Образ Дракулы-Лугоши теперь можно встретить в магазинах карнавальных костюмов. Вампиры сегодня – далеко не аристократия, в наши дни они живут среди обыкновенных людей. Традиция принятия бунтарей, плохих парней и чужаков породила изменения в современном вампирском жанре. В противоположность классическому злому, беспощадному вампиру, доведенному до совершенства Брэмом, наш толерантный мир вампиров любит. Ныне изгои не просто вызывают жалость и сочувствие, их раскрепощенности, сексуальности и свободе даже завидуют, чего нельзя сказать о прежних нелепых жутких отшельниках.

Во вступлении к «Кровавому чтиву» (1997) Джоан Гордон и Вероника Холлинджер комментируют книгу антрополога Пола Барбера «Вампиры, погребение и смерть»: «Какой яркий след оставили вампиры в истории в различных культурах! Он напоминает нам о том, что мифы и предания о вампирах описывают не одно конкретное существо, а что-то гораздо более могущественное, создание, которое может справиться с аллегорическим бременем перемен и множеством вариаций коллективного бессознательного».

Авторы «Вампирских войн» обращаются к извечной проблеме. Что бы произошло, если бы вампиры существовали на самом деле? Какими бы они были, если бы приспособились к современной жизни? Какие качества превращают их в хищников и в то же время привлекают читателей, фанатов этого жанра?

В этих рассказах предания о вампирах рассматриваются с разных точек зрения, а нежить оказывается в новых захватывающих обстоятельствах. Хотя их метафорическая роль не противоречит историческому мифу о вампирах, каждый автор создал и воплотил образ существ, сумевших приспособиться к переменам в обществе. Вампиры в «Вампирских войнах» иллюстрируют изменения в классическом образе, необходимые для выживания.

«Вампирские войны» позволяют нам заглянуть в старинный мрачный мир вампиров. Здесь нет романтических героев. Нет гламура. Зато есть исследование природы вампира. Если они существуют, кто они? Обычные чудовища или нечто гораздо более сложное? И чем это чревато для нас? Что происходит, когда их природа вступает в конфликт с нашей?

В этой книге все рассказы разные. Так же, как и вампиры. Да как и мы, люди. Итак… заприте двери и опустите жалюзи. Снаружи уже темно. Устройтесь поудобнее и приступайте к чтению.

Здесь тоже тьма, вот увидите.

Дейкр Стокер

Апрель 2012 г.

Департамент полиции Нью-Йорка, шестой участок.

12 октября 16:55

За день до события В.

– Это ваша кровь?

Заключенный покачал головой.

– Говорите громче, пожалуйста, – попросил голос за стеклом, – помните, идет запись.

– Нет.

– Что нет?..

– Да какая, нахрен, моя кровь! Господи, если бы из меня столько вытекло, вы думаете, я смог бы так много пробежать? Я бы просто вырубился. Или вообще…

– Продолжайте.

Заключенный покачал головой. Язык не поворачивался выговорить «умер».

– Вы помните, как бежали по улицам? – спросил интервьюер.

– Нет. – Молчание. – Даже не знаю, может, немного. Вроде что-то помню. В голове все перемешалось.

– Вы знаете, почему были без одежды?

– Я… не уверен.

– А помните, где ее оставили?

– Копы уже задавали мне те же самые вопросы. У них спроси.

– Я не коп, – заметил интервьюер.

– Ты на них работаешь.

– С ними.

– Как бы там ни было, парень. Я уже рассказывал копам. У них все это есть.

– Мне бы все-таки хотелось услышать это от вас.

– Зачем? Они только и ждут, как бы упечь меня за решетку.

– Может, и так.

Заключенный резко обернулся и уставился в полупрозрачное зеркальное стекло.

– Что?

– Может, полиции и впрямь не терпится запереть вас, – согласился интервьюер. – Но, как я сказал, я не полицейский.

– Так чего же ты задаешь мне те самые же вопросы, приятель? Чего ты хочешь?

– Я пытаюсь понять.

– Понять что?

– Вас.

Заключенный засмеялся отрывисто, горько и зло.

– Меня? Что тут понимать? Я сам не понимаю, что произошло. Я не помню, что случилось.

– Ну, это вряд ли, – усомнился интервьюер. – Наверняка помните. Даже думаю, хотите с кем-нибудь поделиться. Вам так же хочется понять это, как и мне.

– Нет, не хочется.

– Неправда, – заявил интервьюер. – Вы хотите этого.

Заключенный посмотрел на зеркальную поверхность особо прочного стекла, отделявшего его от голоса.

– Ну так иди сюда, давай побеседуем с глазу на глаз.

– Нет, – сказал интервьюер. – Пожалуй, лучше не стоит.

– Это почему?

– А как вы думаете?

Заключенный издал звук. Низкий, утробный. То ли выражение гнева или отвращения, то ли смех. Может и всхлипывание.

– Так почему, по-вашему, мне не хочется подойти? – подсказал интервьюер.

– Ты меня боишься?

– Да, – согласился интервьюер. – Верно.

После небольшой паузы арестант сказал:

– И это правильно.

– Я знаю.

Старбакс, Гроув-стрит, 72, Вест-Виллидж, Нью-Йорк

29 сентября 12:25

За 14 дней до события В.

Это была чушь.

Бред сивой кобылы.

Майклу Фэйну хотелось швырнуть сценарий через всю комнату. Облить бензином и наблюдать, как он горит.

«Сними это на камеру, – горько подумал он. – Все какая-то развлекуха».

Он раздраженно уставился на лежащий перед ним на столе сценарий. Попробуй сожги эту чертову макулатуру. Не лучший способ провести последние пять минут перерыва. Покупатели, эти овцы, свихнутся. Даже завсегдатаи, которые тупо плывут по течению в безысходной, бесперспективной рутине, как и он. Полыхающий сценарий, летящий над прилавком, вызовет у них опасную реакцию, еще чего доброго заставит выйти из «зоны комфорта», что никому не нужно.

Фэйн презрительно разглядывал очередь кофеманов, выстроившуюся перед прилавком. Небольшая встряска им бы не повредила. Даже доктор прописал бы, но ведь они сразу его возненавидят.

И чаевые бы не помешали. Блин.

Кроме того, у половины из них в кейсах и рюкзачках, наверное, такие же сценарии, как и у него. Прямо все из себя деловые, заказывают всякие дорогущие навороченные виды кофе, важность напускают, чтобы легче переварить такую же туфту, которую покажут по третьесортным кабельным каналам или сразу на «Нетфликсе». Нет уж, от них сочувствия не дождешься, небось скажут, мол, чего ты ноешь, чего выпендриваешься, у нас сценарии такие же дерьмовые, как у тебя.

Он почувствовал чей-то взгляд и покосился на двух девиц за соседним столиком, что шушукались и украдкой поглядывали на него. Хорошенькие, лет двадцати с небольшим, для него, пожалуй, малолетки, если судить по его документам, а не по внешнему виду. На вид-то ему еще можно дать лет двадцать шесть – двадцать восемь.

Прелестные девчонки. У блондинки несколько лишних фунтов, но отложились там, где надо. Брюнетка косила под гота. Худенькая, перебор с макияжем, вся увешана странными украшениями, но Фэйну был знаком этот тип. Такие эмоциональные девчонки в постели просто огонь. Может, слегка навязчивы на следующий день, но бессонная ночь обеспечена.

У него был выбор. Можно ослепить их улыбкой, на которой его стоматолог заработал чуть ли не новую яхту, но это, пожалуй, перебор, ради таких девиц можно особо не напрягаться. А можно изобразить легкую ухмылку, как на фотографии для портфолио. Чуть-чуть Клинта Иствуда тех времен, когда он еще красовался по ту сторону камеры, капельку Колина Фаррелла и побольше Нэйтана Филлиона. От этой улыбки телки так и норовили раздеться.

Он остановился на последнем варианте.

Обе залились краской и тут же принялись шушукаться, чуть не стукнувшись лбами. Фэйн отвернулся ровно настолько, чтобы сделать вид, будто не смотрит в их сторону. Девчонки все порывались разглядеть название его сценария, а значит, они, по крайней мере, соображали, что это сценарий. Фэйн поставил кофейную чашку на верхнюю страницу, стыдливо прикрывая заголовок: «Гигантская ледниковая сороконожка против ленивца-осьминога», часть третья.