У Луи дыхание заходится от разочарования, наполняющего слова Гарри. Но всё, что он может сделать это пытаться ловить губами воду из ладони парня, осторожно протирающего ею его лицо. Стайлс поворачивает кран обратно, и Луи выпрямляется, пытаясь встать ровно без внезапных вспышек темноты в глазах.

— Боже, я опять на это повелся, — глубоко вздыхает Гарри. — Я так понимаю, завтра ты даже не вспомнишь обо всем что было?

Луи понимает — ещё секунда и он уйдет, и тогда это будет уже окончательно. Он хватает его за руку снова, предупреждая его действия, и Стайлс терпеливо ждет.

— Это не так, — качает Томлинсон головой. — Я принял ксанакс только сегодня. И только две таблетки. Я не думал, что настолько от него отвык.

Гарри продолжает молчать, окидывая его суровым взглядом.

— Я действительно был чист. Ты можешь спросить у моей сестры — она была со мной последние месяцы. Я и сегодня не собирался принимать, и даже не хотел идти на эту вечеринку.

— Тогда почему?

— Потому что… потому что мне казалось, что ничего не изменилось. Я думал, что всё, что я пережил за этот год, не имеет значения.

Он даёт им с Гарри это обдумать. Молчание между ними рождает страх и волнение.

Луи понимает, что его оправдания жалки, и, тем не менее, надеется, что Гарри поверит ему и в этот раз. Он уже сбился со счета, как много шансов тот ему давал. И всё же, когда Стайлс ничего ему не отвечает, Луи тянется за телефоном, желая сбежать из этого места. Он прошёл путь от «я разбил бы ему сердце» до «он разбивает моё сердце».

— Чёрт, надо заказать такси, — его руки всё ещё дрожат, делая ситуацию только хуже. Телефон выпадает из его рук, но Гарри успевает поймать его на лету, закатывая глаза и хватая Луи за руку.

— Идём.

Он не делает это твёрдо или уверенно — похоже, что он и сам дрожит, когда открывает дверь и выходит в эту гущу людей вместе с Томлинсоном. Но тот даже и не пытается его остановить; в груди со страшной скоростью мечется сердце, и он только следует за Гарри, пытаясь сжать их пальцы чуть крепче.

Синтия подлетает к ним совершенно внезапно.

— Гарри, — зовет она, спеша за ними. Стайлс бросает ей краткое «не сейчас».

— Ты с ума сошел? — Её взгляд укоризненный, когда обращается на Луи. — Что вы творите? У меня из-за вас последние нервные клетки отмирают!

— Син, — тормозит её Гарри, отмахиваясь рукой. — Увидимся завтра.

И он продолжает идти, будто происходящее в порядке вещей. И Луи не может, не ухмыльнуться этому, это не такое уж и достижение, но всё равно… Гарри выбрал его.

В окружении этих людей. В самый неподходящий для себя момент.

Он выбрал его.

Они ловят такси, и Томлинсон не дает им расцепить руки, даже когда усаживаться в таком положении становится неудобно.

— Луи, адрес, — обращается к нему Гарри.

— Что?

— Адрес, Томлинсон, — чуть настойчивее повторяет он. — Где ты живешь?

Таксист выжидающе смотрит на них, когда у Луи из-за таблетки начинается эйфорически кружиться голова, и он не может сдержать улыбки.

— У меня новая квартира, — говорит он. Гарри устало вздыхает.

— Да, я знаю. Потому и спрашиваю.

— Пентон Плейс.

Таксист не дожидается дальнейших указаний, тут же трогаясь с места. Ему явно надоела эта возня.

Луи устраивается поудобнее, облокачиваясь на спинку сидения головой и смотрит на напряженное лицо Гарри. Они могли бы продолжать держать эту молчаливую дистанцию и дальше — до самого конца поездки, но он не может позволить Стайлсу просто взять и уйти после того, как он доведет его дома. А он бы именно так и поступил. Луи это чувствует.

Он тянется рукой к руке Гарри, но больше не переплетает их пальцы, просто оглаживая со всей возможной осторожностью тыльную её часть. В салоне темно и их прикосновения никого не смущают, но Стайлс всё ещё выглядит чем-то озабоченным и на внезапную нежность не отвечает.

— Вот, — тянется Томлинсон к упаковке таблеток, подкидывая их в воздухе так, чтобы Гарри успел её поймать. — Почти целая. Может там даже истёк срок годности, она валялась у меня с прошлого мая.

— Я не… всё нормально, — вздыхает парень. — Ты не должен отчитываться.

— Я не отчитываюсь, — твёрдо произносит он. — Я просто говорю правду.

Таксист включает радио, давая им толстый намёк заткнуться. По салону разносится резкое начало мелодии, и Гарри поворачивается к нему, недоуменно усмехаясь, как будто «чувак, что это было?». Но для Луи это похоже на отличный шанс предаться ностальгии и побесить кого-то вместе.

— Оу вау! Это же наша песня, детка! — возбужденно произносит он, глядя на Стайлса. — Наше третье свидание в караоке! В четверг мне плевать на тебя! Но в пятницу, я влюблен!

Гарри закатывает глаза — глупее подводки у них ещё не было, но Луи просто потерял сноровку. Не было никакого третьего свидания в караоке, и они никогда не слушали вместе The Cure. Но он быстро сдаётся, фальшиво вздыхая и подпевая слова, ни капли не стараясь даже попадать в ноты. У Луи учащённо бьётся сердце.

— Ты собираешься петь нормально? — Требовательно спрашивает он, останавливая запись и глядя укоризненно через стекло. Ему казалось, что такой его вид и это поведение — это сексуально. Гарри нравилось, когда он указывает ему, что делать. Гарри заводился, когда он мог показать ему всю степень своего профессионализма. Но в этот раз Стайлс выглядит уставшим — он не спит уже несколько дней, он нервничает больше обычного перед выходом альбома и он реже улыбается.

— Я пою нормально.

— Это слабо, — раздражается Томлинсон. Звукорежиссер, сидящий рядом, устало вздыхает и встаёт, чтобы выйти из комнаты. — Ты не продашь ни одной копии с такой халтурой.

Гарри сжимает зубы, запускает руку в волосы и чуть сильнее тянет их, но всё равно кивает, когда Луи заставляет его перезаписать эти жалкие десять секунд снова.

— Я это делаю ради тебя, Гарри.

— Я знаю, — резко бросает Стайлс. — Я сделаю как надо.

Луи склоняется к стеклу, держит паузу ради крепкого узла внутри его живота и говорит:

— Хороший мальчик. Давай ещё раз.

Гарри вскидывает на него уверенный взгляд, не тянется к прикосновениям первый и ждёт, пока Луи усвоит для себя новые правила игры.

Это выбивает почву из-под ног, потому что он не знает, что делать с этим — нет, не с Гарри, который не нуждается больше в его одобрении, а с чувством того, что если он облажается снова — тот уйдёт и уже насовсем. Это будет его последний шанс, а потом его место займет Алан, Мейсон или ещё какой придурок.

— Я скучал по тому, как ты поёшь, — серьёзно говорит он, склоняясь к лицу Стайлса только ради скромного и трогательного поцелуя в щеку. Из-за мелькающих бликов ночных огней можно разглядеть, как это действие в секунду смущает парня.

— Послушаем Genesis? — его пальцы бегают по клавиатуре телефона, а глаза хитро прищуриваются, глядя на мужчину в отражении зеркала.

— Старомодное дерьмище, — отмахивается Луи, закатывая глаза.

— Я люблю их подпевать пока моюсь, — пожимает плечами Гарри.

— Не собираюсь слушать твоё дурацкое пение, пока мы моемся.

Стайлс кажется пристыженным и расстроенным. Он стягивает с себя свитер, фыркая на снобизм Томлинсона. Его руки тянутся к ширинке штанов, и он избавляется от них, скромно и очаровательно переминаясь с ноги на ногу, пока Луи не притягивает его к себе. Их губы на мгновение встречаются.

— Я слушал вашу группу сегодня весь день, мы можем просто потрахаться в тишине?

И тогда он заставляет Гарри не издать ни звука, пока прижимает его руки к плитке в своей ванной и толкается в податливое тело снова и снова.

Машина тормозит у дома Луи, и таксист не произносит ни слова, пока они расплачиваются и вываливаются из салона. У него пища для размышления поважнее, и он тормозит Гарри, когда они добираются до двери его квартиры, и Стайлс просит ключи, чтобы её открыть.

— Ты же понимаешь, что я всё ещё уёбок? — вздыхает он, боясь, что стучащее сердце раздробит его рёбра.