— Знаешь, там я часто задумывалась над тем, как сложилась бы наша судьба, если бы тогда мы не… убили Сети. Скольких страданий можно было бы избежать, не случись между нами…

— Не надо! — перебил её жрец. — Что сделано, то сделано. Былого не воротишь. Мы оба взрослые люди, и свой выбор сделали.

— Да уж, но что получили взамен?

— Но мы ведь живы!

— По прихоти вчерашних врагов! А что, если затем они передумают и решат снова избавиться от нас?

— Я не допущу этого!

— Да? Как же? Ты ведь дал эту клятву!

— Клятву можно нарушить при определённых условиях, а с десятью сферами в руках меня не сможет остановить уже никто! — с мрачным торжеством объявил Имхотеп.

— Значит, всё заново? Очередная попытка стать властелином мира? — в голосе женщины чувствовались горечь и пессимизм.

Верховному жрецу это не понравилось: неужели он всё же ошибся в Анк-су-намун? Не стоило ли оставить её в мире мёртвых? Ему не приходило на ум, что ответить, но тут голос О’Коннелла откуда-то сзади вклинился в их диалог:

— Эй, что там у вас происходит?

Дело в том, что всё это время жрец и его бывшая возлюбленная общались на древнеегипетском и под конец перешли на повышенные тона. Логика подсказывала Рику, что, скорее всего, они просто выясняют свои отношения, но в то же время его не оставляли сомнения, что Имхотеп может попытаться обмануть их. Слишком уж он был хитрый и слишком много знал из области магии и колдовства. Так что клятва, которую истребовал с него Ардет Бей, могла и не стать абсолютной гарантией порядочности жреца.

— Не лезь не в своё дело! — грубо осадил О’Коннелла Имхотеп, а Анк-су-намун добавил, уже едва слышно. — Не вздумай выдать моих планов.

— А ты не дерзи! — не смог смолчать Рик, но от дальнейшего спора уклонился. Во-первых, портить отношения со жрецом по своей инициативе он не собирался, а, во-вторых, он уже настолько устал, что был просто не в силах вести дальше перепалку, даже если она была лишь словесной.

На его счастье проснулся Ардет Бей и приготовился сменить Рика у штурвала. Перед тем, как пойти на корму, к жене и сыну, он обменялся с меджаем взглядами и, мотнув головой в сторону Имхотепа и Анк-су-намун, коротко произнёс:

— Приглядывай за ними.

Ардет Бей понимающе кивнул, хотя ему не надо было напоминать об этом. Он встал за штурвал и коротко глядел местность вокруг, насколько это позволял тусклый свет фонарей, развешенных по периметру рубки, — хотел определить местоположение.

С левой стороны он заметил характерные очертания Карнакского храма — значит, они уже проплывают Луксор. Это довольно неплохо, но до истока Нила, как сказал Имхотеп, ещё очень далеко. Только бы фон Штейнгейль не опередил их! Но действительно ли место, где хранятся артефакты, находится где-то там? Всё-таки Ардет Бей не мог довериться полностью словам жреца, даже несмотря на клятву.

Меджай переключил внимание на него и его подругу. Они снова сидели молча порознь с разных бортов судна. Выражения их лиц он не видел — только силуэты. Но по молчанию догадывался, что отношения между этими двумя так пока и не наладились. Что ж, этого можно было ожидать, учитывая то, как поступила, по рассказам О’Коннеллов, Анк-су-намун. Но Ардету было всё равно, простит он её или нет. Он думал о другом.

Если жрец выполнит своё обещание и поможет остановить нацистов, то что делать затем с ними обоими? Стоит ли оставлять их в этом мире или же лучше для безопасности возвратить туда, где их души призваны были томиться бессчётное количество времени? Ардета мучили противоречия. С одной стороны, он — меджай и поклялся защищать этот мир от Имхотепа и ему подобных, но, с другой, ведь он сам пошёл на его воскрешение, а значит, уже нарушил клятву. К тому же Ардет Бей пообещал Имхотепу и его подруге жизнь. Так вправе ли он теперь поступать бесчестно по отношению к ним?

Другой вопрос, который мучил мужчину — это его собственная судьба. Как отнесутся к этому поступку остальные соплеменники? Логика, впрочем, подсказывала, что двух вариантов здесь быть не может — они осудят его и навсегда изгонят из племени. Наверно, он заслужил это. Но, в любом случае, Ардет Бей будет знать, что старался для правого дела.

Рик улёгся на палубе неподалёку от жены и сына, перед этим ещё раз бросив на них проникнутый любовью взгляд, и почти тут же уснул. Напротив, Алекс, который уже успел восстановить силы, раскрыл глаза и, оглядевшись, осторожно, чтобы не разбудить мать, поднялся. От нечего делать он принялся разглядывать убранство корабля: рыболовные сети, снасти, разная утварь, что валялась вокруг — всё привлекало живой ум паренька.

Он подошёл к Ардету Бею.

— Как дела? Где мы сейчас плывём?

— Только что прошли Луксор.

— Как думаете, далеко ещё? — косясь на фигуры Имхотепа и Анк-су-намун, спросил Алекс.

— Одному Аллаху это известно, — философски заметил меджай, но после небольшой паузы добавил. — И вот ещё ему.

— Вы считаете, Имхотепу можно верить? Он не обманет нас?

— Надеюсь, что так. Потому что в противном случае мы все окажемся в большой беде.

— Да уж, этот фон Штейнгейль, похоже, ни перед чем не остановится, — задумчиво произнёс юный О’Коннелл. — А его подружка, Анна, она ведь охмурила моего дядю Джонатана, и в итоге он чуть не погиб…

— Так значит твой дядя в больнице в Каире? Я рад, что он идёт на поправку. Он — хороший человек.

— Да, мама так беспокоится о нём. Страшно подумать, что если бы не её желание разыскать его, мы могли бы вообще сидеть сейчас в Лондоне и ни о чём не подозревать! У неё прямо какое-то шестое чувство!

— Твоя мать — уникальная женщина. Твоему отцу очень повезло встретить её, — меджай обернулся назад, туда, где спали Эвелин и Ричард.

— Я тоже так думаю, — ответил мальчик. — Только они иногда спорят друг с другом, ругаются…

— Так бывает, когда двое имеют сильный характер. Никто не хочет уступать.

Алекс кивнул, а затем внезапно спросил:

— А у вас есть жена?

— Нет.

— И вы никогда не женились?

— Моя жена умерла при родах много лет назад, а вместе с ней и наш ребёнок, — голос Ардета прозвучал глухо, и Алекс понял, что эту тему лучше не продолжать. Немного помолчав, он произнёс:

— Можно мне постоять за штурвалом?

— Давай.

Юноша принял на себя управление кораблём, но процесс быстро наскучил ему, главным образом, из-за однообразия обстановки. Порулив немного, он вернул место Ардету, после чего собрался отправиться на нос, порасспрашивать кое-о-чём Имхотепа с Анк-су-намун. Поняв его намерения, Бей нашёл нужным предупредить:

— Не теряй бдительности! Помни, что с этими двумя всегда нужно держать ухо востро.

— Ага, — кивнул мальчик.

Он приблизился к Имхотепу, но ничего ещё не успел сказать, как жрец круто обернулся в его сторону и хмуро поглядел на Алекса. Тому стало не по себе, но юный О’Коннелл, как и его родители, не привык сдаваться. Он достойно выдержал взгляд Имхотепа, после чего жрец внезапно улыбнулся.

— А ты вырос! Стал настоящим мужчиной. Я помню лишь мальчишку, что вечно доставлял мне хлопоты…

— Так это же вы и ваши дурацкие сектанты меня похитили — я просто спасал свою жизнь! — тут же бесстрашно возразил Алекс.

— И тогда ты был весьма храбр и дерзок, и сейчас, я вижу, в этом отношении ничего не поменялось. Впрочем, к чему нам ссориться? Мы же теперь на одной стороне, не так ли?

— Так… Но тогда почему вы не скажете прямо где искать десять сфер?

— Это моя гарантия, что нас с ней, — он посмотрел на Анк-су-намун, которая тоже украдкой следила за разговором жреца и юноши, — твои родители и этот меджай не вернут обратно в Царство мёртвых, как только получат эту информацию.

— Они же дали слово. Мои родители — честные люди, да и Ардет Бей тоже не нарушает данных обещаний! — возмущённо воскликнул Алекс.

— Ах, мой юный друг, в чём-то ты ещё совсем ребёнок!..

Анк-су-намун, следившая за разговором, в то же время размышляла над тем, над чем хоть раз в своей жизни рассуждала каждая женщина. О материнстве. Вид Алекса О’Коннелла, которого она помнила ещё светловолосым шустрым восьмилетним пронырой, заставил египтянку задуматься о том, что у неё вряд ли когда будут свои дети. И вряд ли могли быть.