Я шел медленно, но мои шаги были слишком громкими для этого места, хранившего мертвое молчание и траур вот уже сотню лет. Уильяма я нашел в гостиной, если это место можно так называть. Хлипкое жженое дерево треснуло под моей ногой, будто говоря «Вот он, вот он! Он здесь! Беги, спасайся!», но темный силуэт не двигался. Он сидел, будто молящийся у алтаря перед обгоревшим окном и смотрел на утреннее небо, открывающееся из него.

Я подошел к нему и сел в той же позе слева от силуэта, который теперь мог рассмотреть в свете из окна. Он был все тем же мальчиком, что и двадцать лет назад. Правда, его длинные каштановые волосы теперь были короче, но глаза были теми же. Темно-карие как шоколад, они иногда меняли цвета от светло-серого до практически черного. В то утро они были с легким оттенком вишневого, как у зверя. Он даже не повернулся, чтобы посмотреть на меня, он итак знал, зачем я пришел и кто я.

— Райан Райан Росс. — тихо протянул он и его голос отразился от стен этого места вбирая от них крики мертвых, придавая его тону жалости и отчаяния.

— Уилл…— я кинул быстрый взгляд на окно и снова вернул его к парню рядом собой.

— Хотя…может мне стоит называть тебя папочка? Что, папуля, пришел наказать своего плохого мальчика? — усмехнулся он, пытаясь придать своему голосу яда, что было не в природе Уильяма Беккета. Он обернулся и посмотрел, наконец, на меня. Его губы сами собой преобразились в тонкую линию искренней и смущенной улыбки, той самой, что этот мальчик любил улыбаться мне когда-то. И меня охватила жалость, такая сильная, какой я не испытывал не разу в жизни, если вообще испытывал. Я пережил смерть своего единственного близкого человека, своих друзей, своей семьи. Я убивал невинных и виновных. Я наказывал, я пытал. Я пережил все это и меня никогда не терзали муки. Я знал, что они должны были умереть когда-нибудь, я знал, что делаю это, потому что я вампир, потому что это плата за мой бессмертный дар перед «культом». Улыбка исчезла с лица мальчика, и теперь я увидел перед собой уже взрослого юношу. Его красивые густые брови, его ровную тонкую линию носа, его бледно-бордовые губы, которые отняли не одну жизнь. Все в нем было идеально и прекрасно. Он был таким, потому что я сделал его таким. Он мой. Мой «ребенок». Мое лучшее творение, которое я сам безжалостно и уничтожу.

— Откуда ты узнал про дом?

— Даллон, — коротко бросил он и снова вернул свой взгляд к окну. И я вопросительно поднял бровь. Даллон? Это не могло быть правдой. Уикс бы не рассказывал такому как Уильям про такое место как этот дом…

— Зачем ты делал все это Уилл? К чему было убивать вампиров? — мой голос звучал холодно и отстраненно и Уильям дернулся, услышав вопрос. Сегодня предстояла ночь откровений, его последняя ночь. Ночь покаяния и он знает, что впервые сможет рассказать мне все без страха и утайки.

— Папочка не наказывай меня, я всего лишь развлекался, — он снова вернул себе фальшивый игривый настрой, пропитанный отчаянным страхом. Я чувствовал, как он боялся меня, когда прильнул ко мне и его руки заключили в холодные объятия. У вампиров все объятия холодные, но прижимаясь все сильнее он пытался найти во мне тепло, которого не было. Я услышал его тихое хихиканье мне в грудь.

— Ты же знал, что… — я не договорил, как Уильям выпустил меня из своих объятий и, оперившись руками в пол, посмотрел в мои глаза.

— Что они убьют меня за это? — он вопросительно поднял бровь.

— Предполагал. Правда, я хотел немного другого эффекта.

— Какого?

Уильям усмехнулся и с горечью посмотрел на меня.

— Ты ведь никогда не понимал, да? — Я вопросительно посмотрел на него. — Ты был дерьмовым создателем Райан Росс, — Он улыбнулся и отвел глаза в пол и только сейчас я заметил, каким обессиленным он был. Впавшие щеки и серые мешки под глазами в плюс к дрожащему телу. Он уже не казался таким идеальным, каким был пару минут назад. Слабый и беззащитный мальчик. Разве он мог убить столько людей и вампиров просто так?

— Я ведь ничего не сделал, почему ты был таким жестоким? Я просто хотел, что бы ты помог мне, позаботился. Хотя бы это.

— Ты жил со мной два месяца, — возмущено ответил я.

— А потом ты вышвырнул меня и оставил наедине с голодом, вампирской сущностью и…

— У тебя был «культ», — сказал я в свое оправдание. Он враждебно посмотрел на меня, будто я сказал ему что-то оскорбительное.

— Мне нужен был ты, — прошипел он и резко отодвинулся от меня. Он как избитое животное отполз подальше к стене возле окна. Темнота почти скрыла его, но мои глаза уже давно были приспособлены к тьме. — Ты никогда, никогда ничего не видишь. Ты такой жестокий. Самый жестокий из них всех. Безразличный. Тебе никто не нужен кроме тебя самого, —истерично шептал он скорее для себя, чем для меня.

— Уилл…— тихо позвал его я, но он никак на это не отреагировал, только продолжал сидеть в этом темном углу и шептать. Тогда я придвинулся к нему ближе, но и на это мое действие не последовало никакого ответа, и я принял это как сигнал. Я приблизился к нему и аккуратно прижал к себе в объятии. Он положил голову мне на грудь, и я медленно стал гладить его по волосам, в то время как другая прижимала его ближе.

— Знает ли малыш Брендон, что его ждет та же учесть что и меня, а? — ядовито усмехнулся он.

— Зачем ты убил ее, Уилл?

— Для тебя, конечно же. Она была тебе нужна, я дал ее тебе. К тому же, в последнее время она так действовала всем на нервы.

— Как давно она была с вами?

— Года три или больше. Она была милой. И доброй. Не любила причинять боль.

Уилл и я сидели так еще пару минут, потом парень завозился в моих руках и заговорил.

— Знаешь…ты…я знаю, я был тебе обузой. И ты бы никогда… — Пока Уильям пытался сосредоточиться на своих мыслях, моя левая рука, спокойно лежащая на его бедре, стала медленно подниматься выше, как змейка, проползая по спине и плечу парня, добираясь до шеи и начиная невесомо поглаживать холодную кожу. Уилл слегка, почти незаметно, дернулся от такого моего нежного прикосновения, но продолжил говорить. — Знаешь, но ты бы мог попытаться по…— он не успел договорить последнюю часть своей фразы, которую я слышать не хотел. Его голос прервал резкий хруст, исходящий от шеи, когда я мгновенным движением руки вывернул ее. Моя рука даже не дрогнула, отнимая его жизнь, потому что однажды я уже отнял ее. В тот момент я впервые ощущал такие странные необъяснимые чувства внутри, будто сегодня я по-настоящему обрел с ним связь. Ту, о какой говорят вампиры. Создатель и его творение. Только сейчас, убив его, я почувствовал, как сжимается грудная клетка и меня бросает в жар. Я отпустил мертвое тело из своих объятий и аккуратно уложил его на пол. Его глаза остались открытыми и ничем не отличались от его прежних глаз вампира. Такие же мертвые и темные. Такие же красивые и стеклянные. Я наклонился над его лицом и в последний раз взглянул в них.

— Ты же знаешь, малыш, почему я сделал это. — тихо прошептал я мертвому вампиру, но он уже не слышал моих слов. Мертвым плевать на наши слова.

Резкий треск дерева позади меня, заставил обернуться, и я увидел застывшее выражение лица Брендона.

— Я же сказал тебе не выходить из машины, — не узнавая свой голос, произнес я, и Брендон дернулся. Я вскочил и нагнал его, испуганного и убегающего, у входной двери, прижимая к косяку.

— Как давно ты здесь? — прошептал я.

— Достаточно давно, — всхлипнул он и из его испуганных глаз по щекам его побежали прозрачные нити слез. — Ты говорил, что не знаешь, кто убил ее! Ты говорил, что не знаешь, где она!

— Я не знал!

— Ты знал, что это он ее убил!

— Я всего лишь догадывался!

— Ты мог сказать мне! Это касалось и меня.

— Нет, не касалось, — прошипел я, сжимая его руку.

— Ты убил его, — тихо, словно по секрету, произнес он и его нижняя губа задрожала.

— Иди в машину, Брендон.

— Ты убил его, — снова повторил он, смотря сквозь меня в пустоту, прямо как в тот день, когда мы нашли Кару.