— У меня дрянной характер, — откашливается он. Во рту пересыхает, когда Зейн продолжает смотреть на него так. Малик кивает.

— Это точно.

— Я эгоистичен.

— Да, верно.

— И у меня нет денег, чтобы ты притворялся моим парнем и дальше.

Ему хочется наклониться, хочется коснуться губ Зейна, вспомнить какими они были на вкус всего несколько дней назад. Его дыхание неровное, быстрое, от напряженного воздуха вокруг. Ему не хочется слышать сейчас что-то, что могло бы надломить его сердце, хотя Зейн кажется тем, кто никогда так не поступит. Это немного страшно, наблюдать за тем, как медленно движется время между ними в ожидании ответа.

Зейн наклоняется сам, не оставляя между ними никакого расстояния, его губы пахнут сигаретами и касаются губ Найла, когда он говорит:

— Тогда я буду им бесплатно.

***

Найл жмется как может. Это правда. Но женщина возле него толкает своими сумками, а мужчина позади неприятно дышит в спину. Это отвратительно. Это последний раз, когда он соглашается на подобное.

Когда он, наконец, добирается до дома его нервы просто на пределе — в магазине, к тому же, не было его любимого сорта мороженого. Это рождество будет просто кошмарным.

Он громко хлопает дверью, и все что ему хочется это закрыться в комнате или в ванной, полной всякой ароматической херни, но, черт возьми, трубы в его ванной полетели буквально пару дней назад.

В отчаянии он проходит мимо матери и сестры, хлопочущих в гостиной над елкой и столом. Ему действительно уже глубоко поебать на этот праздник и все, что с ним связано.

Под ноги попадает какая-то дурацкая ерунда для декора, и он громко ругается, спотыкаясь об нее. Когда Найл поднимает упавшую с потолка омелу, его взглядом можно разрушать города. Но разрушение откладывается, когда чья-то крепкая рука хватает его за талию и прижимает к теплому и мягкому телу.

— Боже, ты как маленький озлобленный хомячок, — усмехается Зейн ему в ухо. Найл грубо пихает его в бок, за что получает тычок в ребро и поцелуй в щеку. — Общественный транспорт?

— Ненавижу его, — бурчит Найл. — Последний раз, когда я ездил на автобусе.

Он поворачивается в руках парня, и тянет того ближе за воротник дурацкого свитера, подаренного матерью Найла. Их поцелуй прерывается стуком в дверь и многочисленным звонками.

— Да чтоб! — стонет Найл, но Зейн настойчиво толкает его к двери, и когда Хоран открывает ее, чтобы послать куда подальше Рождественский хор, то может лишь ошарашено раскрывать и закрывать рот, словно глупая рыбка.

— Что за черт?

Лиам, Гарри и Луи довольно улыбаются, толкая его с прохода и заваливаясь в дом, принося с собой холодный ветер и кучу вопросов.

— А вас кто позвал? — восклицает Найл.

— Счастливого Рождества! — радостно лепечет Гарри, несмотря на негативную ауру вокруг парня.

— Мы принесли украшения, — улыбается Лиам, тряся большим подарочным пакетом.

— И пирог, — тут же добавляет Стайлс.

— Пирог?

— Да, но не обольщайся, он для меня, — цокает Томлинсон. — Надеюсь, ты купил мне подарок.

Найл непонимающе пялится на них, но тут же понимает в чем дело, и злобно смотрит на Малика, усмехающегося над ними.

— Ты! — тыкает он пальцем в парня.

— Нет, мы, — успокаивающе хлопает Лиам по его плечу. — Неужели ты думал, что если будешь игнорировать нас, мы забудем о нашем друге?

— Нет, я…

— Время Рождества! — провозглашает Гарри. Его пальцы находят пальцы Луи, и он утягивает того в гостиную, хихикая, как глупая школьница.

Найл не произносит ни слова, лишь растерянно смотрит на то, как «почти бывшие» друзья принимаются помогать его матери и сестре украшать дом.

— Найл! Не забудь надеть свитер! — кричит ему Мэдди, пока Гарри сыплет декоративные блестки ей на голову.

Его руки касается что-то теплое, приятное, знакомое, пока непривычное чувство порядка и счастья разливается в груди. Зейн кладет голову на его плечо и все вопросы испаряются.

— Твоя жизнь похожа на сказку, да? — саркастично протягивает он. Найл фыркает, но не решается ничего ответить. Его жизнь действительно похожа на сказку, хотя бы в тот момент, когда он стоит там, посреди гостиной, и еще щеки алеют от скромного поцелуя на них, пока за окнами становится все громче слышен Рождественский хор.