Притянув к себе, я в очередной раз поцеловал его, чувствуя как Брендон легко сдается.

— Ты на вкус как солнце, — прошептал я, вызывая улыбку на его лице.

—А ты соленый как кровь, — усмехнулся он. — У меня голова кружится.

— Извини. Я немного увлекся. Дойдешь сам до постели?

— Да.

Брендон уснул так быстро, что это даже пугало, но виной тому было его полуобморочное состояние. Он выглядел измученно и так по-детски беззащитно. Всего три недели назад он боялся оставаться со мной в одном доме, а теперь даже не вздрагивал во сне из-за моего присутствия. Так нельзя. Он не должен быть таким доверчивым ко мне. Но он так быстро позволил себе утонуть в этой бездне, что мне его жаль. И мне жаль себя, потому что я снова тошнотворно близко к тому, чтобы убить его. Этот соблазн был так силен, что я не мог заставить себя выйти из комнаты, хотя это спасло бы нас обоих на какое-то время. Но я просто остался там, с ним, прижимаясь к нему ближе и проводя рукой по темно-каштановым волосам. Он мой ночной кошмар, но с этим кошмаром намного спокойнее.

***

Брендон проснулся рано. Раньше меня. Но я не стал его останавливать, когда он встал с постели и принялся одеваться. Я был уверен, что он никуда не уйдет. Это необъяснимое чувство, когда ты просто знаешь, что так оно и будет. И я знал.

Теперь меня постоянно не покидало ощущение, что Брендон где-то рядом. Где-то слишком близко даже тогда, когда его нет в поле моего зрения. И я решил, что во всем виноват психологический эффект поставленной вчера метки. Теперь мне вовсе никогда не избавиться от этой тошнотворной эйфории нашей близости.

Я нашел его на заднем дворе дома посреди белой пелены.

— Первый снег! — счастливо объявил он, как маленький ребенок. Его инфантильность и пугала и завораживала одновременно. Я смотрел на него и пытался понять, как изменился мир. Внутри меня как будто кто-то чиркнул спичкой, и все больше и больше разрасталось ощущение, что Брендон моя единственная связь с реальным миром. Мой проводник к свету.

— Ты собираешься выйти из дома? Я не куплюсь на то, что вампиры боятся снега. Если бы это было так, вы бы не жили в Питтсбурге, — усмехнулся он, прежде чем наклониться, собирая в ладони новую порцию снега.

— Это смешно Брендон.

— Но первый снег! — притворно возмутился он, попадая снежком мне в голову.

Его куртка была слишком легкой для этой внезапно наставшей зимы, поэтому его тело бил легкий озноб, пока он отогревался на кухне. Повязка на его руке сползла, пока он потягивал горячий чай из кружки, и я заметил покраснения вокруг укуса.

— Тебе надо сменить повязку чуть позже.

— Да, наверное. — Мягко улыбнулся он и посмотрел на свою руку. Улыбка исчезла, и странная гримаса на мгновение прошлась по его лицу.

— Все нормально?

— Да. Просто немного чешется. Вернее…очень чешется. Это нормально?

— Не знаю, — честно ответил я. — Ты не занес туда инфекцию?

— Нет, я проверял сегодня. Она будет довольно уродливой, да? — спросил он, не отрывая заинтересованного взгляда от перебинтованного места.

— Да, скорее всего. Что-то вроде пятен и следов укуса. — я хмыкнул, наблюдая за тем, каким задумчивым он стал. — Не нравится?

— Нет… то есть, нравится…не уверен… Мне на самом деле плевать как она будет выглядеть.

— Потому что она позволит тебе пройти к вампирам?

— Боже, нет. Не из-за этого.… Из-за тебя? — улыбнувшись, я заметил, как он смутился, но в тоже время его язык, быстро облизавший верхнюю губу, говорил мне о том, что его это заводило. — Не знаю, просто чувствую, что это что-то вроде связи, знаешь. Возможно…чувствую себя особенным.

— Ты итак особенный. Я никому ее не ставил.

— Это хорошо?

— Не знаю. Может быть. Хотя, скорее всего, нет. Когда мы придем в «культ» многие не оставят это без внимания. Некоторые проявят к тебе излишний интерес.

— Ничего, я переживу. — он зашипел и его рука дернулась вместе с кружкой чая.

— Иди сюда, — я подошел к нему и Брендон растерянно наблюдал за тем как я развязываю и без того слабую повязку на руке. По его лицу было видно, что зуд причинял слишком сильный дискомфорт, но на ум мне приходил лишь один способ помочь унять этот недуг.

Нож, лежащий на кухонном столе, дал мне последний толчок, и я схватил его. Брендон настороженно смотрел на меня, но даже не подумал отойти. Острый кончик прошелся по тонкой коже, и пара капель упала на кухонный кафель. Расточительство. Я поднес свой окровавленный палец к его губам и Брендон лишь секунду пробыл в раздумьях. Языком он собрал выступившие капли и посмотрел на меня, словно ожидая одобрения его действиям.

— Зачем это? — спросил он, когда порез исчез на моем пальце, а в его глаза уже заблестели как от действия наркотика.

— Снимет зуд, — улыбнулся я.

— Странно себя чувствую.

—Подожди пару минут. Многим, знаешь, даже нравится этот эффект.

— Эффект чего?

— Вампирской крови. На вкус она ужасна, но зато действует как легкий наркотик.

— Не так уж ужасна на вкус, вообще-то, — хитро улыбнулся он. — Голова кружится…как вчера.

Я усмехнулся, наблюдая за тем, как моя кровь действует на Брендона. Он часто моргал, постоянно смотрел на свои пальцы, словно ожидал, что у него на них вырастет дерево или еще чего похуже. Он был очарователен под этим легким кайфом.

— Почему она раньше так на меня не действовала? — спросил он, немного заторможено глядя в мои глаза.

— Потому, что ты никогда не пил ее. Раньше я применял ее местно, а теперь она действует на твой мозг.

— Это…неплохо, — он снял очки, и они остались лежать рядом с окровавленным ножом. — Ты чувствуешь себя так же, когда пьешь мою кровь? — его улыбка стала немного напоминать оскал, когда он медленно встал со своего места и подошел ко мне вплотную.

— Не совсем. Намного…лучше.

— Да? — глаза Брендона стали ярче, но я не знал, было ли тому причиной то, что я видел их теперь не сквозь стекло очков или это моя кровь так действовала на него.

— Да. Это как…наваждение, как…оргазм, только сильнее в десятки раз.

— Ну, тогда я не смогу понять, потому что я, ну знаешь, девственник, — я уперся в кухонную тумбу, потому что Брендон напирал все сильнее. От моего невинного мальчика не осталось почти ничего, осталось только то, что я выпустил из него благодаря моей вампирской сущности. Кажется, его поглотила эта волна эйфории. Улыбка на его губах стала какой-то небрежной, развязной и он не стеснялся прижиматься ко мне ближе, цепляясь руками за мои запястья.

— Тебя неплохо так накрыло, да? — улыбнулся я, когда наши лица разделяли уже всего пары сантиметров. Это странное желание в глазах Брендона казалось каким-то диким, как у убийцы перед жертвой, но почему-то это лишь больше сводило меня с ума.

— Поцелуешь меня?

— Брендон…

— Поцелуй, — взмолился он и его губы почти касались моих, но он просил, чтобы это сделал я, а я не делал. Я пытался изо всех сил, но он решил сломить меня воспользовавшись тем, против чего я бессилен. Он потянулся за ножом и я не успел его остановить, как острый предмет уже был в его руках, а в глазах Брендона горела целая вселенная. Лезвие блеснуло, прежде чем он легко провел им по своему горлу. Всего лишь маленькая царапина, и все мое тело пробрала дрожь. Он ухмыльнулся. Он был охотником в тот момент.

Я поймал его губы в поцелуе и слишком быстро пропустил момент, когда Брендон стал с остервенением целовать меня, впуская в наш поцелуй что-то пошлое и развязное. Каждое его движение словно по новому открывало его для меня и я никогда до этого не чувствовал так отчетливо биение его сердца, циркуляцию крови в его теле и такого сильного запаха его возбуждения.

Какая - то часть меня была по-прежнему всего лишь человеком с обостренными чувствами, поэтому ждать сопротивления с моей стороны было бы абсолютно бесполезно. Я иду за своим проводником. Он ведет меня.

Брендон резко и сильно прикусил мою губу, я почувствовал холодную волну возбуждения и такой болезненный зуд в деснах, что я и не мог припомнить, когда мои клыки проявлялись так быстро. Горячий язык слизнул выступившую кровь и когда Брендон поднял на меня свои затуманенные глаза, я заметил размазанный красный след на его губах.