— Я не собираюсь останавливать ту, которая желает спастись от злого рока. Караджа считается моей дочерью, но с сегодняшнего дня я лишилась одного ребенка — тебя. Я принимаю сторону Караджи, тем самым не принимая того, кто идет на верную смерть с закрытыми глазами, забыв про тех, которые всегда были с ним от начала до конца. Я не могу вырвать тебя из сердца, но с этого дня не хочу тебя видеть. Помимо тебя у меня осталось семь детей, которые пока что еще во мне нуждаются, которые молоды и хотят жить, перед ними вся жизнь впереди. Не позволю им пойти по твоему пути, — женщине тяжело дались эти слова, но она стойко держалась. Тот разговор в их доме стоял, как будто на повторе в ее голове. Фадик понимала, что все сказанное — правда. Ее сын не остановится, пока весь род Кочовалы не будет убит и ему совершенно наплевать, что именно они не дали его сестрам и братьям умереть.

— Мам, ты не знаешь всей правды…

— Правды, вот как? — сурово спросила, госпожа Фадик. — А ты ли знаешь, сынок эту правду? Девочка, бросалась в огонь, чтобы спасти твою семью, которая должна считаться вражеской, чуть не умерла и врачи в ту ночь подтвердили, что она была на волосок от смерти, но ты на самом деле не ценишь жизнь. Вперед — преследуй свои цели, а с этого дня забудь, что не меня, не своих сестер ты больше не увидишь. Для парней ты имеешь хоть какой-то авторитет, так что их смерть будет на твоей совести. С меня довольно.

— Но ты не сможешь оставить меня, — шокировано произнес Азер, дотронулся до руки матери, но она никак не реагировала. — Обещаю, что все закончено. Все не так, как ты или Караджа подумала.

— Конечно, поэтому ты лежишь в больнице, а ее дяди нигде нет. Я все сказала. Если ты пошел против матери, то твоя семья от тебя отворачивается. Не для этого я столько провела с тобой бессонных ночей, не для этого бросила все силы, молодость на твое воспитание. Ты предал не только ту девушку, но и нас всех. Женщин семьи Куртулуш. Мы уходим.

Азер в неверии убрал руку, не осознавая, что происходит. Но вот мать открыла дверь и обмолвившись парой слов с девочками, повела их по коридору, а парни потрясенно смотрели им в след, не зная, что делать, лишь Акиф бросился следом. Наверняка, чтобы проследить и удостовериться в их безопасности. Йылмаз стоящий рядом с Эфсун, подбежал к нему, расспрашивая:

— Брат, что это только что было? Мама поехала домой?

— Скорее всего, нет. Наша мама отказалась от нас, Йылмаз, — обреченно ответил Азер, спускаясь вниз по той самой двери, как несколько минут Караджа, не в силах уже бороться с этим.

— Брат, ты что им не рассказал? Давай я встречусь с Караджой и все объясню…

— Не смей, Йылмаз! Девочка нацепила себе корону на голову и решила выбрать все же свою семью, легко отказавшись от меня. Хватит бегать за той, которая не ценит. Забудется. Пройдет. Я пошел по пути, который считал ее устроит, но она даже не собиралась давать мне шанс, не выслушала, значит, не стоит. Раз она так легко отказалась от меня, то я все же не выхожу из бизнеса, а наоборот, иду в атаку. Она еще поймет, что была не права.

Полицейская машина заехала во двор и припарковалась прямо около крыльца. Бабушка с мамой выскочили из дома, заволновавшись. Дамла же минуту назад набрала мне, сообщая, что Шенол обнаружил Ямача и с ним все в порядке. Хоть какая-то хорошая новость. Забрав пальто дяди, я попрощалась с Аязом и поднялась к своим родным, которые непонимающе уставились на машину.

— Кто это и почему в такой час ты приезжаешь на полицейской машине, Караджа? Ты видела, который час? — бабушка сегодня явно была не в духе.

— Это кто? — развернулась я и посмотрела, как машина Аяза разворачивается и он уезжает. — Аяз — сын Исы, которого убили, как ты помнишь, бабушка. Он тот самый приятель, господина Вели, как я тебе и рассказывала. Оказывается, люди, которые уходят из Чукура в одночасье становятся счастливыми, даже удивительно. Я пойду спать, если вы не против.

Не спрашивая их мнения, я переобулась и повесив свою куртку и пальто дяди на вешалку, успела пройти в гостиную, как меня развернули. Шлепок и моя щека вмиг становится красной от пощечины и жутко саднит, а я отклоняюсь в сторону. Вот она истинная, госпожа Султан — мать Чукура! Выпрямившись, я убираю волосы в сторону, охотно махая руками, призывая:

— Давайте следующую, госпожа Султан, — вот и вторая щека попала под руку бабушки, которая не собиралась останавливаться и зарядила сразу следующую. — По какой причине на этот раз?

— Я не позволю своей внучке позорить свою фамилию и путаться под ногами врага, который попал в больницу.

— Вот как! Браво, госпожа Султан, — наградила я ее аплодисментами.

— Ты с этого дня не выйдешь из дома!

— А вот и нет, дорогая бабушка. Все, наступил конец всему. Дай мне всего одну неделю и я сама уберусь из Чукура. Спасу, добьюсь правды, а потом собственными ногами выйду отсюда и никак иначе. Я ни разу не заставила вас склонить головы, постоянно слушалась, выполняла то, что вы хотели, но я не стану очередной жертвой. Я не позволю себя убить в отличие от Акшин. Я уничтожу тех, кто желал нам смерти, а потом уберусь.

— Твой отец и дяди прекрасно справляются с этой работой. Не суйся туда, куда не просят. Я знаю, что ты неравнодушна к тому мужчине, но забудь. Я не позволю тебе быть с ним.

— А я и не собиралась. В отличие от великой матери Чукура я отказалась от любви, вот всего лишь час назад, чтобы спасти собственную семью, ту, которая даже слезинки не пустит после моей смерти, ведь мы должны держать лицо. Верно, бабушка? Только вот учти, я хвалила тебя, но на самом деле только сейчас поняла, что не лицо, не манеры мы должны соблюдать, а внимание, сострадательность и заботу. Ты была в курсе, что у госпожи Санем сыну не в чем было ходить в школу? Что они не могли себе даже позволить купить ботинки, потому что на фабрике задерживают зарплату? А то что у Джихангира, парня, который стоит у нас на воротах, а ты его даже имени не знаешь, отец болеет раком? Не знаешь, потому что тебе важен лишь статус и положение. Дяди, отец готовы пожертвовать своей жизнью ради Чукура, народ Чукура отдаст жизнь за тебя, но лишь я избегу жертв, потому что у меня всех забрали. Ты мне дашь эту неделю!

— Караджа! — вновь схватила она меня за руку, а я достала пистолет и за секунду перезарядив положила ей в ту самую руку, которой она меня удерживала и направила на лоб, пугая.

— Нажимай или же не стой у меня на пути, бабушка. Ты лишилась всех кого любила, но вновь вернулась к прежней суровой, всезнающей Султан, не видя своих ошибок! Нажми же на этот курок, раз ты способна ударить, то и убить не проблема. Стреляй и закончи мои мучения, потому что я не собираюсь ждать чертового черного конверта, а предоставлю тебе того, кто их присылает!

Ее рука дрогнула и я знала, что именно этим и закончится. Бабушка опустила руку, а я перехватила пистолет, доставая магазин на всякий случай и положила на комод.

— Хорошо, я не расскажу никому о нашем разговоре. Но если по истечению недели ты не добьешься желаемого, то выйдешь замуж за того, кого я тебе выберу. Я не допущу, чтобы мою внучку выставляли в плохом свете.

— Или же себя, госпожа Султан. Я докажу тебе и навсегда избавлюсь от этой ямы, которая образовала в себе слишком жестокие устои, а моя семья должна по ним до сих пор следовать. Наступит день и ты пожалеешь о своих словах и об этих пощечинах, бабушка.

Ты встанешь на ноги за неделю, Юджель или же мы отправимся вместе в ад. Вот теперь окончательно я приняла решение уйти из отчего дома. Не знала, что на самом деле дойду до такого. Госпожа Султан, не умела ценить поступки и воспринимала смерть жителей Чукура, ради нашей семьи, как должное.

Мама поджидала меня возле комнаты, но я хлопнула дверью прямо около носа, не желая идти на контакт. Слишком поздно вы взялись за воспитание. У меня не было должного примера, вот и посмотрите в каком я положении. Влюбиться во врага, который совершенно больной.