— Отец злится, да?

— Разумеется. Ваш отец всегда зол, — шутит она.

— А ты?

Найл вдруг замирает, и чувство совести пожирает его целиком. Ему больше не нужны глупые семейные ссоры, не нужна эта кипящая обстановка и недовольство в глазах других. Ему нужны мамины объятия и спокойствие.

— Всё в порядке, Найли, — мягко улыбается она, впервые за долгое время пусть и вымученно, но настолько искренне.

— Мам, — стонет он, — я же просил, не называй меня так.

Они оба смеются, отправляя осколки в ведро и устраиваясь со стаканами сока из пакета, который хранился у них всегда для персонала.

— Твой отец сказал, что вчерашнее было последней каплей. Все были так шокированы, и теперь многие его партнеры не хотят иметь с ним дело. Он сказал… что теперь остается только развод.

Найл застывает где-то уже на середине предложения и пытается понять, как все это может быть реальностью. Да, он ненавидел всё это, он сам хотел покончить со всем, но развод… что теперь с ними будет?

— И что… — в его горле пересыхает, когда он пытается произнести, наконец, это вслух. — Что мы теперь будем делать?

— Я не знаю, дорогой.

***

К сожалению, у Найла не находится ни одной веской причины, чтобы пропустить университет хоть на один день. А еще он не знает, что может случиться, если он оставит Зейна одного наедине с целым университетом и его длинным языком. Хотя, Малик беспокоит его в последнюю очередь, когда его гребанная кредитка не проходит в его привычном кафе, возле университета.

С кислой улыбкой, он просит девушку пробить её еще раз, но та вежливо говорит ему очередное «К сожалению». Что это еще за херня?

У него есть совсем немного наличных, которыми он расплачивается за кофе и капкейки, но это не отменяет того факта, что ни одна его карточка больше не работает. Похоже, его папочка придумал очередное «хитрое» наказание за плохое поведение. Ну, не важно, через пару дней он, конечно же, остынет, и все встанет на свои места.

Найл устраивается на привычном для их компании месте и ждет друзей, которые, видимо, опаздывают на их традиционный завтрак перед парами. Но, спустя несколько горячих глотков кофе, Найл чувствует чужую руку на своем плече и тяжелое тело, уместившееся возле него.

— Доброе утро, детка, — смазанный и противный поцелуй в щеку заставляет Найла вздрогнуть от неожиданности. Даже странный Гарри никогда бы не поприветствовал его так.

Он недовольно косится на Зейна, изрядно помятого после вчерашнего вечера, с мешками под глазами и легкой щетиной, и нервно улыбается ему в ответ.

— Какие проблемы, сладкий? — приторно тянет он, снимая пальцем крем с капкейка и слизывая его.

— Представляешь, не нашел сегодня своей зарплаты в почтовом ящике, — вздыхает пакистанец.

— Неужели? Наверное, твоему работодателю было некогда это сделать, — его тон шипящий, словно у змеи, потому что Малик действительно его раздражает. Он что, возомнил себя центром вселенной, за которым Хоран должен бегать и исполнять любые прихоти ежесекундно? В конце концов, эй! Его семья разваливается, он не обязан думать о всяких там… Зейнах.

— Что ж, я понимаю. Но и он должен меня понять, счета сами себя не оплатят.

— Твой оклад был достаточно большим, чтобы за всё заплатить, — закатывает глаза Найл.

— Ну, у меня были вынужденные расходы. А еще так много дел накопилось, надо с парнем расстаться…

— Неужели, — Найл злобно сверкает на него глазами, потому что, опять двадцать пять? Почему он вообще связался с Зейном?

Зейн угукает в ответ и допивает остатки его кофе, когда рядом с ними за стол садятся до безумия счастливые и бодрые Гарри и Луи. Они, похоже, настолько впечатлены своим вчерашним примирением, что даже не замечают молний исходящих от Зейна и Найла, да и вообще огромной черной тучи над головой Хорана.

— Найл! Зейн! Доброе утро! — радостно приветствует их Стайлс, устраиваясь на своем привычном месте, только в этот раз в его руках нет никаких айподов и наушников, только пальцы Луи, переплетенные с его собственными.

— Парни, — кивает им Зейн. Найл хочет толкнуть его ногой под столом, чтобы этот недоумок свалил, пока не ляпнет чего-нибудь лишнего, но потом он видит, что парочке рядом с ними почти нет до них дела, потому что Гарри вытаскивает свой привычный бумажный пакетик с набором для завтрака и что-то нелепо щебечет Томлинсону о том, что приготовил его любимые круассаны и лимонный пирог.

— Гарри, тебе было не обязательно это делать. Ты вообще хотя бы спал после вчерашнего? — благодарно вздыхает Луи, все же принимая еду из рук парня. Гарри смущенно отводит взгляд и продолжает копаться в своей сумке, лишь бы не отвечать.

Найл, скривившись, смотрит на них и пытается понять, что за чувства он испытывает — отвращение или радость. Или и то и другое.

— Найл, так… что произошло вчера? — осторожно спрашивает Луи. Его рука устраивается на плече Гарри, который как полный дебил смотрит на него не отрываясь. Какие же они мерзкие.

— Эм, ну, я испортил бал, — пожимает плечами Хоран.

— Твой отец был в ярости… Я… мы на самом деле даже не представляли… ну, ты понимаешь. Ты мог бы нам все рассказать.

— Зачем, Лу? Это никак бы не помогло. Да и когда я должен был это сказать? В перерыве между вашими любовными разборками?

— Эй! — ощетинивается Гарри.

— Простите. Не хочу говорить об этом. И я наелся.

Он встает и покидает столовую под многочисленные взгляды студентов, которые наверняка уже в курсе последних сплетен. Найл вдруг неожиданно для себя сжимается, желая исчезнуть из их поля зрения.

Уже в коридоре он снова чувствует на плече чью-то настойчивую руку и, обернувшись, видит в очередной раз знакомую наглую физиономию.

— Позже, — Найл хмурится, не желая снова обсуждать деньги или что-то еще, что там нужно Зейну.

***

Его карточка заблокирована до самого вечера. Серьезно. Он проверяет её онлайн каждые пять минут, но это не помогает.

Отец, похоже, действительно решил его наказать.

Когда он возвращается домой, то особняк встречает его напряженной тишиной в каждом отдаленном углу огромных комнат. Такое чувство, что все Хораны уехали из города, оставляя Найла в полном одиночестве. Но нет, когда он проходит мимо комнаты Мэдди, то слышит приглушенный звук телевизора и девчачьего голоса. Он не решается заглянуть к сестре и просто проходит мимо.

Из спальни родителей не слышно ничего, а комната Грэга итак пустует уже несколько лет, с тех пор как старший брат переехал в собственный пент-хаус.

И только когда Найл заходит в собственную комнату — идеально чистую, но одновременно с этим такую необжитую и холодную, он понимает, что все осталось, как и прежде, и в то же время полностью изменилось.

***

Если бы у Найла были кисточки и краски, он бы добавил немного яркости в их сложившуюся домашнюю обстановку, но, к сожалению, эта привилегия у кого-то другого, и над всеми членами семьи Хоранов словно нарисовано огромное грозовое облако.

Найл не решается спросить отца о том, что же случилось с его карточками и счетами, потому что, во-первых, Бобби Хоран дома почти не появляется, а во-вторых, если и появляется, то его выражение лица заставляет Найла забыть о любых вопросах.

— Так… милый. Чем собираешься заниматься сегодня? — спрашивает его мать за одним из ужинов, где присутствуют лишь Найл и Мэдди.

— Наверное, ничем, — хмыкает он.

— А как же ваши традиционные вылазки с мальчиками? — удивляется она.

— Я не в настроении, — отмахивается Найл, ловя на себе хитрый взгляд сестры. — Что?

— Ничего, — кивает она. — Слышала, Зейн бросил тебя.

У нее довольно высокомерный вид, когда она складывает руки на груди, кидая взгляд типа «я знала, что этим кончится». Найла это раздражает даже больше, чем манеры его подставного бойфренда.

— И откуда же ты такое слышала? — кривляется он.

— Гарри сказал, — сияет она. — Я встретила их с Луи позавчера. Он сказал, что вы с Зейном даже не здороваетесь в университете. И ты ходишь весь унылый.