— Гарри, — предупреждающе выдыхает тот, закусывая губу. Найла опять начинает тошнить от них.

***

Найл прислоняется лбом к стеклу, прикрывая глаза от спокойствия, сковавшего его тело. Сколько бы он ни говорил, что его раздражают Гарри и Луи, чавкающий Лиам, и грубый, угрюмый Зейн, после встреч с ними ему намного лучше.

Перед его глазами мелькают яркие фонари, и прежде чем он успевает заснуть, машина немного резко дергается.

— Аккуратнее, идиот, — раздраженно фыркает Хоран водителю. Парень даже не оборачивается, чтобы взглянуть на него, лишь усмехается замечанию и продолжает внимательно смотреть вперед. Линия его челюсти в профиль, да еще и в полумраке машины становится, будто более выделяющейся. Найлу хочется провести по ней рукой, а потом, возможно, врезать.

Огромные ворота перед особняком открываются, и под машиной слышится треск гравийной дорожки. Найл прикрывает рот, когда зевок вырывается из его рта.

Его рука уже отстегивает ремень безопасности (разумеется, он был пристёгнут, ведь за рулем Зейн, черт побери), как чужой голос разрезает тишину.

— Спокойной ночи, Найл, — мягко произносит Малик. Хоран непроизвольно дергается и замирает.

Ладно, может быть, Зейн не такой уж и мудак, каким Найл считал его когда-то, и он уж точно не настолько глуп и никчемен. За те несколько недель, что этот парень провел в их компании, Хоран будто увидел его с другой стороны. Хотя бы то, что Зейн и Гарри постоянно обсуждают свои претенциозные темы искусства и музыки, которые лично Найла всегда заставляли умирать со скуки, или то, как хорошо Зейн знаком с точными науками, что постоянно восхищает Лиама. Иногда Найлу казалось, что именно этот парень, взявшийся неизвестно откуда, имеющий, возможно, не самую состоятельную семью и не завидное положение в обществе, вписывался в его, Хорана, компанию, куда лучше, чем он сам. Вероятно, это Зейну стоило родиться в состоятельной семье, ходить на балы и участвовать в благотворительных организациях. Такие мысли стали частыми гостями в голове Найла, еще с тех пор, как он увидел Зейна с маской на лице на том балу. Если бы Малик надел один из дизайнерских костюмов Найла, он бы отлично вписался во всю обстановку светской жизни.

Это заставляло Найла задумываться о многих вещах.

Он думал о том, что границы между людьми теперь стали более размытыми. Раньше он не замечал никого, у кого не было круглого счета в банке. Теперь все люди для него равны.

Он думал, что Зейн низшая прослойка общества. Что такой как он никогда бы не вписался в его мир. Но вот что в итоге: семья Найла прониклась чувствами к этому парню, а все его друзья обожают проводить с ним время. Даже студенты теперь постоянно здороваются с Зейном, хотя Найл знал, что раньше они делали это, только когда хотели достать у парня дурь.

Но, даже учитывая все это, Найл никогда бы не подумал, что Зейн может быть с ним настолько милым. Потому что нет. Не может.

Между ними все еще существует это серое облако неприязни, когда они наедине. Зейн обожает дразнить Хорана, а Найл посылать его куда подальше. Возможно, это даже похоже на идиллию.

— Спокойной ночи, — наконец, откашлявшись, произносит Найл. Он не знает, должен ли сказать что-то еще, потому что мягкий тон Малика сбил его с толку, и все же он не уходит, будто ожидая чего-то.

— Так… когда вы переезжаете? — обрывает неловкость Зейн, заставляя Найла поморщиться от вопроса.

— На следующей неделе. Наши вещи уже почти собраны, и некоторые мать уже перевезла. Хотя, я не видел этот дом, он принадлежал деду, но уверен, туда не поместится и половина моих шмоток, — грустно выдыхает он.

Зейн заливается смехом.

— Что? — недоуменно произносит Найл.

— Ты только что пошутил над собой и своей изнеженной задницей?

— Это не шутка! Это крик души, — бурчит Хоран, но странная судорога заставляет его губы дернуться в подобии улыбки.

— Что ж, если нужна будет помощь…

— Что? — удивляется ирландец.

— Я могу помочь. Ну, коробки и все такое.

— Намекаешь, что я не смогу донести барахло? — издевается Найл, наслаждаясь видом Зейна, закатывающего глаза. Но в итоге все же добавляет: — Ладно. Спасибо.

Зейн кивает в ответ, сверля взглядом подсвеченную подъездную дорожку на которой они стоят. Его руки все еще цепляются за руль.

— Что ж. Пока, — бросает Хоран, но его останавливают, когда он пытается открыть дверь. Он смотрит на чужую руку, крепко держащую его за локоть, и приподнимает бровь.

— Ты говорил, что твоих родителей нет дома, — начинает Зейн, заставляя Найла чуть ли не задохнуться от возмущения.

— А тебе наглости не занимать, — вскрикивает он.

— Ну, знаешь, пока есть шанс… Я еще ни разу не спал на кровати с балдахином и шелковыми простынями, — парень хитро улыбается Найлу, приближаясь ближе, и легкий аромат дешевого парфюма окутывает их обоих.

— Ты придурок, моя кровать без балдахина, — фыркает Хоран, но без привычной желчи, что была в нем когда-то. Его самого удивляет такая легкая, и, о господи, немного игривая манера общения с Зейном. Это точно не нормально.

Зейн пожимает плечами, как бы говоря «да мне всё равно», и в животе Найла скручивается знакомое желание и волнение.

— Стой, — говорит он, когда они уже готовы выйти из машины. — Значит ли это, что мы снова переспим?

Он не хотел это спрашивать, определенно нет. На самом деле, это больше из-за страха узнать ответ, потому что Найл сам не знает, какой из них хочет услышать, пока не слышит:

— Вообще-то на это я и рассчитывал.

И он понимает, что такой вариант его определенно устраивает.

========== Часть 7 ==========

Найл ставит очередную коробку в пустую холодную комнату, где из мебели лишь старая кровать, огромный раритетный шкаф и толстенный слой пыли на подоконнике. Когда мать говорила, что им придется переехать в дом поменьше, она не упоминала, что этот дом окажется еще и полной дырой.

— Ох, милый, извини, в твоей комнате еще не успели прибраться, но ничего, мы с Мэдди с этим разберемся.

Мать появляется у него из-за спины, озадаченно осматривая новую комнату сына.

— Раньше это была комната твоего деда, — улыбается она. —Думаю, он был бы рад узнать, что теперь тут будешь жить ты.

Это вроде бы мило, но у Найла лицо перекашивает при виде появившейся картины перед ним.

— Куда мне поставить это, Маура? — голос позади заставляет Найла подпрыгнуть от неожиданности. Он закатывает глаза от обращения идиота-Зейна к его матери. Чертов подлиза.

— Это нужно отнести в гостевую, по коридору прямо и налево.

Зейн мило улыбается, и, кинув напоследок самодовольный взгляд Найлу, проваливает относить оставшееся барахло.

— Вот уж не думал, что тут есть еще и гостевые комнаты, — ворчит Хоран.

— Всего две, — усмехается ему в ответ мать. — Прости, милый, но ты же знаешь, что теперь это место будет нашим единственным домом.

Она провожает его грустным взглядом, оставляя одного в этой пугающей комнате. Найл тяжело вздыхает, задвигая коробки с вещами под кровать — он разберется с этим позже. Сегодня он точно не собирается оставаться в этом доме.

На самом деле, все не так уж и плохо. Дом дедушки вполне просторный и светлый, с тремя спальнями, двумя гостевыми комнатами и большим холлом. Тут даже есть уютная библиотека, правда, большинство книг оттуда давно увезли. Найл почти не верит в то, что в этом доме выросла его мать, женщина, которая носит лишь дизайнерские наряды и украшения в несколько тысяч фунтов. Но с другой стороны это даже мило. Этот дом кажется таким семейным и теплым, даже, несмотря на то, что выглядит сейчас хуже квартиры Зейна (ох, ну ладно, это уже преувеличение).

Найл находит на кухне спички и проскальзывает на задний двор, который меньше даже, чем его гараж в доме отца. Ну, что ж.

Он зажигает сигарету, оглядываясь, чтобы мать не заметила, как он стряхивает пепел в заросшие сорняками розовые кусты. Его жизнь так кардинально поменялась за последнее время, и все, что напоминает теперь ему о былой блестящей судьбе — это дорогая рубашка и часы, которые ему подарила Мэдди на прошлый день рождения.