— Так я все-таки получу подарок?

Гарри фыркает.

— Разве такой друг как я уже не подарок?

Но Гарри это еще не весь подарок. Луи разворачивает упаковочную бумагу под пристальным взглядом всей семьи и первое, что находит в коробке - это парочка изрисованных дисков.

— О! Потуги юного Гарольда, — усмехается он.

— Ну, ты же хотел послушать, — пожимает плечами музыкант.

— И я послушаю. Поставлю эти шедевры на звонок.

— Открой дальше, — закатывает глаза парень.

Луи возвращается к коробке, вынимая со дна еще одну — совсем маленькую, словно для…

— Что это? — он открывает её, видя аккуратную золотую подвеску в виде голубя и буквы H. Луи касается пальцами украшения, поднимая его в воздух и слыша, как удивленно ахает Энн.

— Голубь, — заключает, наконец, он. — И… странная буква. Что бы она ни значила. О, погоди, я понял. Ты хотел, чтобы я назвал голубя Эйч? Ха, ничего не выйдет, он будет Кевином.

Гарри нервно усмехается, и Луи снова чувствует эту странную тревогу между их стеклянными границами, он не понимает, что значит этот подарок, но и не может спросить, пока вся семья Гарри сидит прямо перед ними.

— Что ж, у меня тоже есть подарок.

Он протягивает Гарри неаккуратно скомканный сверток, надеясь, что поступил правильно в тот момент, когда решил купить вместо ошейника…

— Шарф, — счастливо восклицает Гарри, вытаскивая черный шелковый кусок ткани.

— Да, решил придать шарма твоему хипстерскому стилю. Давай помогу.

Он тянется к Гарри, принимая подарок у него из рук и умело обвязывая шарф вокруг тонкой бледной шеи.

— Спасибо. Помочь тебе с твоим? — кивает Гарри на подвеску. Его пальцы почти порхают, невесомо касаясь шеи Луи, когда он надевает украшение, и они связывают друг друга этими незначительными деталями, но только Луи, похоже, почти задыхается от веса какой-то побрякушки.

— Извини, я просто подумал, что нужно что-то для прессы… — тихо шепчет Гарри, пока остальные отвлекаются на приготовление к обеду.

— Да, все отлично.

— Один подарок для Луи-друга, другой для Луи-бойфренда, — усмехается Гарри. Томлинсон перебирает большим и указательным пальцем подвески, и его сердце горит, почти плавя грудь, потому что он уже не уверен в существование ни первого, ни второго.

Комментарий к Round 16

4???

========== Round 17 ==========

Всегда есть что-то приятное в возвращении. В том, чтобы оказаться снова в той точке, на которой остановился. Еще приятнее знать, что тебе есть куда вернуться.

Лондон всегда неприветлив, но тем приятнее раз за разом втягиваться в его атмосферу, привыкая к ней опять и опять.

После сказочных рождественских каникул даже возвращение к рутине было для Гарри сродни глотку из самого кристально-чистого источника в жаркий день. Каким бы ни было пребывание дома, в объятиях людей, любящих тебя сильнее жизни, музыка, окутывающая своими невидимыми лентами каждый затхлый и темный переулок этого города, звала его словно страдающая возлюбленная.

Рутина же с тех пор, какой Гарри ее запомнил, заметно обновилась, добавляя в себя все новые и новые пункты его повседневности. Теперь ему нужно было как можно чаще появляться на улице, светских мероприятиях, раз в неделю бывать на интервью и отвечать на вопросы о том, написана ли та или иная песня о Луи Томлинсоне. Его бархатный красный костюм, часть оголенной груди и взбудораживающая мозг юных девочек линия челюсти со скульптурно вырезанными губами стали не только новой обложкой для альбома, а новым символом сексуальности этого месяца.

Нахлынувшая волна славы не шла ни в какое сравнение с их первым дебютным альбомом, который считали лучшим из всего, что создали ARS. Теперь у Гарри было мало времени и много обязанностей, и даже несмотря на это он был счастлив и в какой-то мере горд. Но, помимо прочего, он был счастлив еще и потому, что бездумная борьба против тени, стоящей между ним и Луи, рассыпалась, как карточный домик. Закрывая глаза, он видел, как нежно пальцы касаются его кожи, как губы чертят параллельные на его теле, и неужели этого было недостаточно, чтобы дать его сердцу хотя бы малую, призрачную надежду. Они возвели крепкий мост между их телами и нематериальными сущностями, и могли в любой момент пройтись по нему от одного к другому, зная, что он выдержит.

И Гарри думает, что у него есть шанс. Теперь, когда расписание в контракте не влияет больше на то, когда и зачем они с Луи увидятся. Теперь, когда им не обязательно идти по людной площади или бывать только в заполненных кафе. У Гарри есть шанс.

И ему трудно скрывать внутреннее ликование настолько, что даже Найл и Энди замечают его нервозность.

— Чувак, слава странно на тебя влияет, — говорит ему Хоран, однако влияет на него не слава.

По крайне мере до тех пор, как Dead Vultures стали выглядеть со стороны фанатов надтреснувшей фарфоровой статуэткой, готовой развалиться на черепки в любой момент. Всему виной был, конечно, не Гарри. Это не он был тем, кто принуждал Луи игнорировать Джорджа, не он втянул Лиама и Зейна в новые музыкальные проекты и не он отменял выступления группы. Однако винили почему-то его. Они окрестили Гарри Йоко Оно для Dead Vultures, приписывая прошедшую холодную волну неприязни парней именно отношениям Луи и Гарри. С другой стороны, они считали, что Томлинсон просто настолько сильно был ослеплен любовью, что группе уже просто не осталось места.

Но Гарри понятия не имел, что происходит с DV. Он виделся с Луи при каждом удобном случае, брал с собой на репетиции, они ночевали друг у друга как минимум два раза в неделю. Но все, что касалось группы, не касалось Гарри.

Период напряжения достиг своего пика, когда однажды Стайлса узнал один из фанатов Томлинсона и облил газировкой, прямо возле супермаркета напротив дома Луи. Очевидно, это послужило отправной точкой для того, чтобы начать предпринимать хоть какие-то действия.

— Полный абсурд, — вздыхает Луи, когда они сидят в пустом кабинете пиар-агентства. — Семь утра, а я сижу в этой прилизанной конуре, чтобы выслушивать очередные «идеи».

— Ну, конечно, это же не на тебя напал сумасшедший фанат, — закатывает глаза Гарри.

— Всего лишь газировка, Стайлс, меня и чем похуже обливали на фестивалях.

— Да дело не в этом, — вздыхает он.

— Знаю-знаю, — отмахивается Томлинсон, — это моя вина, что они так стали тебя воспринимать, извини. Джордж такая заноза в последнее время, а Зейн с Лиамом просто хотят попробовать что-то новое.

— Все нормально. Это обратная сторона популярности, — устало шепчет Гарри, пялясь на часы, тикающие на стене.

— Хорошо, что мы не встречаемся на самом деле, — усмехается Луи, — иначе нас бы вызывали по любому поводу. «О, нет, Луи, это портит ваш имидж», — кривляется он, — очевидно, поэтому многие парочки и расходятся.

Гарри чувствует, что что-то жизненно-важное натянулось, словно перетянутая струна, готовая вот-вот лопнуть. Он чувствует жжение, жжение. Везде, во всем теле, под ним, глубоко под костями, но все равно заставляет себя ухмыльнуться.

— Точно, хорошо, что это не по-настоящему.

Дрожащая атмосфера кабинета обрывается, когда вся их пиар-группа вместе с менеджерами входят, занимая свои места. Девушка, работающая здесь, предлагает Гарри кофе или чай, но он отмахивается, не уверенный, сможет ли ощущать у себя во рту хоть какой-то вкус ближайшее время.

— Очевидно, тема нашего экстренного собрания для вас ясна, — гулко произносит Синтия. — Мне жаль Гарри, то, что случилось — недопустимо.

— Ой, да ладно тебе, всего-то газировка, — морщится Томлинсон.

— Это недопустимо, — повторяет она чуть медленнее. — Ты ведь такой милашка, Гарри, это все знают.

Луи закатывает глаза.

— Однако атмосфера среди фанатов сейчас немного не в нашу пользу.

— Ну, я мог бы написать парочку твитов о том, как это ранит мои чувства, — наигранно вздыхает Томлинсон.

— И тогда они еще больше будут считать Гарри яблоком раздора? — вставляет девушка. — Думай головой хоть раз, Луи.