— Я друг Вартолу Саадетина — господина Салиха, думаю, так вам будет понятнее, — Вели включился в игру и бросился в бой. — Но как я понимаю, ты Акын не можешь знать его прежнего имени, судя по твоей реакции на его второе имя. Не собираюсь вести пустые беседы и перейду к сути. Караджа после нападения позвонила мне и попросила помощи.

— Караджа? — обратилась бабушка взволнованно. — Что случилось, раз ты обратилась к постороннему человеку?

— Поправлю Вас, госпожа Султан, но я не посторонний. Вартолу не раз спасал мою жизнь и однажды, когда я ему помог найти кое-какую особу нападавшую на Чукур, то познакомился с Караджой. Примите мои соболезнования — я в курсе каждой вашей утраты, — Акын старался его прочитать, но я заранее знала, что он проиграет. — Караджа очень боялась, что следующей жертвой станет она, Селим заверил ее, что такого не произойдет, но после похищения ее стали преследовать. У нее не осталось никого, кому бы она смогла довериться, положиться и попросить помощи у близких, поэтому обратилась ко мне, чему я несказанно рад. Пришлось поменять несколько мест жительства, как преследователь пошел по ложному, но длинному следу и теперь жизни Караджи ничего не угрожает.

— Вы ошибаетесь, господин Вели, — самодовольно заявил псих, складывая руки в замок на своих коленях. — У Караджи есть защитник и в посторонних мы не нуждаемся.

Гнев Акына кристально понятен, ведь для меня не секрет, что он ненавидит Салиха, маленького Идриса по известной причине — Салих убил его любимого дядю Кахрамана. Их связь была намного прочнее, чем с отцом и у Акына осталось много приятных воспоминаний с ним. Вот оно главное отличие от нас — не умеет прощать. Прожив тяжелые времена, мы не только закалились духом, но и научились прощать того, кто нанес нам существенный вред. Акын же был другим, никогда не слушал указания дедушки, совершал преступления и поэтому и загремел в тюрьму. Никто другой не знает его настоящую натуру настолько хорошо. Для бабушки он герой, потому что вовремя оказался на пустующем месте и других вариантов не существовало.

— Простите за мою наглость, но юноша Вы на себя намекаете? — выразительно выгнул бровь Вели и закинув ногу на ногу, стал играть по крупному. — Мальчик, такие как я — знают абсолютно все, что случается в подобных районах. Стоило тебе взойти на эту должность, как на Чукур стали нападать по ночам, стрелять в обычных прохожих, а ты ничего не сделал.

— Это благодаря не мне, а лишь дядям, которые…

— Спокойно, мальчик — нервы здесь не к чему. Запомни правило номер один: никогда не смей оправдываться за свои косяки, иначе тебе никогда не стать настоящим мужчиной. Правило номер два: испокон веков, народ шел за сильным правителем, способный решить любого рода проблему, но ты видимо не обладаешь таким даром. Ну и на сдачу, правило номер три: никогда не разговаривай в таком тоне со старшими.

Бабушка наблюдала за их стычкой и я могла увидеть, что Вели получил от нее уважение и поднялся в глазах. Ее понять можно — оставить Чукур нельзя, нужен тот, кто будет вести за собой. За собой, а не вставать напротив тебя, нападая вместе с врагом.

— Ммм…, господин Вели, но почему Вы решили взять под опеку совершенно чужую девочку? Мало ли в ее годы всякое может померещится.

И она еще просит уважения. Ее матерью назвать уже сущий грех, а нет с Акыном она вела себя по-другому, но была ли это любовь или страх — не понятно.

— Госпожа Айше, как от матери я ожидал большее сострадательности и волнения к родной дочери, — упрекнул он ее и она смогла утихомириться, чувствуя стыд. Видишь мама, нашелся независимый эксперт, который может укорить тебя в отсутствии материнского инстинкта. — Я видел мужчину собственными глазами и сегодня я вырвал Караджу из его рук. Не верите? Госпожа Султан уже заметила, что ее внучка ранена, бабушка, а не мама.

Дамла же вообще потерялась от нашей игры. Она же его совсем не знала и тем более, что со мной случилось, но я заметила, как она заволновалась, когда услышала про ранение.

— Не знаю даже, как Вас отблагодарить, — ответила бабушка со всей любезностью. — С сегодняшнего дня двери нашего дома открыты для Вас. Нам никогда не расплатится за то, что Вы спасли моей единственной внучке жизнь. Она нам очень дорога.

— Всегда рад помочь. И теперь мне спокойнее, когда услышал, что смогу иногда заходить к вам, чтобы проведать Караджу. Мне она стала, как дочь.

— Не хотелось бы прерывать ваш разговор, но можно мне прилечь, бабушка? — попросила я, надеясь, что Вели уладит все остальное и короткий кивок головы успокоил меня. — Мне нужно обработать плечо, а то я чувствую скоро вновь начнет кровоточить.

На самом деле мои веки смыкались, а перспектива подвергнуться допросу после стольких событий — ужасна.

— Не нужно спрашивать даже о таком. Дамла? — окликнула она невестку. — Помоги Карадже.

— С удовольствием.

Она бросилась помогать мне, взяв в руки мой рюкзак и поддерживая за руку вывела из гостиной, но до нас дошел голос Акына:

— Бабушка, я пойду узнаю, может ей врач понадобится, — ага, конечно. Кроме неприятностей в мою жизнь ты ничего хорошего не принес. Больной ублюдок.

— К чему такая поспешность, юноша? — услышала я Вели и осознала, что на самом-то деле у меня появился защитник, которому в отличие от Азера не придется врать о своей фамилии и кто по-настоящему хорошо ко мне отнесся. — Мы еще совсем не познакомились. Присядьте — девочки сами справятся.

Дамла закрыла дверь, а я тем временем подошла к кровати и рухнула на нее животом, помня о ране. Послышались шаги Дамлы и кровать под ее весом прогнулась.

— Ничего не хочешь рассказать?

— Не сегодня, Дамла, — умоляла я. — С меня на сегодня достаточно мучений. Я просто хочу закрыть глаза и оказаться в одиночестве. Не теребить душу воспоминаниями, не думать о будущем, не стонать во сне от душевной боли. Мне это необходимо. Пустота мне нужна. Именно она поможет мне дальше вдыхать кислород и биться в легком ритме сердце. Ничего не спрашивай, Дамла. Представь, что меня не существует, хотя так и есть. Осталась лишь оболочка.

Мне требовалась эта перезагрузка. Я собственными руками заставила мучиться свое сердце еще больше. Мои планы разрушились благодаря ему. Каким-то образом он задел мое сердце и даже его поведение не уняло моего беспокойства. Сейхан лишь ударила его вазой, а у меня переживаний намного больше, чем к собственному состоянию. Но я уверена, что после сегодняшнего между нами образуется огромный психологический барьер и ему лучше не подходить ко мне, иначе станет еще хуже.

— Спи. Я буду рядом.

Дамла методично стала гладить мои волосы, а у меня по щекам потекли горячие слезы намокая подушку. Я благодарна, что Дамла не стала давить и дала мне этот покой. Хоть кто-то его может мне его дать.

Три часа ночи. Комната Караджи. Весь дом погрузился во тьму и Акыну не составило труда пройти незаметным в ее комнату. Прикрыв дверь, он бесшумно сделал пару шагов и оказался около спящей Караджи, которая повернулась на бок и свет фонаря с улицы светил на ее лицо. Подлая мразь, предавшая его. Возможно, все женщины и поверили в ее рассказ и этого седого друга Вартолу, но я нет. Собственными глазами видел, как она выходила из дома Азера. Караджа что-то не договаривает, но я найду способ ее разговорить. Интересно, почему он ее выгнал? Не понравился товар?

Потянувшись рукой к ее лицу, он остановился, почувствовав у себя на затылке холодный метал. Кто-то зарядил пистолет и он услышал:

— Не советую тебе этого делать, Акын, — Дамла. Кто же еще. Они в одной компашке сидят по уничтожению меня. — Еще движение и я подниму весь дом на уши, и бабушке будет неприятно услышать, что именно ты стал тем сталкером, который преследовал Караджу. Точнее Султан будет в бешенстве и ты потеряешь вмиг всю свою выдуманную власть.

— Я просто хотел пожелать спокойной ночи любимой сестренке. Какие-то проблемы?

— Проблемы всегда есть, если поблизости ты. Двигай Акын. Лучше тебе не появляться больше в этой спальне, а то мало ли, — она усмехнулась, — случайно могу выпустить целую обойму.