Для фараона она была лишь наложницей, которая была призвана услаждать его взор и удовлетворять желания плоти правителя. Её беременность, случись таковая, ни для кого не была бы желанной: от ребёнка, которого она бы, скорее всего, и не увидела ни разу, наверняка бы избавились. И Сети приказал бы всем подданным забыть о нём и никогда не упоминать этого случая. А сама Анк-су-намун, столько вытерпевшая для появления на свет новой жизни, снова стала бы лишь объектом для фараоновых утех, да и то, если бы к тому времени он не заменил бы её кем-нибудь другим.
А об их совместном потомстве с Имхотепом она даже никогда и не задумывалась — было просто не до того. Но если бы в прошлый раз всё сложилось для них удачно, захотел бы он детей? Да и сама она, подруга правителя мира, стала бы тратить силы и время на рождение и воспитание нового человеческого существа? Наверно, нет.
Пожалуй, она, Анк-су-намун, не рождена, чтобы испытать радость материнства. И этот по-прежнему светловолосый, но теперь уже не мальчик, а юноша служит ей живым примером. Когда-то она на его глазах преспокойно всадила нож в тело его матери, даже не задумавшись, как такой поступок выглядит в глазах ребёнка. Как он к ней относится? Если бы Нефертити, то есть, Эвелин, умерла, наверняка бы он её ненавидел, но при живой матери всё не так очевидно…
— Эй, вы меня слышите? — голос Алекса вывел женщину из оцепенения. Она вздрогнула и посмотрела на него с недоумением.
— Что?
— Я спросил, не хотите ли вы галету? Вот! — в протянутой руке юноша держал вскрытый пакетик с печеньем, который обнаружил у себя в кармане. Это была часть сухпайка, которым с ними поделились Чейз и его люди. Алекс припас одну пачку на всякий случай, да так про неё и забыл.
— Что это такое? — египтянка с недоверием поглядела на упаковку.
— Еда. Я подумал, вы проголодались. Это, конечно, не полноценный обед, но другого ничего нет. Я предложил вашему другу, — мальчик посмотрел в сторону Имхотепа, — но он отказался.
— Я не хочу есть, — Анк-су-намун произнесла это нейтральным тоном. На самом деле, ей хотелось попробовать, даже просто из любопытства, но женщина решила не пытаться заводить какие-то отношения ни с кем из О’Коннеллов.
В конечном счёте, кто они ей: уже не враги, но и не друзья. Видимо, её судьба быть с Имхотепом, как бы он в дальнейшем не поступил. Тем более, если он увидит, что она проявляет интерес к мальчишке и его родителям, то это может вызвать у него подозрения, и тогда поведение жреца станет вообще непредсказуемым.
С другой стороны, до конца колебания побороть Анк-су-намун так и не сумела. Где-то в глубине души ей хотелось предупредить их о том, что Имхотеп может сыграть нечестно. Но тогда ей точно придётся брать свою судьбу в свои собственные руки. Она может остаться в этом новом и таком неясном для неё мире совершенно одна. Сможет ли тогда Анк-су-намун разобраться, что делать дальше?
Юный О’Коннелл хотел ещё что-то сказать, но от дальнейших препирательств египтянку спасла Эвелин.
— Алекс! — позвала она, стоя около капитанской рубки.
Её сын обернулся, затем снова повернул голову к Анк-су-намун, пожал плечами и пошёл к Иви. Едва парень отошёл на несколько шагов, египтянка посмотрела на Имхотепа, который мрачно улыбаясь, разглядывал её саму. Видимо, он остался удовлетворён тем, что она не стала общаться с Алексом.
— Хочешь галету, мам?
— Алекс, тебе не стоит одному находиться в обществе Имхотепа и его подруги, — тихо произнесла Эвелин, ведя сына назад на корму.
— Я был не один: Ардет Бей всё видел сквозь стекло рубки. Да и к тому же, мы ведь теперь не враги. Так почему я не могу общаться с ними? Мне кажется, мы должны попытаться помочь им адаптироваться в нашем времени…
— Алекс, ты прямо как маленький! Разве ты не понимаешь, что за люди Имхотеп и Анк-су-намун? Не помнишь, на что они могут пойти? — Иви слегка опустилась так, что их лица теперь оказались на одном уровне. При этом она продолжала держать сына за плечо.
— Я не маленький! — вспылил он и, вырвавшись, быстрым шагом направился мимо спящего отца в конец палубы, где были уложены в бухты несколько толстых канатов. Алекс уселся, прислонившись к одной из них, и стал смотреть на воду, гладь которой рябила после прохождения судна.
Иви вздохнула, но за сыном не пошла, решив, что ему нужно побыть одному и успокоиться. Она обернулась, размышляя, стоит ли самой сходить на нос и поговорить с этими двумя. Но пришла к выводу, что не хочет сейчас этого делать. С Ардетом ей также говорить в тот момент было не о чем, так что Эвелин снова опустилась на палубу рядом с мужем, нежно обняла его и опять уснула.
========== Часть ТРЕТЬЯ. Глава 3 ==========
— Ты уверен, что они мертвы? — первое, что спросил Людвиг у Бруно, как только они оказались вне пещеры.
— Я бросил две гранаты, так что можешь быть спокоен, — заверил тот. — Но если уж подстраховываться наверняка, то мы можем взорвать ещё и этот проход.
Людвиг кивнул, и Бруно дал команду остаткам отряда заложить взрывчатку. Рвануло, когда группа уже отошла на безопасное расстояние и начала спускаться к подножию. Фон Штейнгейль при этом берёг сундучок с ключами как зеницу ока, никому, даже Анне, не позволяя нести его.
В этом сундуке теперь заключалось всё его будущее, ради которого он столько прошёл, столько потратил лет своей жизни. Впереди Людвига ещё ждала разгадка головоломки, чтобы отыскать место хранения настоящих сфер, но мужчина был уверен, что сможет решить и эту задачу. Если у него хватило ума, чтобы разыскать по всему свету десять ключей, то нет в этом мире человека более достойного, чтобы обладать божественными знаниями.
Анну немного задевало такое недоверие, но она молчала, понимая, что проделана огромная работа и успех уже близок. Так что не имеет смысла ссориться с Людвигом по пустякам. Бруно и его люди же вообще нейтрально смотрели на поведение фон Штейнгейля. Они просто выполняли свою работу, рассчитывая кое-что получить взамен, когда дело выгорит. А пока что пускай делает, как знает.
Поскольку дорога была уже относительно знакома, спустились они довольно быстро, не более, чем за полчаса.
— А что делать с машинами? — задал вопрос один из бойцов, указывая на те автомобили, что использовали группа Чейза и О’Коннеллы.
— Сжечь, — коротко приказал Бруно.
— Постой! Сначала обыщите, может быть, удастся найти что-то важное, документы, например… — распорядился Людвиг.
Машины обыскали, но ничего ценного, кроме запасов топлива и сухпайков не нашли. Затем технику действительно спалили дотла. Группа выдвинулась дальше. Они собирались остановиться в каком-нибудь городке или деревне, чтобы пополнить запасы воды и еды, пока фон Штейнгейль в спокойной обстановке будет думать над решением загадки.
В итоге, дорога привела их в Асьют — город в среднем течении Нила, центр одноимённой провинции. Довольно крупный по площади, он располагал и железнодорожной станцией, и пристанью, что было полезно на будущее. Но сейчас этих людей интересовало, где можно остановиться на отдых, какая-нибудь гостиница на окраине, подальше от скопления народа, любопытных глаз и ушей.
Такая нашлась, хотя и не сразу. Качество, конечно, оставляло желать лучшего, но сейчас на него можно было и закрыть глаза. Всё равно скоро они смогут позволить себе всё самое лучшее, что есть в этом мире. Портье, оценив внушительный вид группы, без лишних вопросов сдал им три комнаты, одну персонально для Людвига и Анны.
Едва оказавшись внутри, она тут же направилась в душ, пока фон Штейнгейль, который предусмотрительно задёрнул занавески на окнах, принялся разглядывать свои драгоценные ключи-статуэтки. Он разложил их на кровати в той последовательности, в какой они были найдены, и стал размышлять.
Глаза каждого божества из драгоценных камней испускали ровное свечение, у каждой статуэтки был свой цвет. А когда Людвиг брал ту или иную в руку, фигурка начинала пульсировать, словно призывая поскорее отгадать, что они все скрывают. Мужчина несколько раз попробовал переставить их местами, перечитал свои записи, которые многие годы делал на этот счёт, но пока что всё было безрезультатно — он не продвинулся ни на шаг. Видимо, сказывалась усталость. Мозг просто не мог сейчас брать на себя такую трудную задачу. Это раздражало, хотя фон Штейнгейль понимал, что лёгким решение точно не будет.
