Вышла из дома и около ворот уже стояла служебная машина Аяза, который удивился моему виду, когда я села рядом с ним.

— Куда едем? — вот тот самый Аяз, который с детства не лез туда, куда не следует, когда обстановка накалена до предела.

— В одно место заедем, а потом к Азеру домой.

Аяз остановился около ворот, а я вышла из машины, прихватив с собой пакет и подходя к госпоже Фадик.

— Держите, — она взяла протянутый пакет, не ожидая явно.

— Зачем?

— Как я понимаю Азер дома? — Фадик кивнула. — В больницу не поехал и вашу помощь не принял?

— Верно. Ты хорошо его изучила. Передать ему и сказать от тебя?

— Буду вам благодарна. Прошу, больше ничего не спрашивайте, госпожа Фадик. Мне пора идти.

Аяз заехал к себе домой, чтобы переодеться и прихватить нужные папки, а я осталась ждать в машине. Опустошенная. С Азером я поступила подло, но так будет лучше. Мое проклятие доберется и до него, сегодня я потеряла брата, кольцо которого держала в руке. Мы съездили на место пожара и я нашла единственную память от брата. Почему-то я не могла отдастся скорби, не так как с Акшин и Сеной. В моей груди до сих пор горела надежда. Но на похоронах, я уверена, смогу избавится и отпустить Акына. Скорее всего мое сердце не хочет отпускать, того маленького мальчика, который не осознавал, что делает.

В окно машины с моей стороны постучались и я вздрогнула от страха. Неужели он во мне до сих пор присутствует? Повернув голову вправо, выпучила глаза, не ожидая его увидеть.

— Выходи, — сквозь сжатые в оскале зубы, приказал Азер, а я последовала ему.

Зажав в левой руке перстень Акына, вышла из машины, прижавшись к двери и не решаясь поднять голову. Азер в бешенстве, вокруг не души, конечно, кто посреди ночи будет стоять во дворе и посмеет отвлечь. Точнее не отвлечет Азера, который в бешенстве.

— В очередной раз отказалась. В палате больницы не выслушала, забрала мою семью и с легкостью ушла. Ты ко мне не безразлична, иначе бы не принесла лекарства, не приготовила кексы, убив не один час. Притворяйся перед кем угодно, но я вижу тебя насквозь, — каждое его слово было пропитано агрессией, направленной и вызванной мной же. — Сегодня тоже не выслушала. Сильная, независимая женщина, которая решает за всех разом? Тогда почему же в том лабиринте я нашел тебя разбитой? Почему стал единственным, кто искал тебя, когда твой дядя Ямач был на тот момент с Эфсун, которую спас от меня? Почему его волновала жизнь той, кто вкладывала бабки за убийство твоих любимых, а не единственной племянницы? Я, — стукнула себя в грудь Азер, продолжая вымещать справедливую злость на мне, — именно я всегда стоял рядом с тобой. От начала и до конца, чтобы между нами не происходило.

— Дядя был с Эфсун? — очередной смертоносный удар по раненой без этого души. Ямач, которого я знала, не поступил бы так.

— Да, сказал спасти тебя, а он позаботится об Эфсун. Больно, Караджа? А мне по-твоему черт возьми приятно, когда ты раз за разом отказываешься от меня, как от дворняжки? Я человек, Караджа, взрослый мужчина и твоя жертвенность не принимается. Не буду стоять на месте, пока ты строишь из себя сильную. Видел, умирал вместе с тобой, но одна ты не выдержишь, а я не выдержу без тебя. Отныне ты со мной.

— А смерть моего брата принимается? — даже одно предложение, всего лишь одно режет меня на куски. Разжав левую руку и вытянув, показала тот перстень. — Как я могу стоять на похоронах собственного брата и молчать, что именно ты послужил его смерти?

Я подняла голову и увидела разочарование. Опять принизила его, но однажды я уже говорила, что между нами есть прошлое от которого не избавится, а в реальном времени мы продолжаем ошибаться и от наших ошибок погибают наши семьи.

— Жаль, очень жаль, что ты так обо мне думаешь. В очередной раз Караджа Кочовалы показала свою сущность. Да, я слышал твой крик, когда вытаскивал твою мать из дома, но ты не знаешь, что там произошло. Не знаешь и в очередной раз додумала все сама. Когда лежала на земле, рвалась в горящий дом, проклинала меня, посчитала, что я тебя предал. До меня наконец-то дошло, — Азер взялся за голову, шагая взад и вперед.

Я такая, Азер и мою грязную душу ни чем не очистишь. Значит, не искренняя, моя любовь подделка, раз так подумала и Азер только что понял. Так будет правильнее. Разочаровывайся во мне, прошу. Не иди за мной. Спасай себя и свою семью.

Азер повернулся ко мне спиной и за пальто я не смогла разглядеть того ожога, но с памяти не стерлось. Если я бросилась под пули, ради его сестры, то он вошел в огонь, ради моей матери. Его вина в том, что он рассказал Акыну. Я убрала перстень в карман. Вот очередное доказательство, что мужчинам не все подвластно. Разговоры не их прерогатива.

Я не могла выносить его мучений, как на его лице читалось неверие и злость направленная на меня. Предала и буду предавать, когда речь заходит о моей проклятой семье. Мы не Куртулуш, а Кочовалы, которые обожают наносить самым близким удар за ударом, подножку за подножкой, а потом без зазрения совести просить прощения. Нужно остановиться прямо сейчас.

— Поезжай домой и помажь мазью ожоги, — произнесла я, покосившись на Азера и открыла дверь, собираясь садится.

Меня остановили, положив сверху руку на мою ладонь, которая держала дверь, а вторая обняла за талию. Азер же уткнулся лбом в мой затылок, прошептал на одном дыхании:

— Акын жив…. Так нужно, чтобы все думали о его смерти. Прости, но это лучший выход. Кочовалы должны считать его умершим.

Ненависть всполохнула во мне и развернувшись, я оттолкнула Азера, уперев руки в грудь и закричала:

— Что прости? Ты хоть сам себя слышишь? Я тут сгораю секунда за секундой, храня своего брата, а ты умалчивал, что он жив?

Потупив взор, Азер огорошил меня очередной новостью.

— Когда я приехал вслед за твоей матерью, то увидел, как дом горит и заметил Муртазу с канистрой. Он смог убежать в то время, как я бросился в дом, услышав крик твоей матери. Акын не в порядке и я знаю, что в этом нет его вины. Вспомнил все, что ты говорила. Он на самом деле хотел убить мать, Караджа и сделал бы. Да, я рассказал ему правду, но только тогда, когда увидел раны Дуйгу, оставленные Муртазой. Взбесился и не смог совладать. Акына не ты, не твои близкие не найдут, пока он не поправится и я сам лично не утвержусь в его стабильности. Ты должна провести похороны, Караджа, потому что после того, как я убил Макбуле, Эфсун направила бы весь гнев на него. Кочовалы разве приняли бы Акына, узнав, что он собирался зарезать мать? — Азер не останавливался и добивал меня. Не такого я ожидала от нашего разговора. Мой брат жив.

— Не тебе это решать, — сухо пробормотала я, а сама видела смысл в сказанном.

— Нет мне, когда речь заходит о тебе. Собираешься рассказать близким о тетушке Недрет? Запятнать ее память? Караджа, ты спасла мою семью, достала из нее все светлое, что имелось, а свою хочешь уничтожить? Тогда для чего такой длинный путь сделала? Не ради них, а против? Кочовалы достаточно, Караджа.

Я провела руками по лицу, скатываясь вниз и села на колени. Все это уже напоминает страшный, адский сон, который не заканчивается. Похоронить и возродить брата за одну ночь? Легче простого. Азер потряс меня новостью и поступил по-мужски. Не бросил Акына, а спас, не смотря на прошлое.

— Ты должна принести весть о его смерти, Караджа. Устроить похороны. Сейчас Кочовалы уничтожат твоего брата и правда их не остановит. Доктор сказал, что его мозг и нервная система очень сильно травмированы и пройдут годы, прежде чем он восстановится.

Не только Акына убьют, но и Азера, который захотел его покрыть. Теперь точно нельзя отступать. Мы начнем без Вели. В меньшинстве, но сделаем все, что в наших силах. Азер лишь будет мешаться и идти в не плана. Он пройдет проверку на прочность и ответит за свой поступок.

— Ты лишь в очередной раз наносишь мне вред, Азер. Знаешь, что я даже пойти на похороны пойти не смогу, ведь закапывать гроб в котором пусто для меня невыносимо, когда я знаю, что мой брат жив. Я даже матери в глаза не смогу посмотреть. Из-за тебя. Уйди с моих глаз долой. Мне невыносимо смотреть на того, кто просит похоронить моего брата живьем, — вот сейчас ты развернешься и забудешь о своих словах. — Насильник. Навсегда останешься им. Я не смогу быть с тем, кто услышав правду набросился на меня, как животное.