В дверном проёме появились худая светловолосая женщина с сыном. Они с сочувствием смотрели на Густава, как и некоторые соседи, которые, услышав шум, отвлеклись от своих занятий и стали высовывать любопытные носы. Мальчишка чувствовал себя униженным. Он не понимал, что именно сделал не так. Хоть и привык к гневу тётки, сейчас она выглядела куда злее обычного. Грубо схватила его за руку и повела со двора, пыхтя носом и поливая гадостями его вместе с Идой. Утирая сопли тыльной стороной ладони, мальчишка подумал о сестре. «Где она скрывается всё это время? И может, действительно, уже мертва в какой-нибудь канаве?»

– Проклятые поганцы! Свалились на мои терзания!

Тётка шла быстро, шелестя подолом своего грязного изношенного платья, и Густав за нею едва поспевал. Она бранила его на глазах у всех, а мальчику всё сильнее хотелось провалиться под землю, перестать существовать. Он ни в чём не был виноват, но его наказывали, заставляли терпеть унижение. Тётка не прекращала сквернословить. «Лучше бы я тогда утонул», – подумалось ему, а затем в нём внезапно вспыхнула ненависть к сестре. За что она так обошлась с ним? За что попыталась убить, обрекла на жизнь в страхе, а теперь и жуткое наказание в виде голода? Густав не знал, почему именно с ним случилось такое несчастье. Он, спотыкаясь, плёлся за тёткой, которая до боли сжимала его тонкую руку, и тихо всхлипывал, боясь разрыдаться на глазах у всех и выглядеть ещё более жалким.

– Как вы себя чувствуете? – Вальтер поставил на столик кожаный чемоданчик и перевёл взгляд на Лисбет. Девушка скромно улыбалась, расположившись на тахте. Светлые волосы её были заколоты, и только одна волнистая прядь свободно спадала спереди. Худые руки, сложенные в замок, девушка смиренно держала на коленях.

– Гораздо лучше. Нет причин для беспокойства.

– Боюсь, они всегда возникают. – Мужчина окинул взглядом светлую комнату. Давненько он не бывал в доме графа Горцкого. Это место всегда оставляло в его душе осадок: здесь было уютно, чисто и как-то по-домашнему. Доктор находил в этом своеобразную роскошь. – Мистер Леннарт настоятельно просил меня к вам заглянуть.

– Да, мой дядя…

– Он уверял, что нездоровится вам.

Девушка слегка потупила взгляд.

– Боюсь, лишь потрачу ваше время. Давно вы приехали?

– Вчера. – Вальтер открыл чемоданчик, который был доверху набит медицинскими принадлежностями.

– Куда вы ездите каждый месяц? Мне всегда было интересно…

– Это путь в никуда, на самом деле. Я находил это своим увлечением.

– Это?

– Наблюдения. Чтобы понимать устройство мира или людей, нужно изучать. Недавно мне пришла в голову мысль: написать книгу, научную, разумеется.

– О медицине?

– Своеобразной.

– И чему она будет посвящена? – поинтересовалась Лисбет, стараясь увести диалог в какое-либо русло, лишь бы врач не вернулся к её болезни. Лицо Вальтера просияло.

– Психология. Не изведанная в наше время, но столь необходимая…

– Психология… кажется мне, женщины в этом более смыслят; во всяком случае, так считают. У вас тяжёлая работа. Найдёте на это время?

– Время всегда можно найти, если захотеть. Кстати, о книгах. Я прочитал то, что вы мне рекомендовали. – Мужчина достал из чемоданчика серую книгу, надпись на которой гласила: «Дух забвения». – Потрясающий герой. Его склад ума перевернул мои представления. Я даже всерьёз задумался над сутью некоторых вещей. К несчастью, я обнаружил, что здесь недостаёт одной страницы. Боюсь поинтересоваться, как так вышло.

– Неужели? – удивилась девушка. – Я отдавала вам совершенно целую книгу.

– Не думаете же вы, что мне вздумалось вырывать из неё листок? Ради какой цели, спросите?

– Решительно не понимаю. – Девушка взяла книгу в руки и внимательно пролистала. – Может, она выпала? Я ведь точно ничего не вырывала.

– Что же… не огорчайтесь. Не так уж велика потеря. Давайте вернёмся к проблемам настоящим. Что вас беспокоит?

Лисбет отложила книгу в сторону и напряглась.

– Ничего, я…

– Я заметил вашу хромоту. Вы и ранее передвигались немного нелепо, не в обиду будь сказано, но сейчас очевидно, что вы испытываете боль. Разрешите взглянуть?

– В этом нет нужды. – Девушка почувствовала, как её бросило в жар. «Вот и я попалась. Что же делать?» Она крепко сжала вспотевшие ладошки. – На днях у меня кружилась голова. Наверное, это на погоду. Она нынче ветреная. А больше меня ничего не беспокоит. Кажется, дядя жаловался на боль в пояснице…

– Сейчас речь не о вашем дяде, я зайду к нему позже. И не пытайтесь обмануть меня. Ваша категоричность заставляет насторожиться. Вы что-то скрываете? Быть может, на ваших худеньких икрах написаны ответы на самые неразрешимые вопросы этого мира? Ваше лицо, как минимум, искажает тревога. А может, это страх?

– Не будьте жестоким, Вальтер. Ничего подобного.

– Взгляните на меня и признайтесь, что всё не так уж гладко.

Девушка подняла взгляд. Сердце её забилось быстрее, дыхание участилось. Страх всё нарастал, и Вальтер видел это. Лисбет ужасалась: его внимательный и пронзительный взгляд разбирал человека на части. Внутри всё сжалось, и даже голова пошла кругом. «Провалиться бы сейчас под землю, перестать существовать».

– Вы правы, – наконец согласилась она. – Я не здорова.

– Что именно вас беспокоит? Вы можете быть со мной откровенны, Лисбет, я желаю вам лишь лучшего.

– Боюсь, ваши желания мне не помогут. – Девушка приподняла подол своего платья, демонстрируя больную ногу. Распухшее колено было жуткого багрово-синего оттенка. Отёк от него распространялся и вниз и вверх. Лисбет поморщилась. Она старалась не шевелиться, но боль всё равно донимала её. Лицо Вальтера стало серьёзным. В глазах его отразились сначала смятение, затем крайнее удивление, а в итоге ужас. Он наклонился и осторожно коснулся опухоли рукой.

– Ай! – Лисбет вздрогнула и тут же устыдилась своей несдержанности. – Простите.

– Милочка, когда вы собирались обратиться за помощью?

– Я не собиралась.

– Но это же безумие. – Вальтер отстранился и присел в кресло напротив. – Я не понимаю… что вас останавливало?

– Страх.

– Вы хоть понимаете, чем это чревато? Эта инфекция… не представляю, где вы подхватили её, но что-то явно дало ей развитие, и теперь…

– Это долгая история. Мы в спешке покидали Юму, и тогда…

– Вы знаете, к чему это приводит?

– Да.

– У меня складывается иное впечатление. Долгая, мучительная смерть. Эта инфекция будет распространяться по телу, поражая его участки и лишая их жизнеспособности. Я удивлён, что вы до сих пор пытаетесь ходить уверенно. Не за горами тот день, когда вы не сможете подняться с кровати.

– Нет. – Страх начал доводить Лисбет до дрожи. – Я смогу.

– Самоуверенность – это хорошо, но не всегда уместно.

– И что же вы мне предлагаете?

– Вам нужна срочная врачебная помощь. Обратись вы раньше, мы могли бы что-нибудь придумать, но сейчас… Эта зловредная опухоль уже слишком большая и распространилась далеко. Она постепенно будет поражать нервы, омертвлять участки кожи, вызывая гниение. Удалить её не удастся, слишком уж прижилась. Ногу придётся ампутировать.

Этих слов Лисбет боялась больше всего на свете. Они, как гром среди ясного неба, поразили её в самое сердце, и тело окутал ужас, который может прийти в крайнюю минуту отчаяния. На глазах девушки навернулись слёзы. Она опустила подол.

– Нет! Не говорите так! Вы не посмеете…

Слезы хлынули по щекам, и Лисбет поспешно стала стирать их, считая, что плакать в чьём-либо присутствии достаточно позорно. Боль и страх давили на неё изнутри. Роковые слова эхом отзывались в голове.

– Я понимаю, как вам тяжело слышать это…

– Нет, вы не понимаете! Вы не способны меня понять! Не вас хотят лишить ноги!

– Но ведь это спасёт вашу жизнь! Подумайте, чем вы хотите пожертвовать! Ради чего?

– Я не хочу быть инвалидкой! Я буду никому не нужна, ничего не смогу, я… стану бесполезным растением. – Из груди девушки стали вырываться рыдания. Она схватилась за грудь, пытаясь успокоиться.