Женщина кивнула и, бросив презрительный взгляд на девочку, поспешила удалиться. Механизм исчез вслед за ней. Теперь Ида могла в полной мере переключить внимание на богатство стола. Желудок болезненно взвыл.

– Ешь что пожелаешь. Как и я обещал…

Девочка заметила, что Уильям с аппетитом уплетает всё, до чего можно дотянуться. А по его худобе и не скажешь, что много ест. Ида медлила. Ей в голову забрела мысль: «А что, если всё это не настоящее? Может, я умерла на нашей станции или в канаве с отходами? Или уснула, а мне всё это привиделось? И стоит мне коснуться чего-нибудь, как оно испарится из пальцев…»

Очередной позыв желудка заставил девочку всё же поверить в реальность. Она протянула руку и схватила масленую, посыпанную укропом картофелину. Та оказалась горячей. Ида поморщилась, выронив её, посмотрела на ладонь, затем вновь взяла картофелину и быстро кинула её себе в тарелку. На белой скатерти остался жирный след. Уильям замер с вилкой в руках, наблюдая за этой дикостью. Даже Вальтера увлёк процесс. Не замечая взглядов, Ида потянулась к следующему блюду.

Рукой схватила горячий кусок рыбы. Когда он плюхнулся рядом с картофелиной, она подула на пальцы. Дотянулась до хлеба, до тушёных рёбрышек, редиса в сметане и свежих огурцов. После того, как перетянула к себе в тарелку всё, что могла, Ида принялась за трапезу. Не привыкшая к горячей еде, она откусывала картошку, раскрывала рот, обжигая язык. Крошки хлеба сыпались на колени.

Масло стекало по подбородку. Она, никогда ещё не пробовавшая столь вкусных кушаний, с жадностью поглощала всё. Чувствовала манящий запах, спектр вкуса, переливающийся во рту, и боялась, что это может закончиться, потому снова и снова набивала рот горячей пищей. Её переполняло чувство восторга и смятения одновременно. Так бывает, когда всю жизнь ты питаешься отходами, а потом вдруг узнаёшь, что есть другая, настоящая пища. И словно бы ты ранее никогда не ел.

«Действительно лучший мир. Как же хорошо, что я согласилась на условие. Как славно, что этот мужчина поверил мне». Ида подняла глаза, только сейчас заметив на себе изучающие взгляды. Уильям положил вилку, затем отодвинул от себя тарелку и с видом, полным отвращения, поднялся на ноги.

– Кажется, я не голоден.

– Сядь обратно и поешь, – обратился к нему Вальтер.

– Не могу. Меня тошнит от свинства. Попробуй сам развлечь своих гостей. – С этими словами мальчик направился к двери. Дожёвывая кусочек рыбы, Ида проводила его взглядом. Как только тот скрылся, Вальтер тяжко вздохнул, пододвинув к себе блюдо с картошкой.

– Как тебе еда? – поинтересовался он у девочки.

– Это самое вкусное из того, что мне доводилось пробовать, – сказала она с набитым ртом так, что половина звуков во фразе остались неразличимы.

– Я рад, что тебе нравится. Но Ида… у тебя есть вилка.

– М? – На лице девочки отразилось непонимание. Мужчина продемонстрировал ей столовый прибор.

– Вот этим едят, чтобы не запачкаться, не обжечься и соблюдать этикет. Здесь так положено. Ты теперь в новом месте, тебе предстоит столкнуться с обществом и принять его законы. Понимаешь?

Девочка задумалась, затем кивнула. В конце концов, сильно ли эти законы отличались от прежних? Подумаешь, вилка… даже к такому можно привыкнуть, чтобы хорошо есть.

– Славно. Тогда впредь будь воспитанной. Приятного аппетита.

После обеда мужчина провёл её в небольшой мрачный кабинет. Здесь пахло спиртом и воском. Ида осмотрелась и увидела письменный стол с кипой бумаг, кресло, пару стульев, небольшую тахту у стены, шкаф с прозрачными дверцами, за которым виднелись склянки разных размеров, трубки и металлические предметы. Стены украшали мрачные полосатые обои, и, в отличие от коридора, здесь не было ни одной картины.

– Присаживайся, – обратился к ней Вальтер, указав на стул. Ида села, и мужчина велел повернуться к свету – единственному окну, которое располагалось за письменным столом. Затем подошёл ближе.

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо.

Мужчина коснулся опухшего носа. Девочка вздрогнула.

– Болит?

– Да.

Вальтер стал ощупывать его гладкими тёплыми пальцами. Ида зажмурилась от дискомфорта, о котором на время уже успела забыть.

– Перелома нет, но лёгкое смещение. Это поправимо. Тебе придётся снять платье. Не бойся, мой интерес лишь докторский.

Девочку не особо заботил какой-то интерес. Она слезла со стула, затем стала выпутываться из огромного чёрного платья, что волочилось за ней по полу. Освободившись от него, как от тяжёлого мешка, она предстала перед мужчиной в своей худобе. Он тут же приметил все её синяки, царапины, шрамы и неодобрительно покачал головой.

– Ты чувствуешь какую-нибудь острую боль? В районе рёбер? Колен?

– Нет.

– Значит, переломов быть не должно. – Вальтер направился к шкафу, отворил скрипучую дверцу и стал в задумчивости изучать содержимое. Затем, протянув руку, он взял коричневый тюбик и поднёс его к Иде.

– Это должно способствовать заживлению. Растирай больные места, хорошо? Если что-то будет остро беспокоить, обратись.

Девочка взяла в руки тюбик и с интересом покрутила его. Мужчина приподнял её голову.

– Сейчас будет больно, но потерпи. – С этими словами он взялся за её нос и дёрнул слегка в сторону. Ида вскрикнула от пронзительной боли и отшатнулась назад, выронив тюбик из рук.

– Спокойнее. Скоро заживёт. Уверен, ты получала увечья и более страшные. Одевайся и присаживайся. Мы ещё не закончили.

Ида зажала нос ладонью и недоверчиво пронаблюдала за тем, как мужчина прошёл за стол и уселся в кресло. Он закинул ногу на ногу, дотянулся до записного блокнота, который после раскрыл. Девочка подняла чёрное платье с пола, вновь облачилась в него, с неприязнью представляя, как женщина в чепце носила вещь прежде, как едкий пот её въедался в ткань. Подняв тюбик, Ида присела на стул. Мужчина достал из кармана трубку и уже в следующее мгновение закурил.

– Итак, Идалия, получила ли ты то, чего желала? Оправдались ли твои представления? Каким ты видела этот мир до приезда?

Девочка задумалась.

– Большим и светлым. Я представляла, что здесь живёт много людей, таких же, как в поезде. Представляла… что здесь никто не голодает, все едят хлеба вдоволь, могут менять вещи когда захотят, живут где захотят. Но здесь даже лучше, чем в моём воображении. Еды больше, и вкус её не напоминает ничего прежнего. Новые запахи и словно бы… новые цвета.

– Что ты чувствуешь?

– Удивление, радость. Это… сродни счастью. Если бы мне вновь предложили условие от всего отказаться, я бы не стала задумываться и сделала всё, что от меня зависит.

Мужчина выпустил облачко дыма и сделал запись в блокноте.

– Убийство брата того стоило?

Ида нахмурилась. Вопрос показался ей колким и крайне неприятным. «Я не убила его, нет… не смогла. Но ты об этом не узнаешь».

– Да, – ответила она как можно строже. – Мы ведь жертвуем чем-то, чтобы приобрести новое.

– Главное – самому не пасть жертвой. – Мужчина кивнул. – Хорошо. Что ты планируешь делать теперь?

На лице девочки отразилась растерянность. Она забегала глазами по комнате в поисках ответа, но на ум ничего не приходило. «Действительно, что я теперь буду делать?»

– Не знаю.

– Ты не подумала об этом, когда соглашалась на условие?

– Нет.

– Почему?

– Я… мне просто хотелось есть. Я завидовала тем, кто выходил из поезда, ведь они были сыты и красивы. Мне надоело подбегать и просить кусок хлеба, зная, что даже за это придётся терпеть побои и унижения. Я знала, что тётка всё равно отдаст лишь крошки, если я принесу его домой, а делиться с ней не хотелось. Только из-за Густава…

Мужчина сделал очередную затяжку.

– Ты не подумала о том, чтобы спастись вместе с братом?

Вальтеру показалось, что Ида впала в ступор. Глаза её сначала расширились, затем поблёкли. Пальцы нервно затеребили ткань платья.

– Я не знала, что можно… ведь условие… Условие было избавиться, разве нет?