Асока уже не могла сдерживать ни собственные рыдания, ни собственные эмоции ни громкость собственного голоса. У неё не было больше сил вести себя непоколебимо или скрытно, у неё не было больше сил делать вид, что ничего не произошло, у неё не было больше сил хранить в недрах её истерзанной души весь тот поток боли и страданий, который просто хлынул через край, весь тот груз вины, который давил на юную наркоманку с такой неистовой силой, что Тано и её прежняя личность буквально «ломались» под его тяжестью. Тогрута уже, и в правду, не считала себя в праве что-то требовать или просто просить, сейчас Асока была готова ползать по полу и умолять, умолять о том, чтобы судьба даровала её возлюбленному спасение. О том, чтобы, несмотря на непростительный выбор Тано, сделанный всего ничего времени назад, великая Сила не забирала у тогруты того, от кого она сама так опрометчиво отказалась ради наркотика. Сейчас девушка наиболее отчётливо и трезво за всю свою жизнь осознавала, что каким бы благом ни был для неё смертоносный «сапфировый» КХ-28, какие бы другие блага вселенной не предлагала ей взамен судьба, для Асоки не существовало ничего в мире, что могло бы быть дороже Энакина и тех чувств, той любви, того счастья, которые он, и только он, смог ей подарить.
В момент, когда данная мысль окончательно дошла до слабо соображающего от никуда не девшейся, но из-за обилия слишком сильных эмоций, практически не ощущающейся ни морально, ни физически ломки, разума Тано, груз вины и мощь раскаяния настолько властно «надавили» на хрупкие плечи тогруты, что та в буквальном смысле даже не смогла устоять на ногах. Издав громкий душераздирающий вопль, ещё обильнее сопровождаемый обжигающими глаза и душу слезами, юная наркоманка бессильно рухнула на колени и, трясущимися от истерики, практически не слушающимися её уже руками, интенсивнее прижимая безвольную кисть Скайуокера к своей груди, к своему сердцу, подняла глаза к небу и взмолилась:
- Пожалуйста, Великая Сила, умоляю тебя, не отнимай его у меня! Энакин – это всё, что есть в моей жалкой грешной жизни! И без него для меня угаснет весь свет вселенной. Без него для меня, вместе с моим многострадальным сердцем, умрёт и весь окружающий мир. Энакин - смысл моего существования, он тот единственный лучик света во мраке моей реальности, в которой без него нет ничего, кроме боли, одиночества, холода и пустоты. Да, я знаю, я виновата, что выбрала наркотики. Я одна виновата во всём. И мне нет прощения. Пусть так, пусть я навсегда буду наказана твоей волей и его презрением. Пусть вы оба отвернётесь от меня на всю оставшуюся жизнь. Но умоляю, Великая Сила, не наказывай его за мои прегрешения! В том, что я стала наркоманкой нет вины Энакина. В этом нет ничьей вины, кроме моей собственной. Я разрушила свою жизнь, но мне всё равно. Куда важнее, что вместе с тем я разрушила жизни и тех, кто любил меня, а вернее, того, кто любил и всегда оберегал меня. Пусть я умру, пусть испытаю любую боль и страдания, пусть хоть все муки ада наяву, но молю, Великая Сила, не убивай его, не забирай его у меня. Если Энакин выживет, я готова на всё! Я исправлю все свои ошибки, я искуплю все свои грехи, я больше не причиню боль своей наркоманией ни тебе, ни ему, ни кому бы то ни было. Я обещаю, что буду лечиться от зависимости. И я клянусь, что никогда больше в жизни не притронусь к наркотикам! Они – ничто, по сравнению с ним… Они не стоят того, чтобы потерять его… Пожалуйста, прошу, умоляю, Великая Всемогущая Сила, не забирай Энакина за мой не правильный выбор навсегда, заклинаю позволь ему жить!
Вместе с этими словами, Асока окончательно рухнула на пол, словно самая фанатичная последовательница религии Далёкой-далёкой галактики, легко удерживая руку Энакина одной из своих ослабших кистей и преклоняя голову перед могуществом Создательницы Вселенной, Той Единственной Энергии, которая сейчас могла хоть что-то изменить. Да, Тано раньше не была особо верующей, не надеялась и не уповала на помощь Великой Силы, но в такой крайней ситуации оставалось лишь молить её одну, потому, что в реальном мире уже никто не мог помочь бывшему учителю тогруты, потому, что в подобных самых и самых безвыходных ситуациях могла спасти лишь она. И сейчас юная наркоманка не врала, она подлинно и искренне склонялась перед волей Создательницы Вселенной, Асока всецело признавала её безграничную мощь и доброту, она жалко и покорно каялась и молила Силу о милости, которую явно не заслуживала. И в данный момент Тано, действительно была готова на всё, лишь бы Она спасла жизнь её возлюбленному, и ни наркотики, ни ломка, ни что уже было не важно. Только прощение Силы, только снисхождение, дарованное Асоке и Энакину, нет, хотя бы ему одному.
Полностью отдавшись воле Всемогущей Энергии и выразив ей своё абсолютное, безграничное повиновение и покаяние, буквально упёршись лбом в холодный отполированный пол, Тано медленно, словно в неком трансе, подняла голову. Всё ещё продолжая сидеть подле больничной койки и тяжело всхлипывать от нескончаемо бегущих по лицу слёз, девушка чуть крепче сжала в руке ослабшую кисть её возлюбленного, словно это могло подарить тогруте хоть какую-то, самую крохотную надежду на его спасение, и нежно, очень бережно, прислонилась к ней щекой, ласково, будто домашний зверёк, старающийся выразить свою абсолютную привязанность к хозяину, трясь о тыльную сторону.
Асока не знала, достойна ли она была прощения, хотя подсознательно и понимала, что, вряд ли, не знала услышит ли её просьбы, мольбы о спасении Энакина, Великая Сила, не была уверена выживет ли Скайуокер вообще, и, что самое страшное, ничего, больше абсолютно ничего не могла сделать. Да, она поклялась покончить с наркотиками раз и на всегда, отказаться от них, бросить, завязать в обмен на жизнь своего драгоценного бывшего учителя, но непреодолимый страх того, что несмотря на все её стенания и слёзы, генерал, всё же, умрёт, никак не желал отпускать Тано. И она чувствовала себя абсолютно жалкой, совершенно ничтожной, не в состоянии хоть что-то изменить, и сейчас тогрута могла воплотить в жизнь лишь одно, своё единственное и самое последнее желание – быть рядом с ним, быть как можно ближе к нему, дарить все свои любовь тепло и нежность только ему одному, так долго, как распорядится сроком жизни Энакина судьба. А мысленно юная наркоманка продолжала и продолжала повторять, как мантру, свою клятву о том, что больше никогда в жизни не прикоснётся к наркотикам, лишь бы только Сила услышала её, лишь бы только Сила поверила ей и спасла того, кто во всём этом уж точно никак не был виноват.
Тано не помнила в который раз за несколько миновавших после молитвы секунд про себя она повторила обещание завязать, если джедай выживет, хотя и сама уже не верила в возможность подобного чуда, когда девушке, вдруг, показалось, что неподвижная безвольная кисть Энакина под её мокрой заплаканной щекой слегка вздрогнула, а затем грубые пальцы Скайуокера резко, но слабо сдавили в руке её ладонь.
- Асока… - словно издалека, из каких-то мечтаний, снов, сказочной реальности прошлого, где всё было идеально хорошо, тогруту, внезапно, позвал такой знакомый и родной, такой любимый и ласкающий слух голос.
И девушка аж вся вздрогнула от приятно-трепетного испуга. Резко подскочив с пола на ноги, будто снова обрёвшие силы удерживать её измученное тело в вертикальном положении, Асока нерешительно вздёрнула голову вверх, и её красные, мокрые и распухшие от слёз глаза с надеждой уставились на генерала. Генерала, которому по необъяснимому чуду Создательницей Мира была дарована огромная милость жить дальше.
Многочисленные приборы для поддержания работоспособности до сего момента бессознательного тела джедая залились разнообразным оглушительным писком, отображая более-менее нормальную активность внутренних органов пациента, но Асока их уже не слышала. Переполняемая безграничными счастьем, благодарностью и сравнимым по размерам с самой вселенной преклонением перед Великой Силой за её доброту, снисхождение и прощение, «брызжа» теперь уже нескончаемыми каплями слёз радости, Тано отчаянно кинулась к своему избраннику, желая, как можно крепче сжать его в объятьях и уже никогда-никогда «не выпускать из рук» самое ценное, что было у неё в мире - свою любовь и свою единственную важную и возможную в жизни зависимость – Энакина. В этот день, в этот час, минуту, мгновение, здесь в этой палате Создательница Вселенной свершила великое чудо - Сила простила того, кого не стоило бы прощать, и спасла того, кто уже не должен был жить. И теперь тогрута была обязана ей по гроб жизни, и теперь юная наркоманка знала, что она должна была делать дальше, ибо только сейчас она понимала, что в противном случае могла потерять.
