Перестав глупо размахивать световым клинком из стороны в сторону, Энакин со злостью отшвырнул его, сейчас джедай был в такой ярости, так сильно ненавидел этих роботов, что готов был разнести их на мелкие кусочки одним, взглядом, одним движением рук, что собственно, Скайуокер и сделал. Всего лишь лёгкий взмах кистей, незначительное сжатие пальцев, и несчастных «близнецов-убийц» накрыл невероятнейший поток Силы, коробя, искажая и разрушая их броню. Этот приём был настолько мощный, что дроидов буквально разорвало на запчасти, дождём посыпавшиеся в разные стороны, так сильно сдавил их в удушающем захвате генерал. Дроиды уже давно разлетелись на мелкие-мелкие куски, а от своего гнева и ненависти Скайуокер ещё несколько секунд неподвижно стоял на месте, лишь тяжело дыша и до боли вдавливая пальцы в собственные ладони, до тех пор, пока не опомнился, осознавая, что Асоке незамедлительно требовалась его помощь.
Лишь только мысли о Тано мягко коснулись его разума, Энакин тут же позабыл обо всём на свете, сорвался с места и бросился к окровавленному, всему израненному телу бывшей ученицы, пальцы настоящей руки нервно дрожа нащупали на шее едва бьющийся пульс, и Скайуокер с облегчением осознал, что Асока была жива, но с не меньшим волнением понял, что ей незамедлительно требовалась медицинская помощь. И спешно, но бережно, подхватив Тано на руки, джедай пулей понёсся в ближайший госпиталь, ведь ни один дроид скорой не водил спидер быстрее и ловче него.
Прошло несколько дней, за которые Асока порядком успела восстановиться. Все выходные, каждую свободную секунду, что у него была вне миссий ордена, которые он теперь жутко ненавидел, Энакин провёл у кровати израненной Тано, мягко держа её за руку и полным надежды и жалости взглядом изучая свою возлюбленную, как будто это могло кардинально ускорить её лечение. В прочем, тогруту сильно побили, да, но ни одного повреждения не совместимого с жизнью, у бывшей наркоманки не было обнаружено. И скоро Асоку должны были выписать домой, как только наиболее сильные болевые ощущения пройдут. А пока, мед-дроиды держали Тано на препаратах, притупляющих эти чувства. Чем, впрочем, тогрута была крайне довольна. Действие обезболивающих чем-то напоминали ей эффект от КХ-28, которого она так давно не испытывала, но так жаждала вновь испытать. Наркотики, благодаря негласному обету тогруты, теперь раз и на всегда были под запретом, но не лекарства же, лекарства так хорошо помогающие ей от любых физических недостатков, что казалось, будто и ломка вместе с ними уходила в небытие, и это было восхитительно и прекрасно, настолько, что Асока даже не чувствовала лёгкой боли от своих повреждений после боя, которая при любых условиях, всё равно, должна была быть, только некую эйфорию от принятия таблеток и до конца их действия. И это её полностью удовлетворяло. Но вот когда эффект проходил, вместе с неприятными ощущениями от синяков, царапин, ссадин, колотых ран, возрастало и дикое, раздражающее, противное чувство ломки. И его было трудно контролировать, особенно при том, что вокруг Тано постоянно сновали медики с разнообразными препаратами. И это было невыносимо.
Как, например, сегодня. Казалось бы, такой приятный и солнечный день совсем не радовал Асоку, несмотря на то, что она очень быстро шла на поправку, не восхитила девушку и хорошая новость о том, что на её теле почти не останется шрамов, коих должно было быть предостаточно, после подобных повреждений. Все мысли Асоки сейчас были сконцентрированы лишь на одном, когда ей вновь принесут обезболивающего. И вот дроид-медик плавно влетел в кабинет, медленно, с мучительной неторопливостью провёл осмотр, что-то бубня себе под нос записал в карту пациента, секунда, ещё секунда и Тано получит её обезболивающие. Но вот не задача, внезапно врач развернулся к тогруте лицевой пластиной и сообщил принеприятнейшую новость:
- С сегодняшнего дня мы можем снижать дозу лекарств.
Что стало для Асоки и откровенным шоком, и диким раздражающим фактором.
- Как? Но меня всё ещё мучают боли!? – аж подскочив на кровати, громко и как-то истерично взвизгнула она, крепко сжимая руками белоснежное одеяло.
- Я не вижу в этом особой необходимости. Данные лекарства в таких дозах прописывают тяжело раненным больным, но ваши повреждения почти зажили, потому повторюсь, я не вижу в дальнейшем поддержании подобной дозировки крайней необходимости, - абсолютно никак не отреагировал на чрезмерно возбуждённое состояние пациентки, монотонно пробубнил доктор, - Увидимся на завтрашнем осмотре.
- Но! Я… Э… - тогрута так и не успела сказать ничего внятного, впрочем, ничего осмысленного, чтобы возразить дроиду-медику она и не придумала, не могла же Асока открыто признаться в том, что её мучала ломка, и ей просто необходим был новый «наркотик», «диетический», «не калорийный», а значит, разрешённый наркотик.
От наглости и дерзости врача Тано аж зашипела, едва не разорвав скомканное одеяло, чувствуя, как нарастает неприятное болезненное щекотание, и быстро встала с кровати.
«Какие жестокие врачи, они не дают нуждающимся пациентам необходимые лекарства, как же тогда справляться с болью и… И с этим…» - тогрута вся изогнулась, ощущая, как ломает её тело.
Терпеть больше не было мочи, ей требовался «наркотик», нет, лекарство, только лекарство, чтобы унять боль. В каком-то тумане и полусне Тано быстро и незаметно вышла из палаты и побрела по пустынному коридору, оглядываясь вокруг, как будто это могло помочь получить желаемое. И предчувствия тогруты её не обманули. Вот она увидела небольшую тележку медсестры с лекарствами, оставленными возле чьей-то палаты. На нём аккуратным рядком стояли баночки с разноцветными этикетками и такими красивыми, разнообразными таблетками внутри. Вот она подошла ближе, чтобы только посмотреть, вот взяла одну из них, чтобы только прочитать надписи, вот, вторую, третью… Нашла необходимые обезболивающие, два, нет три упаковки, быстро запихнула их себе к карманы халата и юрко шмыгнула обратно в палату. А дальше, а дальше тогрута уже ничего не помнила, только эйфорию и кайф. Но она отчаянно убеждала себя перед этим, что это будет всего раз, один лишь раз, может два, пока врач, а главное, Энакин не видит.
Прошло ещё некоторое время, и Асока окончательно поправилась, Энакин, несколько последних дней невольно занятый на миссиях ордена, бросил всё, чтобы приехать за ней в больницу. Казалось, всё было идеально, Тано полностью выздоровела, Скайуокер был с ней, они немного прогуляюсь, словно на свидании, зашли в магазин, а потом устроили дома праздничный, но безалкогольный ужин. Всё было как в мечтах тогруты, за исключением одного большого «но» - при Скайуокере Асоке приходилось держаться без обезболивающих, которые, да, лишний раз обманывая себя, что были ей необходимы, тогрута пила тайком ото всех до сих пор. При нём она не хотела принимать ничего, что генерал мог бы счесть недопустимым. Но ведь она всё ещё была больна, ей необходимы были лекарства.
Девушка едва-едва выдержала эту длинную и какую-то невкусную трапезу, некие скучные рассказы её возлюбленного о последней миссии, что-то что там было за сиим дурацким ужином ещё, прежде, чем спешно отпроситься в ванную, якобы, чтобы привести себя в порядок после больницы. А ничего не подозревающий Энакин опустил её, вот так просто и абсолютно доверчиво. И Асока чувствовала некий стыд перед ним из-за этого, он не должен был узнать правды, она не должна была подвести его вновь, да, она бросит обезболивающие, как только так сразу, как только вылечится, а сейчас, сейчас ей нужна была новая доза… Нет, порция, таблетки, а не наркотики Тано как-то боялась и не хотела называть дозой, будто выработав какое-то психологическое неприятие к этому слову.
Быстро вбежав в ванную комнату, как ошпаренная, тогрута крепко-накрепко заперла за собой дверь, чтобы не дай Сила, Скайуокер не вошёл в самый не подходящий момент, на всю мощность включила воду, чтобы он не услышал ничего подозрительного, и хаотично вытащила из небольшой сумочки у себя на поясе таблетки. Быстро и небрежно выкинув из стаканчика для зубных щёток оные, тогрута разбрызгивая капли по сторонам набрала воды, ломая и раздирая на части пластинки с лекарством быстро извлекла одну таблетку и тут же проглотила её, за ней вторую и третью, жадно запивая каждую водой. На смену дикому раздражению и почти физической боли, которую она подсознательно ощущала таковой, от ломки, пришла лёгкая эйфория, уже не такая приятная и сильная как там в больнице, но это всё равно помогало справиться со всеми неудобствами приносимыми и почти зажившими ранениями, и зависимостью. Сейчас Асоке нужны были таблетки, сейчас ей это было необходимо. Завтра, послезавтра, а, может, через неделю или через две, она бросит, обязательно бросит обезболивающие, но только не в данный момент, не сегодня, когда последняя «боль» ещё совсем не ушла.
