— Да. Вдруг стало так прохладно. Ну, так, идем? — он посылает Луи нежную улыбку, отчасти только потому, что не хочет смотреть на стоящих рядом парней. Гарри такой херовый актер, он точно сразу провалится, если ему зададут какой-нибудь вопрос.
— Ты такой нетерпеливый, это все из-за начоса, что я обещал тебе приготовить? — закатывает глаза Луи с игривой улыбкой, и у Гарри готов вот-вот вырваться резкий смешок, как у подростка-школьника, услышавшего слово «секс». Блять, да что происходит?
— О, ну, возможно. Я очень голоден, — отвечает ему Гарри, сильно прикусывая нижнюю губу, и инстинктивно склоняясь чуть ниже, когда Луи тянется к нему. Они стоят так близко, и Стайлс произнес это «очень» и «голоден» с таким откровенным ударением… Господи, это что, флирт? Они флиртуют?
Гарри понимает, что все это всего лишь фальшивка, и он бы никогда не стал флиртовать с Луи, а Луи с ним, по крайне мере, не в этой жизни. Но Томлинсон смотрит на Гарри так, что это заставляет верить ему. Взгляд такой откровенный, будто в Стайлсе заключается весь мир, и он чувствует, что слишком сильно сжимает куртку Луи в своих руках.
— Л-а-а-а-дно, пожалуй, увидимся еще, — медленно тянет Лиам, когда пауза немного затягивается, и по Гарри будто пускают маленький электрический разряд. Он тут же откланяется от Томлинсона и смотрит себе под ноги, пока музыкант прощается со своими друзьями.
Как только опасность минует их, и Лиам с Зейном скрываются из зоны видимости, Луи резко вздыхает и смотрит на Гарри с таким разочарованием, когда произносит:
— Ты, блять, такой беспалевный, Стайлс. Может тебе стоит взять уроки актерского мастерства? Если ты собираешься перед всеми так херово играть, то нам можно даже не пытаться дальше.
— Что? Да ты десять минут назад был еще хуже!
— Как я смогу убедить хоть кого-то, что люблю тебя, когда ты похож на фригидного и зажатого школьника? Ты даже флиртовал так, будто тебе глотку перережут, если ты этого не сделаешь.
— Ну, я пытался! Довольно сложно изобразить интерес к тебе.
— Если уж у меня получается изображать интерес к тебе, то у тебя-то проблем возникнуть не должно!
— Я не собираюсь стоять тут с тобой и спорить как в детском саду! Подойди, мы сделаем фото и я, наконец, свалю с чистой совестью!
Луи до побеления сжимает губы и Гарри кажется, что если бы Томлинсон был животным, он бы зарычал и набросился на него, перегрызая глотку. Что ж, Гарри бы сделал то же самое, если бы мог. Они подходят навстречу друг другу вплотную, и их лица резко преображаются в более мягкие и счастливые, как только Гарри вытягивает руку с телефоном перед ними. Щекой он чувствует горячую кожу лица Луи, что прижимается к нему и слышит неровное дыхание парня. Его губы растягиваются в улыбке, а губы Луи прижимаются к его щеке, прежде чем он нажимает на «сделать фото» несколько раз.
***
Гарри пролистывает фото на телефоне уже десять минут, где-то на заднем фоне слышен голос Джеммы с бесконечными вопросами и громкий звук телевизора. Он смотрит на собственное изображение, на губы Луи на его коже, на всю ложь и фальшь, которой пропитан каждый их жест.
Чуть позже в инстаграмме Гарри появляется новое фото и несколько тысяч новых подписчиков.
«Провел прекрасный вечер со своим кумиром. <3 Твой преданный фанат, Г.»
========== Round 3 ==========
Луи просыпается ранним утром, потому что в доме до оледенения пальцев холодно. Он натягивает одну из толстовок, которые обычно хранит в дальнем углу шкафа, и тащится к окну, которое забыл закрыть прошлым вечером.
Когда он спускается вниз, то замечает на кухонном столе пакет, оставленный, по-видимому, с вечера. Записка с аккуратно выведенными буквами от Синтии гласит: «Вчера передали одежду Гарри. Надевай ее почаще, когда куда-нибудь идешь». Сначала он просто пару минут пялиться на содержимое пакета, пока остатки сна наконец не оставляют его, и, к сожалению, все происходящее происходит на самом деле. Он медленно перебирает вещи, разглядывая парочку футболок с глупыми принтами, темно-синий шарф и рубашку.
Шарф, разумеется, сразу же отправляется обратно в пакет. Его он никогда в жизни не наденет. Футболки какие-то обычные. Но вот рубашка…
Луи проходится пальцами по мягкой ткани, задевая маленькие пуговицы, и медленно расстегивает их одну за другой. Зачем он делает это, он не знает, просто это как… стать кем-то другим. Это же чужие вещи. Вещи другого человека. Но он не станет Гарри, если наденет этот глупый кусок ткани. И слава богу, уж кем-кем, а Стайлсом ему становиться точно не хотелось бы.
И это ни в коем случае ничего не значит, но он аккуратно стягивает с себя толстовку, морщась от холода, и подойдя к зеркалу, смотрит на собственное отражение, прежде чем белая ткань ложится на его татуированные плечи. Он застегивает пуговицы, так же медленно, как и расстегивал, не отрывая взгляда от своего изображения. Это не какой-то нарциссизм, просто ему интересно, изменится ли он как-то, если на нем будет одежда Гарри. Какая-то часть внутри него говорит, что это слишком интимно и мерзко… это же Стайлс. Другая с интересом смотрит на парня с изрисованными чернилами руками и животом, который соединяет себя с чем-то таким простым и чистым как милая рубашка другого человека. Человека, к которому у него должны быть чувства. На секунду Луи ощущает себя не тем Луи, а маской влюбленной в Гарри, маской, которая имеет парня и открывает эти чувства всему миру.
Теперь у маски есть костюм.
Теперь «маска» имеет олицетворение в виде этой дурацкой рубашки в полоску.
Он с раздражением и слишком резко расстегивает пару верхних пуговиц и стягивает рубашку с себя, откидывая куда-то в сторону дивана.
Эдвард приезжает за ним ровно в три, и Луи всю дорогу читает ответы, которые он должен произнести на интервью. В основном они касаются Гарри. Снова Гарри. Это имя слишком часто появляется в его жизни в последнее время.
Больше всего он ненавидит говорить как робот по заученному тексту, но если Луи начнет импровизировать и говорить об отношениях с Гарри то, что он думает, он обязательно проговорится.
Тем не менее, пиарщики проделали неплохую работу, они придумали все моменты их отношений, начиная от знакомства несколько лет назад на одной из премий, и заканчивая разными личными моментами. Но проблема в том, что Луи придется говорить не об отношениях с Гарри, а об отношениях в принципе, а в этом он абсолютный ноль. Последний раз он встречался с девушкой в старшей школе, незадолго до того, как их группу подписал лейбл, и собственно после этого уже не было никакого шанса на нормальную жизнь.
Синтия и ребята уже как всегда в сборе и готовятся к вопросам. Зейн немного мрачен, Лиам взволнован, а Джордж апатичен. А Луи просто… просто Луи.
До выхода в студию всего минута. Это запись интервью, но обычно в таких случаях мало что переписывают, так что у них, по сути, нет права на ошибку. Луи мимолетно задевает пальцами края белой рубашки в красную полоску, висящую на его теле словно роба, и уверенно заходит первым, как только им дают сигнал.
— А вот и вы, ребята. Рад вас видеть, — интервьюер улыбается им, как только они занимают свои места на диванах.
— Да, Джон, мы тоже рады видеть тебя, — отвечает Луи. Его голос звучит непринужденно и легко, он умеет это. Он тренировался многие годы. Ничто не может смутить его или напугать, ни камеры направленные на него, ни любые неудобные вопросы.
Их спрашивают насчет недавнего концерта, насчет участия в предстоящей премии Kerrang! , не обходится и без завуалированных вопросов о провале на фестивале, но в целом интервью… обычное. Луи не чувствует ни страха, ни неловкости и все идет прекрасно, пока наконец не наступает момент, в котором заключается вообще весь смысл их прихода.
— О, да, ребята. Туры изматывают. Но, уверен, вы все после рады вернуться домой, увидеться со своими семьями, со своими парами. Верно? Кто-нибудь из вас уже занят? Или фанаткам пока не о чем беспокоиться? — усмехается Джон.
