— Полмиллиона? — шепотом произносит он, но это похоже скорее на придушенный взвизг.

— Именно, — кивает Гарри.

— Какого хрена мне никто не сказал? — вспыхивает он.

— Для этого тебе дали контракт, тупица, чтобы ты его прочел.

— Я доверил эту часть Синтии.

— Что ж, тогда я тебя поздравляю. Ты со мной на полгода и сейчас ты тоже никуда не свалишь, — разводит руками Гарри.

— Нет никакого способа его разорвать?

— Только если кто-то нарушит правило о неразглашении, — тихо произносит Гарри. — Тогда нарушившая сторона платит неустойку. Ты что действительно его не читал?

— Я был занят тем, что обдумывал свой будущий подставной выход из шкафа. Мне было не до этого.

— Ты же знаешь, что я не собираюсь тебе сейчас сочувствовать?

— Ты же знаешь, что мне глубоко похуй на твое сочувствие?

— Отлично, тогда наши чувства взаимны.

Луи смотрит на него долгим и хмурым взглядом, как вдруг Гарри обращает внимание на что-то позади плеча Томлинсона, а после резко пересекает личное пространство Луи. Они стоят очень близко, и рука Гарри внезапно ложится на его поясницу, и Луи уже собирается ударить его, как Стайлс одними губами шепчет «фанаты».

— Они фотографируют? — спрашивает он Гарри, и ему больно смотреть на Стайлса, в прямом смысле этого слова. Тот стоит так близко, что фокус ломает, и видно каждую пору на его коже. Он наклонился к Луи так, что издалека можно подумать, что он что-то шепчет ему или…целует. «Какого черта? Еще ведь слишком рано…» — думает Луи, но не успевает ничего сказать, как Гарри так же быстро отстраняется.

— Не делай так больше, — цокает Луи, и Стайлс лишь закатывает глаза.

— Я думаю, они смогли удачно нас поймать.

— Значит, мы можем теперь свалить с чистой совестью?

— Думаю да, но мы можем зайти в местную кофейню. Я обещал сестре принести пару пирожных на вечер.

— Ты что живешь с сестрой?

— Ну… да?

— И почему я не удивлен, — саркастично бросает Томлинсон, но все же идет в сторону кофейни, не приближаясь к Гарри ближе, чем на полметра.

Стайлс чувствует холодные пальцы неловкости на протяжении всего пути, но даже не думает разорвать молчание. Луи все такой же бесцветный. Он просто идет рядом с Гарри, словно призрак без эмоций. Но Стайлсу хочется верить, что вся эта грубость лишь напускная, но, с другой стороны, он знает Луи Томлинсона уже много лет. Ладно, он не знает его. Но он слышал о нем, он наблюдал, и он думает, что знает. Таких идиотов как Луи несложно понять. Мальчик из богатенькой семьи прожил всю жизнь под гнетом предков, а потом устроил бунт, ввязавшись в рок-группу. Окей, он добился славы и признания, но от старых привычек не избавиться. Это видимо и есть вся его сущность. Коктейль из воспитания и жизни в среде масок, пафоса и высокомерия. Прибавить к уравнению звездную болезнь, и вот он результат, стоит прямо перед Гарри.

Стайлс много раз встречался с подобными людьми, он бы был совсем плох как музыкант, если бы не встретил никого из элиты общества. Людей, как чумой зараженных славой, деньгами и тщеславием.

На входе в кофейню Гарри замечает кривую гримасу Луи и не знает, что ее вызвало. Это обычная кофейня, неужели сложно не быть таким придурком? «Это Луи Томлинсон, его не исправить, просто забудь» — шепчет в голове голос Гарри.

— Хочешь чего-нибудь? — вежливо интересуется он у Томлинсона, и тот отрицательно качает головой в ответ. Ну, Гарри плевать. Он подходит к кассе и здоровается с милой женщиной, которая всегда продает ему здесь выпечку и кофе. Он заказывает для себя и Джеммы по три пирожных и берет два кофе. Можно было бы взять три, чтобы один опрокинуть на голову мудака-скримера, но он оставляет эту идею про запас.

После того как он расплачивается, Гарри достает телефон и отправляет отчет о прошедшем свидании пиарщикам.

— Я думаю, на сегодня все, — пожимает плечами он, глядя на Луи, который пустым взглядом, уставился на афишу на двери кофейни. «Семейный день — четверг. Скидка 10% всем семьям» — гласит небольшой и красочный плакат. Луи даже не смотрит на него, когда уходит, фыркнув напоследок и бросив ядовитое «отлично».

Гарри еще полминуты смотрит на стеклянную дверь с афишей, пока кофе в его руках не начинает обжигать, и тогда он просто выходит следом за Луи.

***

— Надеюсь это все для меня? — первое, что слышит Гарри, заходя в квартиру. Он неудобно держит пакет с пирожными и кофе, и его ключ из рук падает на пол.

— Что ты здесь делаешь? — отвечает он Найлу, который удобно развалился на диване, переключая каналы телевизора.

— Жду твоего отчета, и еды, конечно же.

— Тогда уходи прямо сейчас.

— Вряд ли мы уйдем, — усмехается третий голос со стороны кухни, и в проходе появляется парень с синими глазами и взлохмаченными волосами цвета темного шоколада.

— Поверить не могу, Найл, ты не умеешь хранить тайны, — шипит Гарри, кидая злобный взгляд то на Энди, то на Найла. — Ты знаешь, что будет, если они узнают о том, что я все вам рассказал? Контракт будет расторгнут!

— Мисс драма, заканчивай уже, — усмехается Энди, забирая из его рук стаканчики с кофе. — Я обижен твоим недоверием. Думал, мы команда. Очень в тебе разочарован, Гарри.

— Никто не должен знать, ребята. Я серьезно…

— Гарри, — прерывает его Найл. — Мы понимаем, ладно? Я просто не хотел взваливать это только на тебя. Ты делаешь это ради нас троих и имеешь право хотя бы на нашу поддержку.

— Привет, мам, рад видеть тебя в теле Найла, как поживаешь?

— Все, отвали, — усмехается Хоран, забирая из его рук пакет с пирожными.

***

Луи выскальзывает из душного помещения и пару секунд он просто стоит наслаждаясь свежим воздухом. Почему в судах всегда так жарко, неужели сложно купить кондиционер?

Все прекрасно, ровно до того момента, пока он не начинает слышать щелчки фотокамер и нарастающий гул. Он ненавидит гул журналистов. Они такие шумные. Причем не шумные, как его сестры, когда играют, или как группа друзей в кафе, жарко обсуждающих последние новости. Они шумные по-плохому.

Синтия рядом с ним держится стойко, ее подбородок вздернут, и она сдержанно отвечает что «слушание прошло удачно, и все детали группа уточнит на дальнейших интервью». А в голове Луи до сих пор как заезженная пластинка крутится голос девчонки «я считала его своим кумиром. Обожала его. У меня все стены были завешаны его фотографиями, а он публично оскорбил меня, еще и послав после этого. Я никогда в жизни не была так разочарована». Сразу после этого мелькает чертова афиша из кафе, напоминая о том, что он разочарование не только для этой фанатки.

Он выдыхает и ему плевать. Рука Зейна снова на его плече, и они идут в сторону припаркованного фургона. Луи смотрит на Джорджа, сидящего в машине напротив него, и на вспышки камер, мелькающие в окнах, и думает о том, почему сейчас он сидит на месте позора, а не их басист? Просто Джорджу повезло больше. Он делает свои грязные дела в тени внимания, никто не знает о его проступках. Как жаль, что Луи облажался на международном фестивале.

— Все в порядке? — спрашивает Синтия, и Луи кивает. — Отдохни сегодня, через три дня у нас концерт, помнишь? Уверена, что мы соберем полный клуб, когда все узнают о том, что мы выиграли дело в суде.

Луи улыбается так, будто эта новость его радует. Но дело в том, что ему просто плевать. Даже если бы он проиграл, и ему пришлось бы заплатить этой девчонке за нанесенное оскорбление, это бы не имело никакого значения.

Он достает из кармана сигареты и свой блокнот со стихами, и затягивается прямо в салоне, игнорируя недовольные возгласы Лиама.

========== Round 2 ==========

Гарри никогда не жаловался на то, что у него были проблемы с общением, потому что обычно люди любят его. Он умеет находить общий язык с кем угодно, умеет шутить или вставлять уместные комментарии, что является ценными навыками в среде его деятельности. И, пожалуй, еще ни разу в жизни он не сталкивался с людьми, которые бы, так или иначе, были к нему равнодушны. Кроме Луи Томлинсона, разумеется.