— Что за… — протянул я, глядя на то, как безумно он улыбается.

— Подражаю вампирам, у меня выходит?

— Очень. Из тебя бы вышел прекрасный вампир, — попытался усмехнуться я, но одурманивающий запах и тепло его тела, его укус, его безумный взгляд играли со мной злую шутку, заставляя задыхаться этим смехом и выпустить вместо него хриплый стон. Но Брендон был всего лишь ребенком, который входил в кураж странной игры, дразня меня.

— Как думаешь, если я укушу тебя еще разок, то стану вампиром? — улыбнулся он, обводя языком уже почти зажившую ранку на моей губе. Его руки медленно забирались под мою футболку, как раскалённым железом касаясь кожи, и оставляя на ней невидимые ожоги, заставляя меня дергаться от каждого из них.

— Не станешь, — придушенно выдохнул я.

— А если на шее? — скользнув губами по подбородку и опустившись к моей шее, он принялся оставлять несколько легких поцелуев, чередуя их с едва ощутимыми укусами.

— Тоже мимо детка. Для начала тебе нужно умереть.

—Тогда я умру.

— Я бы не позволил тебе умереть таким молодым, — и Брендон ухмыльнувшись, стянул с меня футболку, позволяя нашим кожам соприкоснуться. Он был еще горячее, чем я мог предположить, а моя сила сопротивления оказалась слабее, чем я ожидал.

Кровь действовала на него странно, она сводила его с ума. Делала кем-то другим. Эффект был слишком сильным. Но в тот момент, все, о чем я мог думать, это маленькие тающие снежинки на его коже, когда он играл на заднем дворе полчаса назад. Его тихое дыхание, пока он спал, и его взгляд, когда он сосредоточенно писал, а после, отрываясь от своего занятия, смотрел на меня. Все, о чем я мог думать, это сладкое шипение его крови на моем языке.

Он наткнулся на диван, пока вел меня за руку в гостиную и, упав на него, потянул меня за собой.

Его кожа была слишком горячей для меня, тело слишком живым и поцелуи слишком настоящими, что я чувствовал, что-то горечью вставшее мне поперек горла. Но еще сильнее я чувствовал, что если остановлюсь, то погибну. Брендон не знал, что ему следовало делать, казалось, он просто подчинялся инстинктам. Ему нравилось бесконечно касаться меня, моей шеи, спины, живота, пока я несдержанно оставлял россыпь поцелуев на его теле.

— Райан, — позвал он, и я наклонился над его лицом, заключая в глубокий поцелуй. На наших губах все еще был привкус крови, и это казалось мне самым естественным для нашего поцелуя. Я точно болен. Я, похоже, создаю из него себя. Забираю часть старого и отдаю часть нового. И он делает со мной тоже самое. Это катастрофа. — Я хочу. — осторожно выдохнул он. Я знал, чего он хотел, но он еще не был готов это получить.

— Ты не готов Брендон. Это больше, чем царапина на шее.

— Я знаю… Мне плевать, Райан, — простонал он, цепляясь руками за мои плечи, как утопающий и призывая скорее уйти на дно.

— Расслабься, — прошептал я ему на ухо и оставил усыпляющий внимание поцелуй там же. Он расслабился. Мой голос действовал на него как приказ и он безоговорочно подчинялся.

Я прикоснулся рукой к его промежности и Брендон задушил в себе стон, тогда я поцеловал его, и он торопливо отвечал мне, пока я возился с молнией на его джинсах. Когда я дотронулся до его члена, Брендон зашипел.

Его тело дрожало от каждого моего прикосновения, и я абсолютно точно разделял его ощущения. Я медленно двигал рукой, гладил его член, но когда начал дрочить Брендон всхлипнул и прижал меня еще ближе к себе. Его хватка была такой сильной, будто ему казалось, что если он расслабит ее хоть немного, то упадет. Я встретился с ним взглядом, и он казался растерянным, потому что я знаю, он хотел иного. Настоящего секса, но это все к чему он готов пока. К чему мы оба готовы.

Я спустил его джинсы с бельем до колен, и моя рука свободно блуждала по его бедрам, давая секундную передышку, прежде чем я стал касаться его снова. И его дыхание опять сбилось, а стоны тонули, где-то глубоко в его груди. В воздухе витало наше возбуждение, и впервые мой голод был слабее, чем что-либо еще. Сильнее крови в тот момент я желал лишь Брендона.

Его пальцы зарылись мне в волосы, и он притянул меня для очередного поцелуя, прежде чем кончить с приоткрытым ртом, застывшим в немом крике. Все его тело пробило тысячей импульсов, и я ощущал это так ясно, словно этот оргазм накрыл меня самого.

В моей руке была его теплая сперма, и я поднес ее к своему лицу, прежде чем слизать все что было. Еще одно смертельно приятное удовольствие для меня: у спермы и крови схожий химический состав. И когда я наклонился к животу Брендона, собрать языком те капли, что я упустил, мне хватило пары прикосновений к себе сквозь штаны, чтобы добраться до того края эйфории, которого он уже достиг.

Этот вкус, вкус медленной дикой смерти и семени, плавился у меня во рту, когда я поднял глаза, встречаясь с ошеломленным взглядом Брендона.

Комментарий к Глава 9. Я - якорь, который сам бросил якорь.

Я - якорь, который сам бросил якорь. (Пит Вентц “Серость”)

*(Св. Евангелие от Луки 4:18,19)

========== Глава 10. Гниющие цветы ==========

Комментарий к Глава 10. Гниющие цветы

Простите, ненавижу так задерживать проду(

Если заметите ошибочки, то не стесняйтесь кидать их в пб, вы очень облегчите мне жизнь <3

И спасибо за ваши комментарии, я рада, что вы еще со мной :*

«Покажи мне того, кто не в силах управлять своими желаниями, сказал монстролог, и я покажу тебе живущего под смертным приговором.»

Рик Янси. Кровавый остров.

Я очертил пальцами розовый шрам, сплетенный с черно-синей краской, забравшейся под кожу. Мне даже не требовалось чего-то больше этих легкий прикосновений, чтобы полностью почувствовать парня передо мной, забраться в его сны, прогуляться по ним, заглянуть в душу и, как неуловимый призрак, вернуться обратно.

Веки Брендона еле заметно дрогнули, и он открыл глаза.

— Доброе утро, — прошептал он, и я остановил прикосновения своих пальцев.

— Доброе.

Позже я в очередной раз осторожно обработал его шрам и наложил новый бинт. По каким-то причинам Брендон предпочитал, чтобы это делал я. Я не возражал. Прикасаться к нему стало чем-то физически острым, после возникшей между нами близости, но если бы у меня был выбор, я бы все равно продолжил это делать. Это помогало нам, рушило ненужные барьеры, но в тоже время возводило какие-то другие. Однако, это нас не волновало.

На следующий день, после того как я поставил Брендону эту связующую метку, этот шрам, что теперь в каком-то смысле определил нашу судьбу, я был в «культе».

Они приняли троих новых вампиров. Три несчастные души, которые с готовностью отдали себя в их безжизненные руки, не знающие жалости. Три призрака, что уже заплатили серебром за переправу на тот свет. Их тела уже успели остыть, но сердца бились быстрее наших и в глазах загорался знакомый до боли блеск.

Но мне до них не было никакого дела. Все, чем были заняты мои мысли это то, что я изо всех сил пытался не встречаться взглядом с остальными. Джо, Даллон, Джерард, даже Элиот. Я делал все, лишь бы их пустые бесцветные глаза не посмотрели на меня. Я не боялся их. Я видел лицо смерти, я сам был тем, кто примерял на себя роль палача.

Они произносили заученные слова, придавая своим голосам убедительности, когда пара молодых вампиров встала центр, чтобы принести нам клятву. Тогда я поймал взгляд Джорджианы, улыбку Джерарда и прикосновение пальцев Даллона к моей руке и я впервые ощутил странное чувство холода и беспокойства за Брендона рядом с ними. Они были так бездушны и так жестоки, что я испугался доверять им его смерть. Теперь он был только моим, и его смерть принадлежала мне тоже…

Это странное необъяснимое чувство появилось во мне и не собиралось покидать. Это не было любовью, привязанностью или хотя бы симпатией. Я бы назвал это как-то иначе, но у меня никак не подбиралось слово, которое бы передало это в достаточной степени.

Единственное, что я мог сказать с уверенностью — я чувствовал странную связь, которая образовалась между нами, и это нечто похожее на то, что было у меня с Даллоном после моего обращения, только наша связь с Брендоном не строилась на крови или клятве. Она была неощутима и безмолвна, ей не нужны были подтверждения или доказательства.