Мысли лихорадочно прыгали, не желая выстраиваться единым слаженным строем. Никак не складывался пазл. Может, и впрямь надумал себе лишнего? Давай ещё раз.

Сергей в коме, Денис мёртв. Обе трагедии случились сразу после употребления спиртного. Так. Если допустить, что запись в тетради мелкого не просто так появилась, то вполне возможно, что именно димедрол и стал причиной этих двух несчастий. Но зачем ему это?

Встряхнув головой, сделал глубокую затяжку, отчего сигарета быстро начала превращаться в серый столп пепла, готового в любую секунду стать пылью. Какие счёты у Николаши могли быть с этими двумя? Деньги, наркота? Сразу отпадают. Ни в том, ни в другом паренёк не нуждался. Девчонка? Девчонка.

Он встал, и верная псина тут же подняла голову, посмотрела на хозяина и вернулась в исходное положение. Саня принялся измерять двор, равномерно вышагивая несколько метров в одну и в другую сторону. При мысли о девушке, он снова и снова возвращался к Ольге, но логики в его выводах не было. Даже если допустить её причастность, то уж точно без Коли. Она за братьев пасть порвёт любому и уж точно не будет втягивать их в какую-либо, даже самую безобидную, авантюру. А тут убийства чистой воды. Нет. Это не Олька.

Вернувшись на скамью, погладил мохнатую подругу, задержавшись возле уха. Мальчишка не давал ему покоя. Везде, в каждом случае он фигурировал подозреваемым и это бросалось в глаза. Степана пока лучше вообще не трогать, хотя и к этому делу тянется нить от мелкого Дергунова.

– Здорово! – знакомый голос прервал размышления, а Найда вскинулась, уже собравшись броситься на непрошенного гостя, но почувствовав твёрдую руку хозяина, улеглась обратно.

– Заходи, – приглашая одной рукой Валеру, стоявшего за калиткой, успокаивая, погладил собаку.

– Курить есть? – спросил гость.

Саня достал из кармана пачку и протянул другу. Подойдя и усевшись рядом, гость подкурил сигарету и, затянувшись, громко выдохнул. Найда лишь повела ухом, продолжая греться на солнце, лучи которого уже ласково играли почти на всей её лоснящейся шкуре, обделив своим теплом лишь хвост с крупом.

– Есть новости?

– Да, немного, – Валера не спешил, будто выжидая.

– Ну?

– Колян за свою смену ни разу не ездил за ней. Даже подтрунивает надо мной, гадёныш мелкий. Он считает, что я до сих пор по ней сохну.

– И что с того? Пусть считает. Нам это только на руку. Сама она где? Дома?

– Ну, вроде да. Правда, Олег сказал ему, что возил её и в пятницу, и в понедельник.

– Добро, спасибо, братан.

– Да ладно, ты лучше скажи, что задумал.

– Скажу, – Саня встал, откидывая окурок в сторону, – позже. Извини, Валет, мне нужно валить.

– Да я зашёл на минуту, – вставая, сказал тот, – мне тоже нужно идти.

Выйдя за калитку, пожали друг другу руки и молча разошлись.

Пора воспользоваться слабостью Эда. Забавно, однако, поменялись приоритеты. Мысли о мести практически не посещали его, а вот собственная безопасность оказалась куда важнее. Кроме того, красавица с чёрными кудрявыми волосами, не давала ему покоя, заставляя нервничать. Говорить о ней Кирпе он, конечно, не будет. А вот попытаться освободить Люси от её "работы" сейчас казалось вполне разумной и осуществимой задачей.

Уже по дороге составив план действий, Саня дошёл до дома Гав, однако друга не было на месте. Не оказалось его и в их новоиспечённом борделе. С нехорошими предчувствиями он отправился к Сергеевичу, ожидая застать Эдика там.

Уже больше двух недель она жила спокойной размеренной жизнью и даже начала привыкать к мысли, что скоро всё закончится, и она будет жить нормальной жизнью. Её почти не трогали и на работу ездить ей приходилось не каждый день, а лишь по вызову, да и то нечасто. В основном, это был Евгений Дмитриевич, к которому её и без того тянуло.

Но всё же, кроме него, пару раз её вызывали и другие клиенты. Это огорчало, но не сильно. Она питала себя надеждами на светлое будущее вдали от этого ужасного города. Поэтому она стала ходить к Кате, согласившейся помочь. Её папа нашёл программу обучения печати, и Люси усердно занималась несколько раз в неделю. Дома вырезала картонную клавиатуру и нарисовала клавиши, подписав их также, как в компьютерной программе.

ФЫВА – ОЛДЖ. Она изо дня в день повторяла основы печати вслепую. Даже сидя за столом, во время обеда, отстукивала пальцами слова из упражнений, мысленно представляя перед собой клавиатуру.

Первого апреля ей выплатили зарплату. От суммы, полученной на руки, голова пошла кругом. Сразу хотелось отдать всё маме, но потом решила, что такая большая сумма точно вызовет подозрения. Долго думала, как разделить и всё-таки оставила себе меньшую часть. Сразу захотелось столько всего, что, подумав ещё немного, отдала родителям меньше, а себе оставила чуть больше. Тем более, что мама обещала первую зарплату оставить ей. Люси села составлять список покупок, но бросила эту затею очень скоро, поскольку купить хотелось много. Но выкидывать не стала и отложила список вместе с деньгами, решив тратить понемногу и по необходимости.

Холодного здравомыслия не хватило и на неделю. Выбравшись в первое апрельское воскресенье на рынок, набрала футболок, заколок, джинсы новые купила. Добралась до канцтоваров, где не удержалась от соблазна и взяла себе целый набор из двадцати четырёх цветных карандашей, альбом для рисования и книгу. Сёстрам выбрала по плюшевому мишке и раскраске. Денег осталось разве что на проезд и пачку сигарет. Но удовольствие от обновок перекрывало горькую растрату большой суммы.

Её не покидало странное ощущение превосходства, однако было горько осознавать, что родители радовались деньгам, а не её успехам (да, собственно, их это не интересовало вовсе), и даже не спрашивали, чем она занимается на работе, и почему у неё зарплата больше, чем у отца (она специально сказала маме, что оставила часть денег себе, но не увидела ни капли удивления, а лишь алчные огоньки в глазах).

Сегодня очень хотелось пойти в городской парк или съездить на Дамбу. Всё её существо тянулось туда, в массы, в радостную оживлённую шумиху весеннего пробуждения. В эти дни обычно все парки и какие-либо достопримечательности города были наполнены людьми и детьми, уставшими от холодных зимних будней и стремившихся вдохнуть весну полной грудью.

Люси почти всё время проводила в квартире, покидая её лишь на автомобиле, который вёз её, увы, не на прогулку. И после поездки на базар в ней проснулась тяга к жизни, стремление вырваться из клетки. Но несколько дней её никто не вызывал, поэтому ей только и оставалось, что мечтать. Всё утро она сидела за столом, глядя в окно. Рисовать желания не было, писать… а что писать? Она давно забросила свой дневник, не в силах заносить туда всё то, что с ней происходило.

Уже два часа прошло с обеда. Отстукивая карандашом незатейливый ритм, она уже подумывала бросить всё и пойти погулять. Пусть даже сама. Но сидеть дома было невыносимо, словно она задыхалась от созерцания одного и того же вида из окна.

К подъезду подъехала знакомая машина. Ну вот, сходила прогуляться. Тяжело вздохнув, девушка вдруг уронила голову на руки, и слёзы тут же пустились, капля за каплей, будто уже давно готовились на выход. Но плакать нет смысла. Шмыгнув чистым носом, она подняла голову и вытерла мокрое лицо рукавами синей спортивной кофты, уже давно утратившей болезненный запах прошлого.

Оставалось теперь лишь надеяться на то, что в конце пути её будет ждать добрый нежный Евгений.

Она никогда не называла его вслух по имени. Словно по умолчанию сказав себе, что это недопустимо. Однако про себя очень часто называла его Женей, и заметила, что думает о нём практически всё свободное время.

Когда в комнату заглянула мама, Люси уже была готова.