Немного придя в себя и ничуть не обращая внимания на тупой гогот наркоторговцев, Энакин слегка приблизился к наутолану и, проведя рукой перед его лицом, попытался использовать Силу.
- Ты заткнёшься и отдашь мне световые мечи, - серьёзно, в приказном тоне проговорил Скайуокер.
Энакин надеялся, что процедура затуманивания рассудка пройдёт как всегда успешно, но он ошибся. На секунду замерев и перестав тупо ржать, наутолан посмотрел на кисть генерала, затем на него самого, а потом спокойно произнёс, сложив руки на груди:
- Увы, принц со световым мечом, на меня не действуют эти штучки. Я слишком умён, чтобы на мне это работало. Проще говоря, продавая наркотики джедаям многие-многие годы, я натренировался сопротивляться вашим приёмам Силы, так что, если хочешь получить игрушки своей подружки обратно, то плати, - Головоног демонстративно и издевательски покрутил металлическими рукоятками перед Энакином и ещё пуще самодовольно заулыбался.
Явно сбитый с толку собственной неудачей, Скайуокер аж опять неподвижно замер, потеряв и всю концентрацию на Силе, и весь запал гнева и ярости. Какой-то обыкновенный даже не одарённый наутолан так легко смог воспротивиться ему, что это как-то сбило джедая с толку. Ещё какое-то время он не знал, что сделать или сказать в ответ, хотя отчётливо понимал, что мечи Асоки в любом случае нужно было забрать. Воздействовать Силой Энакин не мог, устраивать резню в наркопритоне тоже было не по-джедайски. Оставался лишь один выход…
- Сколько? – с каким-то неожиданным даже для самого себя спокойствием относительно того что ему опять придётся выложить кучу денег, кратко спросил Скайуокер.
Похоже, расплачиваться за Асоку у него уже начинало входить в привычку.
Донельзя обрадованный, что тут же нашёл покупателя на свой редкий и ценный товар, «магистр Фисто» спешно назвал цену. Очень большую цену, что превышала раз в десять всю стоимость тех пяти доз, за которые расплатилась Асока.
Генерал не стал спорить, он просто открыл кошелёк и… И наутолан тут же жадно вырвал его у Энакина из рук вместе со всем содержимым. Джедай не стал сопротивляться. Ему было всё равно на деньги, всё равно на всё, лишь бы забрать мечи его бывшей ученицы, лишь бы спасти её саму.
На радость Энакина Головоног оказался достаточно честным для представителя его профессии и тут же за не надобностью отдал световые клинки, как только получил кругленькую сумму. В конце концов, для этого они были ему и нужны. Содрав со Скайуокера всё, что полагалось, наутолан хотел было уйти, но генерал быстро остановил его.
- Стой, «магистр Фисто». Может быть ты знаешь, куда могла направиться Асока после посещения притона? – повесив мечи к себе на пояс, как-то неуверенно поинтересовался джедай.
Краем уха уловив его слова, Головоног прекратил ходьбу и, опять развернувшись к Энакину, переспросил:
- Кто? Ааа… Рогатая, - тут же сам догадался о ком шла речь наутолан, после чего добавил, - Я, конечно не должен тебе помогать, принц со световым мечом, но поскольку ты заплатил мне кругленькую сумму, которой мне хватит чтобы безбедно жить аж «десять лет», то я тебе подскажу. Твоя подружка могла отправиться в один из клубов, которые часто посещают наши клиенты. Прежде всего это - Нежные сиськи, Джедайский меч, Полный отрыв… - Головоног произнёс ещё парочку таких наименований, от которых Энакина аж всего перекосило.
И даже не дослушав наутолана до конца, Скайуокер быстро подошёл к нему и, схватив за рубашку, зло переспросил:
- Ты мне названия клубов говоришь или бредишь в неадеквате? – раздражённо тряхнув Головонога в собственных руках, осведомился он.
Явно недовольный такой реакцией на его «искреннюю, добровольную помощь» наутолан отцепил от себя Энакина, молча отметив, что они с его «подружкой», как-то одинаково на всё реагировали, а затем произнёс:
- Спокойно-спокойно, принц со световым мечом… Моё дело маленькое - сказать тебе куда можно пойти искать твою принцессу, а уже верить мне или нет – разбирайся сам.
Договорив до конца, Головоног лишь не знающе развёл руками, после чего спешно скрылся в выбранном им направлении, оставив Энакина наедине с собственными мыслями, который уже представлял, как он будет себя чувствовать заявившись сегодня в клуб под названием Нежные сиськи. А что бы сказала про это «приключение» Падме, Скайуокеру и думать не хотелось.
Ночь подходила к концу, и багряный рассвет уже поднимался над просторными улицами Корусанта, когда Энакин всё же вернулся домой, чувствуя себя, словно выжатый лимон. Весь остаток прошедших суток он прорыскал по клубам типа Нежных сисек и Джедайских мечей, которые назвал ему «магистр Фисто», но всё было тщетно, Асоку он так и не нашёл. Чувствуя, что теряет последние силы, генерал всё же решился вернуться в собственную квартиру дабы поспать пару часов, прежде, чем возобновить свои отчаянные поиски. Джедай надеялся, что когда он придёт домой, его благоверная, единственная и самая любимая жена будет ещё отдыхать, но Энакин ошибся. Падме уже давно встала и, то ли просто немного задержалась дома по каким-то личным делам, то ли таки ожидала «загулявшего» муженька, при полном параде сидела в гостиной. Впрочем, выяснять её намерения и мысли у Энакина не было ни сил, ни желания.
Спешно войдя в комнату, Скайуокер приятно улыбнулся и слабо махнул рукой Амидале в знак приветствия, надеясь, что Падме просто ответит ему тем же и спокойно отпустит отдыхать. Но жена, похоже, так и не уловила крайне уставшего и измотанного состояния мужа.
- Привет, любимый, - быстро затараторила она с таким энтузиазмом, будто не видела Энакина целый год и ей очень хотелось выговориться, хотя они расстались всего-то вчера, - Ты знаешь сегодня в сенате будет очень важное собрание. Мы выносим на голосование новый закон о снижение затрат на военные расходы, это позволит уменьшить налоги для мирных жителей Республики, деньги которых уходят на поддержание финансового обеспечения войны…
Услышав слова Падме, Энакин едва не взвыл от досады и негодования, единственное, что сейчас ему хотелось это без чувств рухнуть на собственную кровать и, крепко-крепко обняв подушку, надолго заснуть, но любимая жёнушка почему-то решила, что после ночи шатания по Нежным сиськам и прочим, весьма и весьма громко говорящих названиями о своём содержании местам, мужу будет полезно послушать занудные тирады о политике. Нет, Энакин, конечно, очень любил Падме, но иногда её речи о сенате и вообще работе, казались Скайуокеру такими занудными, что генерал спешил поскорее накрыть нежные губы Амидалы своими, только бы она замолчала. Однако сейчас Энакин был не способен даже на это. Безмолвно и недовольно остановившись посреди гостиной и опершись руками об один из диванов, джедай сделал вид, что внимательно слушает свою любимую. Но по нему было крайне заметно, что он пропускает мимо ушей абсолютно всё.
Являясь женщиной достаточно умной, Падме быстро поняла, что мужу не до её разглагольств о политике и законах, отчего тут же попыталась сменить тему.
- Ладно, не будем об этом, - быстро оборвала сама себя она, с жалостью глядя на собственного донельзя измотанного и измученного любимого, - А как прошло ваше с Асокой посещение ордена? Что-то случилось? Почему ты пришёл домой так поздно? – Амидала старалась ничем себя не выдать, но в её голосе читались и нотки беспокойства за мужа, и нотки крохотной обиды и ревности по отношению к нему.
В конце концов, Энакин опять провёл ночь вне дома.
Услышав очередные речи его драгоценной жёнушки, Скайуокер вдруг подумал, что лучше бы она продолжала нести весь свой политический бред про сенат и законы, чем спрашивала его об этом, да ещё и ревновала. Рассказывать о неудачном походе в орден, о чуть не случившейся на улице драке, об отданных наркоторговцу всех едва полученных за службу на войне деньгах, и о посещении баров, названных какими только есть непристойными частями тела, генералу уж никак не хотелось. Осознание неудачи, несмотря на собственные непомерные усилия предпринять хоть что-то для спасения Асоки, постепенно превращались в раздражение, гнев и ярость, подпитываемые ещё и невероятной, дикой усталостью. Казалось, Энакин сейчас был готов взорваться и послать свою любимую жену всеми татуинскими наигрязнейшими матами, которые он только знал. Но Скайуокер с огромным усилием удержался от этого, оттолкнувшись руками от дивана, он зло поморщился, резко встряхнул головой, а затем отрезал:
