— Очень смешно. Нет. Просто… Это сложно, но мой отец — полный урод, и я хочу его проучить.

Зейн снисходительно усмехается над ним. Да как он смеет? Это вовсе не смешно.

— Ты ведешь себя глупо. Как маленький мальчик, у которого забрали лопаточку в песочнице. Ты можешь просто высказать всё своему отцу.

Найл держится, он правда держится из последних сил, потому что Зейн не имеет права учить его, что ему делать. Он взрослый, ему уже двадцать, он сам знает, как ему поступать. И как ему разбираться со своим отцом.

— Послушай, я предлагаю тебе деньги, в чём проблема?

— Ладно ты, не закипай, — улыбается Малик. — Последний вопрос. Почему я?

Найл не знает, что ответить. Вернее, правда Зейну не понравится. Ему нужно что-то придумать, что-то убедительное.

— Ты очень красивый, — выпаливает он первое, что приходит ему на ум. Комплименты всегда лучшая стратегия. Не то, чтобы они не были правдивыми. Зейн и правда красивый, с большими темными глазами, смуглой кожей и этими идеальными темными волосами. Не во вкусе Найла, в любом случае, как минимум потому, что он не девушка, но всё же…

— Да, конечно. Выкладывай правду. Хотя стой, не говори. Дай угадаю. Все твои друзья — претенциозные идиоты, которые не смогут вызвать у твоих родителей неприязни, верно? Тебе нужен кто-то, кто бы вызвал их отвращение? О, отлично, спасибо.

— Я просто хочу показать… мой отец был с этой шлюхой, понятия не имею, кто она, но она была не слишком-то похожа на мою мать. Он разрушил нашу семью, я просто хочу показать ему, что он всё испортил.

— И для этого нужен я?

— Да.

— И сколько ты готов заплатить?

— Ну… сколько попросишь, я в таких делах не разбираюсь. Сколько тебе нужно?

Зейн задумчиво закусывает губу, размышляя, и Найл ненароком бросает взгляд на его татуировки, которые не удостаивал вниманием, потому что думал совершенно о другом. Идеально. Его родители терпеть не могут такое.

— Две тысячи.

Лицо Найла светлеет.

— Да, хорошо, конечн…

— Только за ужин, — тут же добавляет Зейн. — Просто сидеть и есть. И возможно иногда мило улыбаться.

— Но…

— Плюс тысяча, если мне нужно вести себя «неподобающе», — хитро улыбается Малик. — Плюс тысяча, если мне нужно будет вести себя как «бойфренд» и целовать тебя. Плюс еще тысяча, если нужно будет говорить что-то пошлое и приставать к тебе.

— Пять тысяч, — наконец заключает Найл. — Да, не проблема.

— Я буду накидывать еще, если ты будешь менять правила по ходу дела.

Найл кивает, и на него лице появляется маниакальная улыбка. О боже, он гений.

***

Он срезает еще одну розу, аккуратно складывая ее в корзину матери, которая улыбается ему, поправляя упавшую прядь волос на лицо. Ему всегда нравились такие моменты в их семье, когда он мог провести немного времени с сестрой или мамой, помогая им в саду или в организации праздника. Это напоминало ему о спокойном и безмятежном детстве, которое теперь безвозвратно потеряно и растоптано его отцом.

— Мам? — зовет он женщину негромко, заставляя ее отвлечься от своих розовых кустов. — У нас как обычно ужин в это воскресенье, да?

— Да, милый, а что? У тебя снова планы? — чуть разочаровано вздыхает она.

— Нет-нет. Просто… хотел спросить, не будете ли вы против, если я приведу кое-кого, — он прикусывает язык, ожидая ответа, когда лицо его матери начинает чуть ли не светиться.

— Конечно, Найл, о, дорогой. Кто она? Вы давно вместе? Я знаю её? Это Ребекка, да?

— Мам, мам. Остановись, — усмехается он. — Слишком много вопросов. Оставь их на воскресенье, — подмигивает ей Найл, замечая фигуру отца у задней двери дома. Его настроение мгновенно портиться, но он не показывает этого, лишь поджимая губы.

— Бобби, Найл приведет девушку на ужин! — восклицает она, и отец Найла тут же приободряется новостью.

— Неужели? Тогда нам стоит подготовить особенный ужин!

Пока его родители обмениваются радостными улыбками, Найл изо всех сил пытается не сжимать челюсть. Особенный ужин. Конечно. И он приведет для них особенного гостя.

Этот день они запомнят навсегда.

***

Найл достает из шкафа свою новую рубашку и штаны, красиво облегающие его тело. Еще бы, он заплатил за них несколько сотен. Как всегда — шикарная прическа, шикарная одежда, дорогой парфюм. Все это лишь для того, чтобы показать семье контраст между ним и Зейном, вводя этим в шок.

Он сбросил своему сегодняшнему спутнику адрес и уже около десяти минут стоял в библиотеке, ожидая его прихода, пока сестра и мать заканчивали приготовления, а отец с Грэгом что-то увлеченно обсуждали.

Зейн опаздывал, но это было ему даже на руку. В его семье опоздание равносильно убийству, но, похоже, сегодня родители отошли от привычных для них правил, ради «особого случая». Ох, если б они только знали…

Когда раздается звонок в дверь, кто-то из слуг уже собирается открыть, но Найл быстро подрывается и опережает, крича что-то вроде «я сам, я открою». Потому что ему нужно увидеть это первым.

Он открывает дверь слегка запыхавшимся и полным предвкушения и практически пищит, когда видит то, что видит. Зейн просто перечеркивает огромным жирным маркером все то, что родители насоздавали за долгие годы. Он — воплощение всего того, чего никогда не должно быть на пороге этого дома.

Черные дырявые джинсы, свободная майка и косуха, добавлены к небрежной прическе, позволяющей волосам свободно спадать на лицо. И да, эти татуировки. Они видны даже невооруженным взглядом.

— Ты просто идеален, — вырывается изо рта Найла, прежде чем он даже успевает подумать об этом. Зейн лишь усмехается, протягивая ему букет с дешевыми ромашками или что-то вроде этого, и Найл надеется, что парень сорвал эти цветы где-нибудь на обочине. Великолепно.

— Ты такой джентльмен, — улыбается он, пропуская Зейна внутрь, и пока он закрывает дверь, слышит восхищенный свист за спиной.

— Вот это, блять, хоромчики, — осматривается его «бойфренд». Именно в этот момент его семья не выдерживает и появляется в огромной прихожей, которая определено больше всей квартиры Зейна. И Найл просто не может описать восторг внутри себя, напоминающий всепоглощающую бурю, когда он видит лица своих родителей, брата и сестры. Его мать быстро перестает улыбаться своей дежурной улыбкой кинозвезды и становится бледно-зеленой, словно увидела свой самый большой ужас. О да.

— Мам, пап, Мэдди, Грэг. Это мой Зейн, — он улыбается так, как кажется, не улыбался ни разу в жизни, даже когда отец подарил ему машину. Это момент торжества.

— Здрасьте, мистер Хоран, миссис Хоран. Найл мне всю плешь проел этим ужином, — добродушно закатил глаза он, когда пожимает руку отцу Найла и целует дрожащую ручку его матери. — О, а ты, значит, школьница? Школа дерьмо, да?— подмигивает он Мэдди, которая изо всех сил сдерживает гримасу отвращения, и Найл внутренне ликует. Зейн того не подозревая задел даже его сестру, ведь Мэдди обожает свою элитную школу. Наверное, потому, что ею можно хвастаться перед другими.

— О, чувак, привет. Приятно познакомится, я — Зейн, — Малик протягивает руку Грэгу, который в отличие от других остается отстраненным и прохладным к происходящему, но когда он пожимает руку Зейна в ответ, Найл точно видит боль мелькнувшую на лице его «парня». Ох уж эти «крепкие» рукопожатия Грэга.

— Может уже поужинаем? — улыбается Найл, подходя ближе к Зейну и позволяя тому обернуть руку вокруг его талии.

— Точняк. Я такой голодный, съел бы даже тебя, детка, — Зейн усмехается, приближаясь опасно близко к лицу Найла, и пока тот не успевает опомниться, оставляет поцелуй на его щеке и чуть прикусывает подбородок. Найл игнорирует это, но вниз по его телу вдруг пробегают мурашки.

— Веди себя прилично, малыш, — смущенно отвечает Найл, стараясь не смотреть ни на Малика, ни на свою семью, устремляя взгляд куда-то на грудь Зейна.

— И что мне за это будет? — игриво тянет тот в ответ, прижимая Найла чуть ближе. Это чувствуется так странно, Хорана еще ни разу не обнимал парень. Кто-то настолько сильный, властный и это… отвратительно, но в тоже время идеально играет им на руку, потому что они слышат отрезвляющий кашель отца Найла.