Канлодки англичан хотели пройти по протоке вверх по течению, но на их форзейле, увидели в узости боны и что-то круглое. Пришлось им вернуться и идти по основному руслу к городу, где их уже ждали береговые батареи, ДОТы-ДЗОты, стрелки в окопах, плоты, боны, мины, всё, что должно было остановить их продвижение, нанести им повреждения, потери или даже утопить. Сначала должна была произойти речная часть генерального сражения.
После мин и потери канлодки в Шаблуке владыки морей поссыкивали, и не спеша подходили к острову Тутти. Первыми в бой вступили стрелки с правого берега, но англы учли урок Шаблуки, ходовую рубку, пулемёты, орудия, прикрыли какими-то щитами и мешками вероятно с песком. Вскоре к ним присоединилась береговая артиллерия, против которой такая защита уже не помогала. Вот тут англичане и рассмотрели, что им противостоят построенные по европейскому образу батареи, с брустверами, проёмами для орудий, и четыре форта, из бойниц, которого беспрестанно велся ружейный огонь. Попытка ближе подойти к батареям, чтоб с убойной дистанции расстрелять их, закончилась попаданиями ядер, дервиши стреляли весьма метко в отличие от боя у Донглы в 1896 году, и одна канлодка вышла из боя, её понесло вниз по течению, — "Алахху Акбар!" прокричали вражеские для англичан берега. Вести бой под перекрёстным артиллерийским и ружейным огнём становилось всё тяжелей, ещё одна канлодка с повреждениями от попаданий ядер и книппелей, в колеса и надстройки вышла из боя. После этого британцы увидели, что сверху по реке на них движется, масса брёвен, плотов, лодок, которые были ещё и связанные между собой. И вдобавок к этому ближе к левому берегу произошёл взрыв. "Мина!!!", — мгновенно пронеслась мысль в головах команд канонерок и пароходов. После этого суда сбавили ход и стали уходить вниз по течению. Пройти по реке к городу и мавзолею Махди, у англичан с ходу не получилось, они отошли ниже по течению, имея повреждения на судах и потери в командах. Их провожал победный крик их врага, — "Алахху Акбар!" Канлодки британцев вернулись к главному лагерю, по пока ещё свободной протоке.
После того, как заставив своими манёврами отойти конницу противника к своему лагерю, и показав ему, что атаки сегодня не будет. Я начал после обеда разворачивать свою армию, для действий на завтра.
Основные силы "Чёрного флага" и артиллерия начали выдвигаться к Шевардино, чтоб вечером занять свои позиции. Бригада "детей львицы" под командование Осман Абу Бакр Дигна, усиленная тремя сотнями стрелков и двумя конницы, встала у деревни Эгейга, за сухим руслом, между Шевардино и Нилом. Остальные знамёна-дивизии расположились таким образом, — на высотах к западу от Шевардино встал с темно-зеленой дивизией Осман Азрак, между ним и холмами Керерри должна была расположиться красная дивизия Шерифа и белая Ибрагима Халила, с конница под командованием Османа Шейх-эн-Дина. На холмах Керерри светло-зеленый флаг Али Вад-Хелу с ним было и 2 тысячи конницы эмира Юнуса, чтоб в случаи необходимости перекрыть пространство между холмами Керерри и Нилом.
Утром 8 сентября моя армия должна была расположиться буквой "Г", чтоб охватить позиции противника, и иметь возможность оказать помощь, если он решит атаковать, какую-либо её часть. А перед главной атакой встать гигантской дугой от Нила до Нила, взяв англичан в окружение, и одновременно атаковать со всех сторон.
Отряды копьеносцев и мечников усилили стрелковыми сотнями (джихадия), довооружили их, выдали 10-ть винтовок лучшим стрелкам, у остальных карамультуки, чтоб они могли огнём отгонять конницу противника, коннице для этого же тоже пришлось выделить винтовки.
Перед выдвижением войск на свои позиции, я провёл военный совет, где уже полностью раскрыл план сражения. Когда мои эмиры узнали, что дневной атаки не будет, многие недовольно нахмурились, но я им ещё раз напомнил, о 600-х выстрелах за шестьдесят ударов сердца пулемётом, и сотнях пуль в шрапнельных снарядах за тоже время, и о том, что пулемётов и пушек у неверных… ДЕСЯТКИ!!!. Поэтому, днём будем изматывать их обороной Шевардино и демонстрационными атаками, а ночью против одновременной массовой атаки пехоты с разных сторон им и пулемёты не помогут. Объяснил, что прожектора на пароходах англичан не глаз Иблиса, а наоборот, помощь Всевышнего, они и будут указывать, куда надо идти в темноте, и что их можно погасить меткими выстрелами. На вопрос, что воины могут потеряться в темноте, я ответил, что впереди будут идти проводники, на спине у них будет фонарь, они и выведут куда надо. Воины по краям строя будут связаны между собой бечевкой, чтоб не давать другим, кто внутри строя, выйти из него и заблудиться. А джиббы? Они же белые? Воинов много, увидят. Я ответил, — "Их измажем грязью, станут темные". Были ещё вопросы на уточнение, и были на них мои ответы. Когда закончили и стали расходится по свои частям, пожелав друг другу удачи, и благосклонности Всевышнего, эмир Осман Азрак остановился около меня и сказал, — "Так вот зачем тысячи воинов, рубили кусты, засыпали ямы, убирали камни, и складывали их кучами. Чтоб мы могли, ночью, как по дороге быстро дойти до неверных". "Да, — ответил я. — А ещё часть этих куч из камней, на днях покрасили белой краской с нашей стороны", и улыбнулся. Осман немного помолчал, посмотрел на меня, и по его взгляду было видно, что он понял, эту хитрость. Потом он глубоко поклонился, и сказал, — "Халифа, я преклоняюсь перед твоим умом, и пойду за тобой до конца. Даже если мы проиграем. "Не говори, так!!! Делай, что должен!!! И мы, обязательно победим!", — ответил ему я. Осман кивнул, ещё раз поклонился, и вышел из палатки.
Наступала последняя тихая ночь перед большим сражением, скажем относительно тихая, диверсы не должны были дать бритам, спокойно спать, это для них лишнее накануне решающего сражения. Первый день противостояния закончился в нашу пользу, к городу канлодки не прошли, значит Китченер, будет желать завтра взять реванш за неудачу на реке, и решить исход сражения в свою пользу, а значит и войны в целом. Но, я своей армией на пулемёты для этого не полезу, сосать ему придётся, а не моих воинов из Максимов расстреливать.
Как и планировалось, ночью противнику не спалось, диверсам не ставилась задача нанести ему потери, просто он не должен был спать этой ночью, поэтому с наступлением темноты, началась ночная карусель спецназа. В бритов стреляли, кидали из луков гранаты, из пращей коктейли Молотова. Пожары, прожектора с канлодок иллюминировали этот ночной клуб, в нём было весело, даже без музыки, алкоголя и наркотиков, хотя был и минус, в нём не было девок.
Вечером после совещания я лёг спать, силы нужны будут, завтра весь день на ногах буду. Перед самым рассветом, как я и приказал меня разбудили, Абдаллах быстро прочитал молитву, в темпе поел. И я пошёл по траншеям, там кто уже не спал, кто ещё дремал, знаком руки я садил людей, когда они вскакивали. Подбадривал их, хвалил за службу, говорил, что верю в них. "Прям как Суворов", — усмехнулся я. Мои эмиры Якуб, Ахмед Федил, Вад Бишар были уже на ногах и доложили, что всё готово. Я их поблагодарил, и сказал, — " Ждём рассвета, и начинаем".
Рассвет 8 сентября. Стоп!!! Так это же Куликовская битва!!! Опять совпадение? Символично!" Солнце всходило, как и всегда на востоке. Поэтому оно начало слепить моих артиллеристов. Нет, проблем! Наводчики и командиры орудий одели а-ля солнцезащитные очки, стекла на них закоптили так, чтоб комфортно для глаз было. Мы так в детстве делали, чтоб на солнце смотреть. "Утро начинается, начинается!", почему-то вспомнилась мне песня из мультика, и начинает его герр Крупп! Точнее его орудия. Якуб сказал, что можно открывать огонь, я махнул рукой, и через пару минут, раздался выстрел, через несколько минут другой, началась пристрелка. В расчёты орудий Круппа, из всех моих артиллеристов отобрали самых башковитых и умелых. Сначала с ними работал Артамонов и Щедров, потом Маршан со своими, не пожалели даже нескольких снарядов на боевые стрельбы, и теперь они должны были себя показать.
