- Оби-Ван!.. – тогрута даже не стала прибегать к вежливому обращению, дабы не тратить драгоценное время, которого и так почти не осталось, - Э-энакин принял наркотик и умирает! Я не знаю, как его спасти, ничто не помогает!

Сейчас она выглядела такой напуганной, такой безумной, жалкой, заплаканной, неадекватной, что Кеноби мог бы и без слов понять, что с ней или со Скайуокером что-то случилось. Впрочем, долго размышлять, над этим Оби-Ван не стал, действительно не было времени.

- Вызывай скорую! – громко рявкнул Кеноби, причём, не от того, что был зол, а для того, чтобы вывести Асоку из состояния полной истерики и заставить действовать оперативно, так как сам он с ходу вспомнить адрес их захудалой квартирки просто не мог.

- Но они же… - моментально придя в себя, и даже перестав на какое-то время захлёбываться от собственных рыданий, уже более трезво и осмысленно попыталась возразить Тано.

Кеноби, не дав ей договорить, сообразил, что тогрута имела ввиду – Медики из обычной скорой зафиксируют передозировку наркотиков и поставят Энакина на учёт, о том, что он что-то принимал станет известно всем, однако сейчас просто не было другого выбора - или репутация Скайуокера, или его жизнь, если, конечно, его вообще ещё можно было спасти к тому моменту, пока не слишком-то умная и адекватная ученица медлила, и пока врачи прибудут на место.

- Вызывай скорую, … , я сказал! – пожалуй, впервые Оби-Ван выругался матом при Асоке, впрочем, сей неожиданный поступок со стороны магистра, возымел абсолютно правильный эффект.

Резко вздрогнув от его грязного выражения, Тано тут же пришла в себя, вернулась в реальность из панической истерики и просто мгновенно поняла, как следовало действовать. Кеноби был прав, сейчас какие-то формальности относительно передозировки Энакина уже не имели значения, самым главным было спасти его! И тогруте не осталось больше ничего, как только принять это сложное решение. Быстро отключив связь с Оби-Ваном, юная наркоманка трясущимися руками набрала номер скорой помощи и, обливаясь «кровавыми» слезами, назвала оператору нужный адрес, просто умоляя о спасении её бывшего учителя.

На удивление Асоки неотложка прибыла достаточно быстро. И, спустя всего ничего времени, окончательно отключившегося Скайуокера доставили в больницу, куда сразу же за ними с Тано примчался и Оби-Ван.

Состояние Энакина было настолько критичным, что его с ходу отправили в реанимацию, хотя по поведению врачей и было понятно, что тут, вряд ли, уже что-то возможно было сделать. Тысячи «волшебным образом» появившихся и от рождения существовавших в его теле мидихлориан, все эти годы даривших невероятную силу избранному, на сей раз сыграли с ним злую шутку. Наркотик, увеличивавший до придела возможности каждой такой чувствительной «клетки», настолько возвысил их активность в организме Скайуокера, что обычный человек просто не мог выдержать подобного. И тело генерала мгновенно начало разрушаться под этой сокрушительной всепоглощающей мощью его же мидихлориан, разрушаться и погибать.

Да, врачи делали всё, что могли, чтобы хоть как-то стабилизировать хотя бы минимально нормальное состояние джедая, но сможет ли он выжить после такой перегрузки или нет, было не ясно. Оставалось только ждать, гадать, надеяться на чудо и молить великую Силу о снисхождении.

Асока и Оби-Ван молча стоя напротив полупрозрачной стеклянной стены, разделявшей коридор и палату реанимации, с нескрываемым волнением, на грани замирания сердца, наблюдали за тем, как с десяток медицинских дроидов, врачей людей и гуманоидов разных рас кружили у «постели» Энакина, предпринимая какие-то не совсем понятные обычному человеку действия, присоединяя к телу умирающего множество трубок, проводов, приборов для поддержания жизни. Казалось, для Тано и Кеноби этот беспорядочный хаос вокруг Скайуокера длился целую вечность, хотя на самом деле медики действовали очень оперативно и умело.

Прошло около тридцати минут, прежде, чем более-менее стабилизировать состояние Энакина удалось. Хотя, «стабилизировать» было и не совсем верным словом. Да, он уже не мучался от нестерпимых болезненных конвульсий, не задыхался, сплёвывая на пол багряные сгустки крови, не пытался бороться с неминуемо и невероятно быстро наступающей смертью, и выведенный из организма наркотик больше не разрушал такое не «прочное» человеческое тело, но того вреда, что уже был нанесён Скайуокеру с избытком хватало, чтобы даже сейчас, неподвижно и бессознательно лёжа на идеально чистой больничной койке, подключённый ко всевозможным приборам жизнеобеспечения, генерал крайне неустойчиво балансировал между существованием по эту и по ту сторону Силы, в общем, просто находился на грани смерти. Сделав всё возможное, что только зависело от врачей, медики спешно покинули палату реанимации, оставляя дальнейшее выздоровление в руках самого генерала. Теперь выживет джедай или нет зависело лишь от него самого, или от чуда, которого, похоже, уже никто не ждал.

Безмолвно проследив за тем, как доктора быстро покидают помещение, где сейчас на грани жизни и смерти находился, пожалуй, самый близкий ему человек, его бывший ученик, лучший друг, брат, Кеноби перевёл многозначительный печальный взгляд на Энакина, а затем, тяжело вдохнув, обернулся к Асоке. Оби-Вану было, что сказать этой слишком сильно заигравшейся и со своей, и с чужой жизнью девчонке, и он давно собирался высказать ей всё, что думает по данному поводу, тем более, что сейчас был самый что ни на есть подходящий, крайний и выходящий за рамки всего разумного терпения случай.

Как ни странно, Асока, будто почувствовав, что Кеноби хочет обратиться к ней, тоже повернулась в его сторону. В её глазах читались шок, страх, ужас, какое-то отрешение от столь ужасной реальности, на грани не понимания, что происходит, и какая-то немая мольба, обещание совершить что угодно, лишь бы только тот, кого она любила больше жизни, выжил. Тано в данный момент была как хрупкая хрустальная фигурка, тощая, слабая, жалкая, вся трясущаяся и едва сдерживающая слёзы в блестящих от подступающей влаги огромных глазах. Кажется, девушка хотела что-то сказать, видимо, спросить выживет ли Энакин вообще, найти поддержки и понимания у Кеноби, той поддержки, которая так сильно ей сейчас была нужна, той поддержки, которую в самые-самые трудные минуты её жизни юной тогруте, всегда дарил её бывший учитель. Но вместо этого, даже не дав Асоке произнести ни слова, Оби-Ван заговорил первым, заговорил жёстко как никогда, строгим обвинительным тоном:

- Ты хоть понимаешь, что он чуть не умер из-за тебя? – резкий и крайне грубый вопрос, зло ткнувшего в сторону палаты реанимации пальцем Кеноби, эхом отдался в монтралах Тано, слишком больно кольнув её сердце и душу.

Несчастная наркоманка аж вздрогнула на месте от такого обращения, ещё больше сжавшись в побитый, беспомощный комок и виновато опуская глаза, в то время как Оби-Ван, активно жестикулируя кистями, даже и не думал останавливаться на сказанном:

- Энакин разрушил всю свою жизнь из-за тебя. Бросил всё, провалил почти все задания, развёлся с Падме. В конце концов, принял наркотики и сам чуть не умер. Неизвестно даже позволят ли ему теперь остаться в ордене, если он вообще выживет! – Кеноби особо отчётливо подчеркнул интонацией последнее предложение и, на секунду сделав резкую паузу для усиления смысла произнесённого, тут же продолжил, - А ты до сих пор творишь такое! Хочешь убивать себя наркотиками - убивай, но знай, вместе с собой ты убиваешь и тех, кто тебя любит! То, что случилось с Энакином - это твоя вина! Только твоя!

Оби-Ван замолчал и, хотя, говорил он, практически, не повышая тона, слова Кеноби режущим звоном отдавались в голове Тано, жестоко пронзая её сознание простой истиной и мучительно, болезненно отрезвляя наркоманку. До сегодняшнего дня, до сего момента, тогрута наивно думала, что наркотики губят только её жизнь, с которой она, действительно, могла делать, что хотела, абсолютно не причиняя вреда больше никому вокруг. Девушка ложно полагала, что другим, по сути, было всё равно, качается она или нет, они даже не задумывались об этом, не обращали внимания, просто отворачивались от Асоки и забывали, как это сделал Пло Кун, и все другие, кого Тано когда-то знала и любила. Но Энакин…