— Что? — спросил он, когда я, прокусив свой палец, приложил его к ранке на шее.

— Ничего, — место укуса постепенно затягивалось, оставляя лишь красные кровавые пятна. Наблюдая за этим, я медленно слизал языком остатки крови на его коже, и теперь там не осталось и следа. Брендон тяжело сглотнул, когда я позволил себе медленно целовать его шею.

— Брендон, — тихо позвал его я, отодвигаясь и заглядывая в его глаза. — Что ты будешь делать, если я не найду твою сестру?

Брендон выдохнул, склоняя голову набок. Его рука коснулась моей щеки, а после спустилась к шее и притянула меня обратно к нему.

— Я не хочу заставлять тебя делать это. Я просто хочу знать, что с ней случилось, какой бы не была правда. Но если ты не сможешь мне помочь, это не изменит моего отношения к тебе… — его голос звучал тихо и искренне, хотя я не думал, что он мог звучать у него по-другому. Брендон стоял здесь передо мной как воплощение преданности и настоящих чувств, а я напротив как его уродливое зеркальное отражение, в котором лишь ложь и игра. И мне ничего не хотелось с этим делать, все это так, как и должно быть. Все это являлось тем, чем и должно было являться. Он влюбленный живой человек, я – мертвое существо без морали и всех этих прекрасных человеческих чувств. Любовь, преданность, нежность, забота – все это я был научен испытывать лишь к системе «культа». К его законам, порядку, власти. К своим «братьям» и «сестрам», а не к нему.

Кончик моего носа коснулся его и Брендон улыбнулся.

— Я попытаюсь узнать о ней в «культе», но это может вызвать у них подозрения ко мне.

— Тогда… может, я сам это сделаю? — я удивленно взглянул на него. — Отведи меня туда, и я…

— Нет, — твердо оборвал я.

— Почему нет?

— Потому что нельзя прийти туда просто так, — его наивность заставила меня усмехнуться. — Либо ты приходишь с кем-то, либо тебя «приглашают». Это, черт. Это как закрытая тусовка, понимаешь? Кто попало туда не попадает.

— Ну, так приди со мной. В чем проблема?

— В том, что там опасно, черт возьми. Как только ты переступишь порог, я не смогу защитить тебя, не прикидывайся идиотом, ты же следил за ними, ты в курсе.

Брендон поджал губы, обдумывая мои слова и что ему на них ответить.

— Тогда в парке… — вдруг начал он. — Та женщина, что подошла ко мне. Ты сказал, что я с тобой, и она отстала, верно? Тогда я спросил, если ли у вас правила на этот счет, и ты сказал «да». Так значит… — произнес он, и его глаза сочились самодовольством.

Я прикусил нижнюю губу, и устало выдохнул, опираясь рукой на стену, возле его головы.

— Ты что запоминаешь все, что я говорю?

— Почти, — усмехнулся он.

— Тебе это не понравится, — улыбнувшись, предупредил я, но решимость в его глазах уже не было возможности погасить.

***

— Ты действительно хочешь этого? Ее нельзя будет снять?

Брендон задумчиво прикусил свою нижнюю губу и пару секунд еще обдумывал свое решение, пока не кивнул головой в знак согласия. Я поднес его запястье ближе к своему лицу и замер на мгновение. Я никогда и никому не ставил метки на левой руке, впрочем, как и на правой. Мне это было не нужно. Кровь я мог получить у любого смертного культа, а особых чувств я не испытывал ни к одному человеку. Хотя эти метки не имели особого значения для вампиров, кроме как простой гарант безопасности выбранного ими человека, так что и для меня это должно значить не больше. Но что это значило для Брендона? Считал ли он этот жест чем-то, что делало нас ближе, связывало?

На самом деле это был просто еще один шаг, приближающий его к смерти, но он не имел об этом ни малейшего понятия.

Я поднес его руку еще ближе и коснулся губами горячей кожи. Мысли хаотично сбились в одну единственную – мысль о голоде. И по обыкновению зуд в деснах дал знать о том, что я готов преодолеть барьер в виде смуглой кожи Брендона между мной и кровью.

Мои клыки сами вонзились в него, попадая точно так, что бы прокусить вену. Я сделал еще укус, более сильный, разрывающий тонкую плоть. Брендон зашипел и постоянно вырывал руку, но я уже сильно вцепился в нее, так что он не мог ничего с этим поделать. Соленый вкус крови становился все слаще и слаще и я и не думал останавливать себя. Я вгрызался еще сильнее, причиняя ему больше боли, и Брендон начал вскрикивать и пихать меня рукой, чтобы я прекратил, но я не прекращал. Я облизывал, высасывал, и мое сознание охватил белый шум и голос Брендона стал все тише и тише, пока я не почувствовал как похолодело его тело, не слишком сильно, но достаточно, чтобы стать для меня сигналом.

Преодолевая в себе ужасную силу притяжения к его запястью, я оторвал губы от руки. Брендон выглядел потрепанно и испуганно. Я слишком увлекся и выпил у него крови больше, чем должен был, и ему это не особенно понравилось. Он оскалился на меня и прошипел, когда я снова дотронулся языком до его похолодевшей руки, слизывая с кровоточащей ранки кровь. Достав из кармана брюк маленькую пробирку с черной краской, я капнул чернилами в те места, где были следы от моих зубов.

—Ты разве не дашь мне своей крови или еще чего, что бы она затянулась? — спросил Брендон, осматривая мое творчество на его руке.

—Да ладно, это всего лишь обычный укус, не драматизируй. К тому же должен остаться шрам. Обработай все сам, только чернила не смой, — закрыв пробирку, я сунул ее обратно в карман.

—Ты не очень-то заботлив, — криво хмыкнул он и приложил к руке прозрачную пленку и бинт, пропитанный хлоргексидином.

— Позволь мне, — легко и мягко я подцепил края белой марли и завязал аккуратный узелок. — Придется подождать пару недель, пока не заживет.

— Долго, — задумчиво протянул Брендон, наблюдая за медленными аккуратными поглаживаниями моих пальцев его руки. Я обводил места на его коже вокруг бинта, словно пытаясь успокоить раздражение.

— Некуда спешить, — я мягко провел кончиками пальцев по сгибу локтя левой руки Брендона и он улыбнулся, как улыбались мои братья от такой щекотки, своими искренними детскими улыбками, воспоминания о которых как мне казались уже давно превратились в пыль. И я впервые за долгое время тоже улыбнулся, вспоминая о своей прошлой жизни. Брендон обратил на это внимание, и я услышал его приглушенный смех.

— Самая жуткая улыбка, что я видел, прости, — объяснил он усмехаясь. — У тебя просто кровь… — его пальцы провели по коже вокруг моих губ, и это, возможно, было самым странным и ненормальным из всего, что можно увидеть, но глаза Брендона блестели, и даже сквозь стекло его очков я видел, как зачарованно он смотрел на меня. А я все то же кривое и холодное отражение его чувств, испорченное и сгнившее. С пустым, как сама пустота, взглядом, отвечающим ему.

Его губы без просьб и подсказок сами коснулись моих, не смущаясь ни вкуса собственной крови, ни мертвого поцелуя. Его страсти, тепла, его любви хватало на нас обоих, поэтому я просто, как на зов инкуба, шел ведомый своим и его желаниями, стремясь утонуть в этом незнакомом чувстве.

— Ты отведешь меня туда? — прошептал он, когда мои губы уже касались знакомых мест на его шее. Я словно стал слышать хуже, потому что его слова с таким трудом пробивались сквозь стену в голове.

— Да… черт, да.

— Спасибо, — произнес он, встречаясь своим взглядом с моим. Его лёгкий испуг отдавал горечью на губах, когда я поцеловал его.

— Я не могу заставить тебя передумать, да? Ты не остановишься? — моя улыбка была то ли обреченной, то ли печальной, когда я подумал о том, что ему все равно уже поздно сходить с дистанции. Сам того не зная, он уже ввязался в незримую войну с «культом» и они не намеренны проигрывать. И даже если я захочу, я не смогу спасти его.

— Я хочу покончить с этим и перестать видеть ее лицо во сне, понимаешь? Я бы пошел туда и без тебя… не знаю как… Но я рад, что ты будешь со мной.

— Я пойду за тобой, даже если ты никогда не остановишься.

И его губ снова коснулась улыбка, до краев наполненная сладкой надеждой. И его глаза тронул блеск звезд на небе сегодняшней ночи. Я постараюсь выполнить обещание, пока клятва, данная мною много лет назад, не разрушит эту.