то так сложилось, что всю свою жизнь меня не любили платиновые блондинки. И так вышло, что я настороженно относилась к ним. В сущности, до сего моменты мы с ней почти не общались. Это была утончённая умная девушка с сильным характером и привыкшая к вниманию в свою сторону. Не злая, не стерва и не помешана на популярности, но я на всякий случай обходила её стороной.

— Если ты хочешь сидеть с ними, подошла бы сама и попросилась бы к ним, — ответила я неожиданно громко. — Зависть плохо отражается на цвете кожи. Позеленеть можно.

За столом воцарилась мертвая тишина. Сегодня я целый день игнорировала их шутки, но в последний момент поняла, что устала. Я встретилась со своей одноклассницей взглядом и улыбнулась. Она была готова разорвать меня на части.

«Тоже мне нашла молчаливую овцу, которая под предлогом чувства собственного достоинства терпит, когда ее оскорбляют. Если кто-то из них вякнет еще хоть что-то, я устрою тут такую сцену, что меня месяц все обходить будут, как прокаженную». Явственно прочитав мои намерения у меня на лице, Лорен подняла бровки и предпочла сосредоточиться на своем ленче, молча. Так мило с ее стороны…

В чём-то Эдвард прав. Я и впрямь веду себя и мыслю совершенно несоразмерно с собственными физическими возможностями. Причем, самое забавное, что я всегда выходила сухой из воды.

После прошлой беседы с отцом наши отношения были несколько натянутыми. Чарли пытался сделать вид, что всё в порядке, но я знаю, что он нервничал. Он испугался, что я заговорила о Куантико всерьез и, скорее всего, подбирал слова, которыми будет меня отговаривать. Когда это не подействует, последует ультимативная форма. Для начала, например, он всё расскажет маме, потому что она всегда имела на меня влияние.

Я не жалела о том, что всё рассказала. Рано или поздно они бы узнали, и теперь я вижу реакцию Чарли. Всё предсказуемо, всё нормально, я должна держать себя в руках, принять это и не останавливаться. Впрочем, можно подумать, я двигаюсь куда-то.

За ужином я пыталась как-то скрасить наше молчание.

— Скажи, а что это за скалы около горы Ренье? Там красиво?

Отец недоуменно на меня посмотрел:

— Ну… дикая природа сама по себе красива. Но я полагаю, ты туда не собираешься?

— А что такого? Пара парней из нашей школы в поход туда поехали.

— Надеюсь, они знают, что делают. Белла, в это место ездят для охоты. Причем, чаще всего туда ездят очень опытные охотники и только группами. В тамошних лесах полно диких медведей. Зона непроходимая и опасная.

— Полагаю, я не так их поняла, — я поспешила успокоить отца, а сама задумалась.

«Действительно крайне странное место для семейного отдыха… — потом я вспомнила, как Эдвард остановил машину руками. — Или это правда охота? Я бы не удивилась. Он сказал, его отец любит природу. То есть, речь об охоте? Но они уезжают иногда пару раз за месяц то всей семьей, то парами. Какая-та фанатичная страсть к убийству зверей, на мой взгляд».

Ответ лежал у меня под носом, я чувствовала это. Все детальки нехитрой загадки давно сложились в паззл, а я не видела ответ, потому что просто не хотела его видеть. Именно — я боялась правды, которую подсознательно начала понимать очень быстро. Я ведь… я ведь с самого начала сравнивала его с демоном. В его хищной усмешке таилось нечто Мефистофельское. Он напоминал мне типичного героя романов сестер Бронте — подчеркнуто холодный, но внутренне мятежный. Никогда не любила таких, они всегда вызывали во мне инстинктивное стремление держаться настороже или бросать им вызов.