— Как насчет того, чтобы не лезть в мою личную жизнь? — беззлобно цокает он. — Мы просто немного поспорили, но это не страшно. Он все еще любит меня, а я его, ясно?

— Ну конечно, — Мэддисон усмехается, делая щедрый глоток сока из своего бокала, одного из тех, хрустальных, из коллекции их матери, которые удалось спасти после злосчастного бала.

— Что? — язвит он на этот выпад, и сестра лишь пожимает плечами.

— Ты даже не звонишь ему, — подозрительно произносит она. — Мне жаль Зейна. Бойфренд у него козёл.

Найл чуть ли не задыхается от возмущения, давясь остатками вина, которые он надеялся допить.

— Мэдди права, Найли, тебе стоит позвать его к нам. На балу он дал мне слово, что поможет в саду, потому что я никак не могу решить, где сделать летний фонтанчик. Если конечно, — осекается она, — вы и правда не расстались.

Где-то в районе висков у Найла начинает отчаянно стучать кровь. Что вообще происходит? Еще недавно его семья исходилась от одного только вида Малика, а теперь они беспокоятся за их отношения.

— Я без понятия, о чем вы вообще говорите, — неверяще качает головой он. — С каких пор вы полюбили Зейна? И нет, мы не расстались, — предупреждающе показывает он указательным пальцем. — Но это не значит, что я буду звать его к нам. Это… это…

— По-семейному? — усмехаясь, говорит Мэдди. И Найл, наконец, понимает всю задумку его плана.

— Нет, — ехидничает он. — Это не лучшая идея. Сначала разберитесь с тем, что у нас тут твориться, а потом уже гостей зовите.

Лица матери и сестры мрачнеет, и Найл чувствует, что напряжение снова вернулось.

— Ты прав, милый, — говорит женщина, — но обещай мне, что как только все наладится ты пригласишь к нам Зейна. Я буду очень рада увидеть его.

Он пожимает плечами и неубедительно улыбается.

Во что превратилась его жизнь?

***

Его родители официально подали на развод.

Найл узнает об этом спустя несколько дней, и сказать, что он в шоке, значит, ничего не сказать.

С одной стороны он рад, что эта история заканчивается хоть чем-то, с другой… с другой стороны он напуган. Очень сильно.

В их последний семейный ужин отец объявляет о том, что теперь они больше не являются семьей. Будто семья для него — это всего лишь договор или контракт, который они все подписали, а теперь расторгают. И всё, абсолютно всё, что было построено за эти годы, не имеет никакого значения. Всё теряется в безликом голосе Бобби Хорана, говорящего «как только дом вашей матери будет готов, вы переедете».

Так просто.

Будто люди, сидящие с ним за одним столом, никогда для него ничего не значили. Будто это не он читал Мэдди сказки на ночь, не он учил Найла плавать в их бассейне, не он делал уроки с Грэгом. Они — его вложение, его маленькие филиалы большой компании, и теперь, когда от них больше проблем, чем пользы, он просто берет и закрывает их.

Глаза Мэддисон блестят от слез, Грэг тактично отмалчивается, и только Найл готов кинуться на этого мужчину со своим столовым ножом.

— Поверить не могу, что мы считали тебя частью нашей семьи, — горько произносит он. Вся боль и злость воплощаются в этих словах, и Найл никогда в жизни не чувствовал себя таким морально убитым. Он хочет, чтобы кто-то взял его за руку и сказал, что все это не правда. Кто угодно, даже пусть это будет Зейн. На секунду Найлу действительно хочется, чтобы рядом оказался Зейн, он бы точно врезал этому напыщенному ублюдку, а потом эффектно забрал Найла на своем байке и они бы напились где-нибудь на парковке у круглосуточного магазина. Ну, разве это не мечта школьниц? Найлу определенно следует перестать смотреть девчачьи сериалы с его сестрой.

— Я понимаю, что ты расстроен, Найл. И что ты злишься. Но давай оставаться взрослыми благоразумными людьми. Мы пытались все наладить, но, между прочим, по большей части из-за тебя, это не вышло, — угрожающе произносит отец, — и теперь нам лучше перестать притворяться. Мы будем видеться по выходным два раза в месяц, скажем, на обед, и по праздникам. Я уже оплатил ваше обучение полностью, так что, думаю, этого достаточно. Мэдди я буду присылать деньги раз в месяц до её совершеннолетия, а Грэг, ты все еще будешь работать в нашей компании. Но ты, Найл, — указывает он вилкой на парня. — Попытайся забыть о том, что у тебя есть отец. После всего, что ты натворил, я никогда не смогу тебя простить.

Найл хочет сказать, что ему и не сдалось его прощения. Что ему плевать на то, что говорит этот урод, что он проживет и без его жалких подачек, но ком в горле сдавливает так сильно, что он почти не может дышать.

Он скидывает салфетку со своих коленей, и, унимая дрожащие руки, уходит из комнаты, чувствуя жжение в глазах.

***

Разумеется, новость об этом разлетается словно пожар.

Разумеется, теперь каждый раз, когда Найл появляется в университетской столовой, библиотеке, туалете, или вообще в любом месте, где есть хоть какие-то люди, то он слышит напряженный шепот за спиной. Не то, чтобы этого не происходило раньше, в конце концов, он — Найл Хоран, его имя и слава шли быстрее, чем он. Но сейчас все иначе. Ему не нравится, как люди смотрят на него. Нет осуждения, недопонимания, шока. Странная разновидность жалости поселилась в их глазах. Хотя, конечно, есть и такие, которые смотрят на него с нескрываемым злорадством. Но в основном, все, что он видит, это будто он маленький ребенок, которого бросают родители, а все вокруг хлопочут над ним и пытаются утешить.

Все — это, конечно, Гарри, Лиам и Луи. Они не оставляют его одного надолго. Стайлс даже пытается разговаривать с ним, когда его рот не занят языком Томлинсона.

И все же… всегда есть огромное «но». И теперь их даже несколько.

Первое — Найлу неловко быть в их компании. Он теперь даже не может заплатить за обед, поэтому мать собирает ему еду с собой. Конечно, Гарри тоже так делает еще со времен средней школы, но он же Гарри, он странный хипстер, и он всегда хотел делать что-то несуразное. И разница в том, что Стайлс таскает свои хваленые кексы, потому что хочет, а не потому, что у него нет денег на что-то еще.

А второе — рядом с ними почти всегда тусуется Зейн.

Найл не знает почему, но он будто стал их частью. Лиам все еще настороженно смотрит на этого грубого неотесанного болвана, но Луи и Гарри даже как-то сблизились с ним, обсуждая футбол и искусство.

Иногда Зейн говорит и с Найлом, но чаще всего они просто ехидничают, изображая парочку перед другими. И лишь когда они оказываются наедине, их неприязнь возвращается, напоминая, кто они, и что вообще происходит.

Из последних карманных денег, что выделила ему мать, Найл отдает долг Зейну за его «работу». Малик долго смотрит на смятые купюры, прежде чем принимает их, кивая. Они в расчете, но это в итоге не меняет ничего.

Найл знает, что они с Зейном заигрались. Но им доставляет удовольствие таскаться друг с другом, наблюдая за сплетнями, образовывающимися вокруг. Поэтому они просто делают вид, что все идет так, как и должно.

Иногда он наблюдает, как Зейн толкает травку за трибунами футбольного поля каким-то малолеткам и усмехается. Иногда они сидят дома у Гарри, и Найл смотрит, как увлеченно Малик играет в приставку с парнями, попивая халявное пиво.

В один из таких вечеров, Найл провел всё время в углу с целой коробкой пиццы, и он никогда не признается, но он постоянно порывался сесть поближе, устраиваясь возле его «бойфренда». Просто оттуда был лучше обзор на телевизор, вот и все.

— Увидимся в субботу, парни, — улыбается им на прощание Стайлс. Найл натягивает свой шарф и куртку и топчется у выхода, ожидая остальных.

— Томлинсон, а тебе домой не пора? — хитро усмехается он.

— Луи обещал помочь мне разобрать старые вещи.

— Ой, ну конечно, — закатывает глаза Хоран, подталкивая локтем Лиама, на что получает предупреждающий взгляд. — Мы рады, что вы больше не девственники, парни, но в следующий раз придумывайте отговорку получше.

— Но мы, правда, собирались…! — ощетинивается тот, но его перебивает рука Томлинсона, закрывающая ему рот.