Я прижала к себе Марьяну и погладила её по голове, пытаясь успокоить и внушить, что нечего бояться, поскольку я рядом.

Тимур же с любопытством изучал непрошенных гостей, но, в отличие от сестры, не плакал. Он никогда не боялся посторонних людей, в особенности мужчин, а наоборот проявлял к ним наивный интерес, что всегда меня беспокоило. А сейчас – тем более беспокоит. Он не различает, кто друг, а кто враг.

Да, я не спорю, что даже такому маленькому человечку, как Тимур, действительно не хватает отца. Вот он и ищет его среди всех. Но, как по мне, так лучше вообще без отца жить, чем с такими, как эти двое преступников.

Остаётся только надеяться, что после моей смерти у Палача проснется совесть, и он сжалится, не позволив Тимуру идти по его кровавым стопам.

Хотя, о чем это я вообще?

Откуда у Палача совесть и жалость? Я же для него была, как экзотическое мясцо, а дети мои – от меня же куски, а не люди в его понимании.

Насчёт толстожопого Амирхана и его намерения сдать Марьяну в приют за ненадобностью ещё три года назад я вообще молчу.

Остаётся мизерная надежда лишь на то, что Палач так же положительно относится к детям, как и раньше.

Хотя, судя по его беспринципной морде, на которой успела окаменеть эмоция гнева, он давно распрощался с душой и теперь окончательно усовершенствовал в себе машину для убийств и пыток, которая больше никогда не даст сбоев в сторону человечности.

– Какая красавица у нас тут имеется! Вот ты выросла! – "Иллюзия" с улыбкой прожжённого лицемера снял перед Марьяной свою шляпу и отвесил поклон, выказывая дюже кривой знак уважения. – Марьяна, ты ли это? Я польщён видеть тебя снова! А какое у тебя платье красивое! Мама сама тебе сшила его?

Марьяна не отвечала ему, но плакать перестала.

Мне же было невыносимо всё это слушать и видеть столь жалкие попытки двуличного ублюдка запудрить моему ребёнку мозги. Просто до раздирания захотелось вцепиться в "Иллюзию" и выколоть ему глаза прямо ногтями, чтобы не пялился на мою дочь впредь.

– Ты вряд ли помнишь меня и дядю Фархада, – продолжал "Иллюзия" говорить с Марьяной, но уже без особого энтузиазма. – но когда-то мы с тобой дружили. Уверен, мы с тобой очень хорошо подружимся. Вот только ты немножко подрасти, и будем мы с тобой неразлучны. Женой моей станешь. Если заслужишь, конечно.

– Ты плохой. Я не буду с тобой дружить.

Марьяна, высказавшись, уткнулась в мой халат, спрятав от "Иллюзии" заплаканное лицо.

Даже трехлетний ребенок и то почувствовал, что этот подлец неискренен, и ничего святого в нём нет.

Я крепко взяла дочь за руку и тихо сообщила, что не дам её в обиду. Ни за что. Ни при каких обстоятельствах Амирхан её не заполучит.

Даже когда умру, я буду приходить к нему во снах и терзать до тех пор, пока не заберу его в ад.

Да будет так!

– Что молчишь, Катерина? – "Иллюзия" оставил попытки добиться расположения несговорчивой Марьяны и переключился на более интересную тему. – Ты имеешь представление, зачем я здесь?

– Чтобы наказать меня за побег. – сухо воспроизвела я, сообщив то, что было более чем очевидным для всех собравшихся. Не считая детей.

Конечно, если бы не дети, я бы ответила этому выродку менее гуманно. Но когда их маленькие ушки начеку, а всю информацию их головы впитывают, как губки, а рты потом воспроизводят, строго обязательно фильтровать то, что говоришь.

– Ты проницательна, Катенька. – "Иллюзия" сделал недолгую паузу, накаляя интригу своим излюбленным методом обрываться на полуслове. – Но не во всём. Ты мне уже не нужна. С тобой будет покончено с минуты на минуту. А знаешь, чего я хочу теперь? – и снова смолк, испытывая моё терпение.

– Что ты хочешь? Не ходи вокруг да около! – вспылила я, потому что боялась услышать самое страшное.

– Я хочу себе твоих детей. Обоих. – утвердительно кивнул "Иллюзия", как будто читая мои мысли. Да так сообщил это, будто он сейчас товар себе присматривал в магазине. – Как хорошо, что их прибавилось.

"Иллюзия" помахал Тимуру рукой.

После этого и сын ухватился за мой халат.

Развидел ублюдков. Лучше поздно, чем никогда.

– Привет! Как тебя зовут? Ты умеешь разговаривать?

Тимур предпочел не отвечать "Иллюзии". Он умел разговаривать, но так, как положено детям в его возрасте.

– Хорош малец. Крепкий. Видно, что высоким вырастит. – "Иллюзия", махнув на Тимура рукой, потому что понял, что ничего дельного от него не добьётся, выпрямился и обратился к Палачу. – В мясники к нам пойдет. Как ты, будет. Научишь его своему искусству. Во сколько лет там, где ты обучался, детям в руки нож давали? В три или в пять? Всё время забываю этот нюанс.

– В пять, господин. – ответил за Палача слуга спустя минуту тишины, воцарившейся по неизвестным мне причинам.

Я в отчаянии взглянула на Палача. Неужели он, сам пройдя через этот забойный кошмар с раннего детства, превратит Тимура в убийцу???

Палач, внимательно изучая Тимура, изменился в лице и даже немного побелел.

Он был ошеломлен.

Даже не так. Он просто офигел! Да так офигел, что и язык проглотил.

Зато другой ублюдок, который ниже ростом, трандел без умолку, щедро вплескивая в мои уши всякие мерзости.

– А дочь твоя заменит тебя. Правда, Марьяна? Иди к папочке на ручки. Будь послушной девочкой. – "Иллюзия" достал из кармана конфету и протянул её Марьяне в ожидании, что та возьмёт от него подарок.

Но этого не произошло. Моя дочь не клюет на презенты от чужаков.

Немного постояв, но так и не получив желаемого, "Иллюзия" бросил конфету на пол, живо растоптал её и обратился к Палачу.

– Кончай уже с ней, Фархад. Только быстро. Мне не терпится вернуться домой.

Палач же будто окоченел. Он, вероятно, до сих пор не мог поверить в то, что видели его глаза.

Конечно же, он догадался обо всём.

Как тут было не догадаться…

Тимур – его копия, только уменьшенная. Сейчас, когда имею возможность сравнить их обоих, это сходство сильно бросается в глаза. Одинаковые они. Даже цвет кожи одинаково смуглый.

Ничего от меня во внешности сына нет и уже не будет. Зато от папаши Тимур взял всё, что только можно было.

Несправедливо. Но с этим ничего не поделаешь.

Зато Марьяна похожа на меня, и ни капли на своего покойного папашу-урода.

– Фархад? Ты слышишь меня? – "Иллюзия" повысил на него голос и обернулся. – Хорош глазки строить. Она от тебя отказалась, если помнишь.

– Да погоди ты со своим "отказалась"… – Палач выдохнул и, отыскав в себе силы сохранять спокойствие при детях, тихим голосом задал мне вопрос в лоб. – Чей он?

– Мой. – я сделала вид, что не поняла смысла поставленного вопроса. При этом я косилась на Палача с агрессией, показывая, как сильно я его ненавижу.

Он поддел во мне то больное, что я не хотела вспоминать и проживать заново.

– Твой. – Палач нахмурился. Ему не понравилось, что я строю из себя дуру и ухожу от темы. – Отец его кто?

– Никто.

Я завела Тимура за себя, больше не давая Палачу возможности разглядывать сына. Не заслужил.

Да и какой смысл признаваться? Если убить меня пришел, то пусть убивает всех нас. Я не дам сделать из своих детей рабов.

Пусть даже не думает забрать Тимура у меня и превратить в убийцу с малых лет.

Не позволю.

– О, Аллах…– запричитал "Иллюзия". – Какая разница, кто отец? Да мало ли, от кого она нагуляла! Фархад. – в очередной раз поторопил он Палача. – Кончай с ней, и поехали. Я задубел тут торчать. А ты, – он обратился к слуге. – пакуй мелких в багаж и неси мешок сюда. Она миниатюрная. Думаю, в один поместится. Что стоишь? Или думаешь, Фархад при них рубить её будет?

Слуга отошёл от меня и попытался схватить Марьяну за руку.

– Нет! – я рухнула на колени, прижала к себе детей и твёрдо заявила. – Я не отдам их! Мои дети останутся со мной! При любом раскладе!